Спустился вниз, в гостиную, где Криспи и Катерина наперегонки накрывали на стол. Создавалось такое впечатление, что я из голодного края приехал. Ну, или аппетит у меня, как у бегемота. Хотя мне есть не хотелось — хотелось спать. Эти чёртовы временные сдвиги между срезами сбивают организм с толку хуже джетлага. Да и встал я сегодня до рассвета, причём в другом мире. Но пожевал какую-то плюшку, запил чаем — и неожиданно смолотил с тарелок всё. Организм внезапно вспомнил, что мы с ним сегодня не жрали. Криспи смотрела на меня с умилением, как бабушка на проголодавшегося внучка. Не раз замечал, что кормление мужиков успокаивает женщин. Даже если они выросли в обществе, для которого и феминизм — пройденный этап.
— Что с ней, Сер? Может, надо врача?
— Не надо, Крис. Надеюсь, с ней всё в порядке. Или будет в порядке. Пусть пока просто спит.
— Сава пайпа, вачо Машья куфара кукиови миа!32 — выпалила своим голоском-колокольчиком Мелкая и уставилась на меня, ожидая восторга.
Я восторга не испытал, но и обманывать ожиданий не стал тоже:
— Ого, ты уже говоришь на альтери?
— Криспи меня немножко научила! Она говорит, у них есть специальные машины, чтобы учить язык! Даже ты сможешь выучить!
— Даже я? — покачал я головой с недоверием. — Ну, тогда точно, чудесная машина…
Машка продолжала безостановочно щебетать, рассказывая, как они хорошо играли у реки, как котик ловил птичку, но она её (к немалому, надо полагать, разочарованию котика) спасла, как Криспи учила её пользоваться ванной: «Тут такой смешной туалет, папа! Туалет-кувыркун!»… В общем, она трещала, а я пил чай и думал, что, может, и не так всё плохо. Выучу, вон, в волшебной машине язык, найду, чем заняться… Главное, что Ленка вернулась.
Когда я то ли пообедал, то ли позавтракал — я совершенно потерялся во времени — на смешной облизанной тонкостенной машинке приехали альтери — Ниэла и Молодой духом Кериси. Машинка, к моему удивлению, развернулась и уехала совершенно самостоятельно. Наставница Криспи забегала вокруг Ленки и, невзирая на мои возражения, вызвала медицинскую помощь. А я попытался аккуратно выяснить у этого «молодого», какой у нас тут статус.
Оказалось, что я с женой прохожу тут по разряду приживалок при собственной дочери. Альтерион настолько рад новым Юным, что готов просто содержать парочку мзее, раз уж они придаются в нагрузку. Собственно, нам даже работать не надо, если мы не хотим. Пособия, которое полагается эмигрантам при ребёнке, вполне достаточно, чтобы закрыть все бытовые потребности. И даже дом этот нам предоставлен бесплатно на любой срок, который мы захотим в нём проживать.
— Альтерион сильно страдает от депопуляции, — признался Кериси. — Домов куда больше, чем жителей.
— Да что ж такое, — удивился я. — В какой срез ни попаду — везде какой-то бардак творится. Я думал, хоть у вас всё в порядке…
— Боюсь, что весь известный нам Мультиверсум в кризисе, — сказал Кериси. — Деградация и коллапс населённых срезов — массовое явление. Мы ищем причину, Коммуна ищет причину, многие ищут причину. Общего мнения на этот счёт пока нет. Мы стараемся вывести из кризиса доступные нам срезы, осуществляя над ними протекторат Альтериона. Это, разумеется, не идеальное решение, но это лучше, чем ничего.
— Тем не менее, — добавил он, — Альтерион остаётся спокойным, безопасным и комфортным местом для проживания. Добро пожаловать!
Я вежливо покивал и поблагодарил, но остался при своих сомнениях. Не то чтобы я не поверил «молодому», но моя работа приучила меня очень ограниченно верить в благие намерения, а уж бесплатный сыр и вовсе штука подозрительная. Нас готовы принять ради нашей дочери? Скорее всего, это будет означать, что она перестанет быть нашей. Будет очередная Юная альтери, стесняющаяся своих родителей-мзее, считающая русский «языком Коммуны» и забывшая, что у неё есть родной мир. Нормальная судьба эмигрантов второго поколения, не самая, кстати, плохая. Но хочу ли я этого для Мелкой? Далеко не факт.
