— Хорошо, я позвоню.

Я улыбнулась, получив свое, и выпорхнула за дверь. Сразу ослепила белизна снега, ярко контрастирующая с тьмой, в которой я была несколько секунд назад.

Домой я возвращалась с дурацкой улыбкой на лице, предвкушая скорую победу над своим же заклятием. Все обязательно получится.

Я надеюсь.

[1] Прости, детка

[2] Болван

Филипп упоминал о том, что ему необходимо сдать всю домашнюю работу, которую задали на несколько недель. После случившегося он не выходил из дома и не показывался на глаза ни одной живой душе (кроме Аллы и матери, ну, теперь еще и мне) и, разумеется, в школу тоже не приходил.

Сначала Вероника отпросила его на день, неделю, месяц, все перетекло в переход на домашнее обучение. Учителя были в шоке, возникло множество вопросов, но Вероника быстро их уладила, сняв с банковского счета средства на «благополучие гимназии». С Филиппом занимались по Интернету, иногда приходил учитель на дом, но он был не из нашей школы, Вероника наняла одного частного преподавателя, который подписал все необходимые бумаги о неразглашении. Это был мужчина средних лет, которому, казалось, было вообще наплевать на все происходящее. Он никогда не задавал лишних вопросов, не отвлекался от темы. Просто приходил, начинал занятие по всем предметам и также спокойно уходил из дома. Филиппа такие занятие вполне устраивали — просто и без напрягов, раз в неделю видеть человека, которому от тебя нужны только деньги, за них он может хоть самостоятельно делать за парня всю работу, но преподавателя на то и наняли, чтобы Филипп усвоил хоть какую-то программу.

«Какая-то программа» — неподходящее определение для нашей гимназии и для самого частного преподавателя. Этот мужчина был… гувернер (?), слишком умный, разбирался в любой области и, судя по его стальным нервам и выдержке, передал эти знания не одному десятку домашних учеников.

Меня интересовало, не задались ли в гимназии вопросом, почему сразу два ученика из одного класса вдруг внезапно перестали ходить на занятия. Неужели даже одноклассники об этом не задумывались. Если со мной еще более-менее понятно — обиделась и больше не пришла — то о Филиппе они ведь вообще ничего не знают.

Сам Филипп говорит, что ему писали ребята из команды: «Куда пропал, чувак?», пару раз объявлялась Соня, но непрочитанные сообщения так и остались гореть на верхушке мессенджера, да никто и не настаивал. Так до Филиппа постепенно стало доходить, что его отсутствие в принципе никого и не волнует.

После потери старого телефона, я восстановила все свои странички, но тут же их удалила. Оставила лишь ту, где существовала общая беседа класса, чтобы хоть немного быть в теме событий. Правда, все свои фотографии, данные, друзей пришлось удалить. Теперь я зависала в Интернете под левым именем, которое знал только Филипп. Если раньше наша переписка заканчивалась десятком сообщений от меня и одним ответом от него, теперь наше полотно общения было одинакового объема. Из переписки я и узнала, как Филипп жил весь прошедший год — человек открывается гораздо быстрее и ярче, общаясь сообщениями, да еще и при свете луны.

Вопросы учителей не остались без внимания, они разговаривали с Вероникой о подозрительности поведения Филиппа и, под предлогом экзаменов, все-таки вынудили Клементьевых показать сына. Филипп ходил в школу раз в один-два месяца, чтобы тоже написать пробные экзамены в пустующем классе, замотанный, как мумия. Одноклассники его не видели, а если и замечали краем глаза, то явно не узнавали, да и сложно было уловить черную тень, летающую от выхода школы до нужного кабинета за считанные секунды. Парень и сам боялся ненароком кого-то встретить.

Мы болтали о школе и домашке, и мне в голову даже на секунду не пришла мысль, что вообще-то тебе, Ливана, ее тоже надо сдать на проверку. Я треснула себя по лбу, когда данная мысль все-таки достучалась до одной из моих извилин. На часах было уже за полночь, а я так и лежала в уличных джинсах на кровати, хихикая в телефон. Вставать не хотелось совсем, а тем более садиться за какие-то уроки, на которые я уже давным-давно положила большого жука. Образно говоря.

