— Минут пятнадцать, — у Артёма тоже зуб на зуб не попадал. После тёплого морского побережья здешняя лютая зима казалась убийственной.

— Бля буду, Серы… То есть, Зелёный, — твоя дверь в гараже мне больше нравится! — заявил Ингвар, отгородившийся от ветра тонким полиэтиленовым дождевиком. — Говно эти их реперы…

К моменту, когда резонанс в репере погас, Артёму казалось, что у него сейчас под весом планшета отломятся руки, промёрзшие до хрустальности. Ресницы склеились от заледеневших выбитых ветром слёз, и он сдвинул точки каким-то чутьём.

Мир долгожданно моргнул.

— И всё на свете хорошо,

Цветут ромашки в поле.

Чего-то хочется ещё, —

Послать всех на хуй, что ли?

— продекламировал Ингвар, пока Артём продирал глаза и пытался понять, жив ли он ещё, или тепло вокруг — посмертная иллюзия.

Проморгавшись, оценил диспозицию — они сидят (стоять ни у кого сил не нашлось) на дне плоской, как тарелка, впадины, напоминающей дно высохшего озерца. Подтверждая эту версию, вокруг потрескавшейся кракелюрами глиняной поверхности, как пучки волос вокруг лысины, торчат унылые будылья жёлтого сухого камыша. Но здесь, по крайней мере, тепло. Скорее, даже жарко. Точнее — как понял Артём, когда морозная стылость в теле прошла, а иней, выступивший на стальных деталях автомата, растаял, — очень, очень жарко.

— Хрен редьки длиннее, но тоньше… — прокомментировал погоду Борух. — То яйца звенели, теперь, того и гляди, сварятся.

— Тём, не тупи, — раздражённо сказала Ольга. — Это же транзит? Давай направление на выходной репер и пошли, пока тепловым ударом не накрыло.

Артём вздохнул и активировал планшет. Сориентировал его по встроенному в офицерскую сумку компасу:

— Юго-юго запад.

— А расстояние эта штука не сообщает? — поинтересовался Зелёный.

— Нет, только если триангуляцией вычислить. Но обычно быстрее просто по азимуту идти.

— А если это в тысяче километров?

— Тогда нам не повезло, — Артём пожал плечами. — Обычно они достаточно близко друг к другу. Хотя, возможно, это и не закон физики. У Коммуны не так много ресурсов, чтобы всерьёз исследовать…

— Тём, не трынди! — оборвала его Ольга.

Артём обиделся и замолчал, Зелёный и Ингвар понимающе переглянулись. «Что бы вы себе ни подумали, — мысленно сказал Артём, — хрен вы угадали». Хотя где-то в глубине души он и сам иногда думал что-то такое, не очень для себя лестное.

Выбравшись из котловины и оставив за спиной косо торчащую из бывшего дна чёрную колонну репера, они увидели, что находятся на острове посередине того, что раньше было рекой. Это явно была крупная водная артерия. Центральный пролёт циклопического моста, соединявшего весьма отдалённые друг от друга берега, поднят очень высоко над уровнем отсутствующей воды, скорее всего, для прохода речных судов. Этот уровень хорошо различается по тёмной полосе, оставшейся на огромных бетонных опорах, надёжно укоренившихся на сухом дне.

— Ну, хотя бы лодка нам не понадобится, — скептически сказал Зелёный.

Они сошли с возвышения, которое раньше было берегом острова, и пошли туда, куда указал, сверившись с компасом, Артём. То есть, под острым углом к руслу, примерно к началу моста. Идти было очень жарко и не слишком удобно — высохшее дно покрывали камни и полузатонувший в твёрдой глине мусор. Какие-то ржавые железки, куски бетона с арматурой, остовы лодок, рыбьи и не только скелеты. Артём с неприятным чувством обошел впечатанный в окаменевший ил человеческий костяк. Поверх сложенных вместе кистевых косточек лежала скрученная кольцом ржавая проволока, а в затылочной части черепа зияло отверстие. Ушедшая вода обнажила чьё-то давнее преступление, но расследовать его, скорее всего, было уже некому.

В самой глубокой части русла заиленная глина оказалась с подвохом — подсохшая сверху корка ломалась под весом человека, и нога проваливалась в горячую влажную грязь. Она налипала на ботинки, пропитывала их влагой и делала неподъёмными. К счастью, это был небольшой участок — метров десять. За ним дно начало подниматься к берегу, и снова стало сухо.