Между тем, на такой же капсульной машине прибыл медик — прошёл в спальню, разложил принесённую в кофре раму и установил её прямо над кроватью, где преспокойно спала Ленка. По раме забегала какая-то штуковина, а медик смотрел на экран большого планшета. Оператор медицинской техники, а не врач. Убрав раму, он приложил к руке жены какую-то коробочку, та пискнула, и он снова уставился в планшет. Затем собрал все свои причиндалы, что-то попытался мне объяснить, но волшебная машина, обучающая языку альтери, со мной пока не встретилась. Тогда он переключился на Ниэлу и что-то объяснял ей, а я пытался понять по интонациям, насколько всё плохо. Не понял. Но паники у него в голосе не было, немедленной госпитализации тоже явно не требовалось.
— Она действительно просто спит, — сказала мне Ниэла. — Очень крепко. И вот ещё что…
— Что?
— Она беременна.
— Какой срок? — спросил я немедленно.
— Три недели, плюс-минус день. Она может даже не знать об этом.
Я выдохнул. Всё-таки неделю она была не в себе, вернее в ней была не она. В общем, хорошо, что три. И вообще — хорошо.
— Не волнуйся, Альтерион позаботится о ней и ребенке! — неверно истолковала мои размышления Ниэла. — Медик уже поставил её на учёт.
Вообще-то я сам предпочел бы позаботиться о жене и ребенке. Что-то меня здешняя заботливость всё больше настораживает. Ниэла же распиналась о том, как внимательны тут к беременным. И мне всё больше стало казаться, что жену у меня по этому поводу просто отберут. Обернут ватой, будут хранить, как яйцо в инкубаторе, а потом то ли вернут, то ли нет…
— Ваш ребенок будет урождённый альтери! — закончила она свою рекламную акцию, и я сразу подумал, что мне, позорному мигранту-мзее, его, наверное, даже не покажут.
Да, я параноик. Причём, параноик уже видевший, как его паранойя становится реальностью.
Когда Ниэла вышла, я в задумчивости раскрыл большую спортивную сумку, которую таскала с собой жена. Внутри оказался всё тот же пистолет-пулемёт, разобранная винтовка и длинный толстый глушитель к ней отдельно, запасные магазины к тому и другому и — пачки денег в банковской упаковке. Этакий «чемоданчик гангстера». Она что, банки там грабила всю неделю? И ведь не спросишь теперь, не вспомнит же…
Я занервничал, спустился вниз и, отозвав в сторонку Криспи, спросил, как у них тут насчёт хранения оружия. Может, я уже всё на свете нарушил?
— У нас, кажется, вообще нет никаких правил на этот счет, — удивилась Криспи. — Никогда не слышала, чтобы кто-то держал дома оружие, зачем оно?
— Ну, нет так нет, — сказал я. — Одной проблемой меньше.
Молодой духом Кериси, поговорив по какому-то тонкому полупрозрачному устройству, сказал, что меня хочет видеть Андираос, то есть, попросту Андрей.
— Это ещё зачем? — спросил я недовольно. — Не о чём мне с ним говорить.
— И, тем не менее, — настаивал альтери, — я бы очень попросил вас не пренебрегать этой просьбой. Это, некоторым образом, традиция. После того, как он примет наказание, поговорить с ним будет… хм… проблематично. Поэтому отказывать в таких просьбах не принято.
Экие страсти-то!
— Это долго? — я не хотел оставлять жену.
— Не больше часа! — заверил меня «молодой». — Вот и машина стоит.
Я неохотно согласился — меня уже здорово достала вся эта история, и очень хотелось её закончить. Пусть это будет последним моим долгом перед Мирозданием.
Машины здесь какие-то легкомысленные. Тоненькие борта, много стекла, ни капота, ни бампера, не говоря уже о кенгурятнике и отбойниках. Фужер на колёсиках. Оказалось, что она ещё и с автопилотом — сели, динамик что-то прощебетал на альтери, Кериси ему ответил, и поехали. Довольно шустро, кстати. И сидеть удобно — если вас не напрягает, что между вами и другими участниками движения в основном стекло.
Доехали быстро — оказывается, от нашего дома до города минут пятнадцать ходу. На УАЗике, правда, просто так кататься нельзя, надо сначала получить навигационно-контрольный прибор, позволяющий автоматическим системам его видеть и учитывать. Ну да не больно-то и хотелось, я всё равно местных ПДД не знаю. Андрея держали в невзрачном сером здании и, вроде бы, без какого-нибудь конвоя. Во всяком случае, в комнату он зашёл сам, и, закрыв за собой дверь, сел на стул.