Подойдя к столу, смахнула в сторону все книги, которые достала прошлым вечером в поисках ответов на свои вопросы. Освободив прямоугольник стола, достала тетради и на скорую руку написала какую-то кашу максимально непонятным почерком. Если богомол может писать за меня сочинения под диктовку, то примеры я ему никак на словах объяснить не смогу, поэтому приходится делать все самой.

В школу мне надо было зайти всего на пару минут — сдать тетради и выйти, но стресса испытывала, как перед прыжком со скалы. Сейчас самый разгар перемены, коридоры шумны, полны людей, все в голубой форме, мой черно-красный полосатый свитер «слегка» выделяется среди них.

Дойдя до кабинета Натальи Степановны, настойчиво постучала, пытаясь поскорее попасть в укрытие с глаз подростков, но, сунув голову внутрь, тут же получила:

— Подожди, Готье, позже зайдешь. Видишь, я занята. Жди в коридоре, — осадила меня учительница, возвращая телефон к уху.

Я застонала и прижалась к стене, надеясь слиться с ней в одно целое.

Сегодня я надела шапку, но не от мороза, а скорее для красоты. Она была совсем легкая, облегающая череп, с красивыми булавками от сглаза, которые я специально прикрепила перед походом в школу. Обняла тетради и из-за них наблюдала за ребятами, стоящими напротив. Сейчас у них как раз урок с Наташкой намечается, угораздило же меня прийти именно в это время, вроде внимательно расписание проверила.

— Ливана, привет, — Кира подошла ко мне со сверкающей улыбкой в компании каких-то девчонок из других классов, которых я видела впервые. Возможно они и были на заброшке, но явно в более эпатажных образах, чем стояли сейчас. — Ты на алгебру?

— Нет, я просто тетрадки сдать, но Наталья Степановна явно решила промариновать меня здесь подольше.

— Она в последнее время просто монстр с этими экзаменами. Нам же надо показать результат выше, чем у двойки, — это девушка имела в виду гимназию номер два — нашего заклятого врага.

Я пожала плечами.

— Ничего нового в ее поведении не заметила.

— На выходных мы снова хотим собрать вместе. Юри спрашивал, придешь ли ты.

Вот тут уже стало интересно, я аж спину выпрямила.

— Спрашивал тебя?

— Угу. Он хотел узнать твой номер, но я не дала. Сказала, возьми сам.

Даже не знаю, чем вызван такой жест Киры. Возможно, она испугалась, что я разозлюсь на нее за то, что раздает мой номер кому попало. Или решила проявить себя в роли известной ведущей программы по знакомству женихов и невест.

— Я посмотрю, будет ли у меня время. Все на том же месте?

Кира кивнула в тот момент, как прозвенел звонок прямо над моей головой. Кто бы сомневался, что сигнал бегства на урок располагается рядом с кабинетом алгебры — чтобы точно никто не пропустил это событие.

Девчонки распрощались и побежали по своим кабинетам, а из нашего вышла Натусик, раскрыв дверь и запуская всех внутрь. Она стояла в проходе, явно высчитывая в уме, сколько барашков попало в загон.

Кира помахала мне рукой, но я окликнула ее:

— Можно я возьму с собой друга?

— Конечно. Сделаем и ему расклад на картах, — обернулась девушка, ее длинные сережки на конце с каким-то треугольником разлетелись в разные стороны.

— Козлова, тебя весь класс ждать будет? На перемене не наговорились? — встряла Наташка, подгоняя Киру последней в класс.

После классная руководительница подошла ко мне. Я отдала ей тетрадки, получив взамен пару замечаний по поводу внешнего вида.

— Формы нет, можно же было одеться в деловом стиле, в гимназию все-таки пришла.

— Ради трех секунд? — хотя, учитывая, что я проторчала здесь все пятнадцать минут перемены.

— Готье, ты о поступлении думала? О своем будущем? — явно не хотела отпускать меня учительница, забыв про свой урок.