— Оль, глянь на это, — внезапно сказал Борух, остановившись.

Артём, хотя его не звали, подошёл тоже, да и остальные подтянулись. Недалеко от того места, где они пересекли грязевую полосу, остались следы — пробитые колёсами глубокие колеи и отпечатки ботинок.

— Кто-то пытался ходом проскочить и сел, — авторитетно заявил Зелёный. — Начал дуро́м буксовать, закопался и лёг на брюхо, вот здесь видно.

— А вот тут, — он показал на глубокие квадратные продавлины, — его домкратили и пихали под колёса камни. Вот они, видны в колее. Вытолкали, в конце концов, конечно. Машина — серьёзный внедорожник, клиренс и колея, как у Хаммера. Резина грязевая большого радиуса, но без ума и не такое люди засаживали… Лебёдки у него то ли нет, то ли не нашли за что зацепиться — выталкивали на руках, вон, всё истоптали…

— А мой батя был матрос

Толкал хуем паровоз… — задумчиво сказал Ингвар. — А ведь это недавно было, грязь свежая.

Ольга с Борухом переглянулись и взялись за оружие. Артём пригляделся к следам — не надо было быть следопытом, чтобы узнать характерные ребристые отпечатки ботинок — влажная глина сохранила их идеально. Именно такие ботинки наследили в том городе, где на площади осталась лишь куча трупов.

— Что-то знакомое углядели? — сказал внимательно наблюдавший за ними Зелёный.

— Да так, — уклончиво ответила Ольга, — ничего конкретного…

Артём же просто сказал:

— Мы их уже встречали. Будьте готовы, что они начнут стрелять первыми.

— Спасибо, что предупредили, — проворчал Ингвар, засовывая в патронник дробовика лишний патрон.

— Они серьёзные профи, — добавил майор. — И без рефлексий. Будьте внимательны.

Зелёный перевесил винтовку поудобней. Артёму было очень интересно, как к нему попало оружие, которое Коммуна изготавливала штучно, а уж продавала и вовсе редко. Ему казалось, что бородатый, несмотря на свою решительность, такой же штатский, как и он сам. Человек просто хочет спасти жену, и дочка у него совершенно очаровательная. Но если придётся… Артём очень надеялся, что жизнь не заставит его совершать выбор между плохими вариантами.

Пока он так размышлял, их компания уже добралась до берега. Солнце жарило невыносимо — Борух, которому уже под полтинник, дышал тяжело. Лицо его было красным, борода — мокрой от пота.

— Спасибо жене, — сказал он, отдуваясь, Артёму. — Заставила бросить курить. А то сдох бы уже…

Ольга прикрыла рыжую голову армейской панамой, Ингвар обошёлся бейсболкой, а не озаботившийся головным убором Зелёный намотал на голову тюрбаном запасную футболку. Пока поднимались на берег — взмокли и измучились, так что в начале моста остановились передохнуть в тени какой-то будки.

— У кого сколько воды? — поинтересовался Ингвар. — Лично у меня два литра всего.

— Двухлитровая бутыль и фляга на литр, но фляга уже полупустая, — сказал майор и, взвесив в руке зелёную армейскую фляжку, отпил ещё глоток.

— Полторашка минералки, — сообщил Зелёный. — С газом.

— Меньше литра, — призналась Ольга.

Артём порылся в рюкзаке — во взятой ещё в Коммуне бутыли плескалась едва половина. Он молча показал бутылку и, не удержавшись, отпил глоток. Во рту сухо, и на зубах скрипит пыль.

— У меня есть фильтр, — с сомнением произнёс Борух. — Так что, если мы найдём какой-нибудь водоём…

— Это вряд ли, — ответил ему Ингвар, внимательно рассматривавший мост.

Метрах в ста от них, уперевшись коротким капотом в ограждение, стоит магистральный тягач с прицепом-цистерной. За ним сгрудились ещё несколько таких же. Один из них обгоревший, остальные зияют дырками от пуль в кабинах. Все машины покрыты пылью, колёса спущены — видно, что произошло это давно. Но сухой воздух сохранил металл от ржавчины, и на боках белых цистерн синими буквами отчётливо написано по-русски «Вода».