[1] Злыдни

[2] Красавица и Чудовище

[3] Браво, дорогая

Может когда-то, в веке так тринадцатом-четырнадцатом, шабаш ведьм был настоящим событием, на которое приглашали самого дьявола. Вечно молодые девушки распускали косы, танцевали голышом вокруг адского костра, приносили в жертву барашка или вредную соседку, сейчас же «шабаш» просто кодовое слово для вечеринки, которую устраивает главный в клане.

Все городские ведьмы объединяются в так называемый клан по местности, в которой они проживают, и выбирают лидера. Чем-то похоже на домоуправление. В полном составе мы собираемся лишь раз в год на дату кровавого полнолуния и, составляя диаграмму, 20 % времени обсуждаем проблемы насущные, а 80 % веселимся и пытаемся выдавить максимум светских манер.

Смысл существования клана в чрезвычайных ситуациях. Если вдруг возникнет опасность или, ну допустим, кто-то захочет захватить мир, мы всегда наготове. А пока раз в год мы просто даем друг другу о себе знать и показываем, что еще живы-здоровы.

Глава нашего клана — ведьма Люсинда с действительно сильной родословной. Она живет на другом конце столицы в частном секторе. Ее особняк похож на настоящий дворец, окруженный высоченным забором. В ее владения также входит несколько гектаров близлежащего леса, в котором и проходит наш шабаш.

Каждый год мама говорит отцу, что едет в гости к университетской подруге на пару дней, что является не такой уж и большой ложью (все-таки они и правда учились по одному направлению). Я же бывала у Люсинды когда-то в детстве и заснула до полуночи на скамейке у пруда с черными лебедями, которые ущипнули меня за пятку. Дядя Паша довел меня до истерики, сказав, что они ядовитые, и теперь я покроюсь язвами.

Кстати о дяде, он приезжает как раз на шабаш. На самом деле Паша не входит в ряды клана, так как не живет здесь. Но и во Франции у него нет пристанища, бесцельно слоняется между странами, как корабль-призрак, заглядывая на вечеринки.

В этом году я напросилась с мамой ради встречи с самыми сильными ведьмами. Надеюсь, мне удастся выпросить аудиенцию у Люсинды хотя бы на несколько минут. Кто как не она сможет мне помочь в снятии проклятия.

Добраться до места встречи можно по старинке на метле, но кто захочет высиживать мягкое место на тонкой палке в феврале. Ведьмы давно с комфортом путешествуют на автомобиле с вместительным багажником.

Мы подъехали к высоченным готическим черным воротам, украшенными серебряными вставками с изображением песцовых голов, без двадцати двенадцать. Открывать нам никто не спешил. Мужчина, судя по всему, охранник в черной форме, жестом руки потребовал открыть окно.

— Пароль.

— Металлический кролик, — ответила мама и кивнула, когда ворота начали открываться.

Не спрашивайте, по какому принципу Люсинда выбирает кодовую фразу для очередной встречи.

Въезд на территорию был точь-в-точь, как дороги перед самыми богатейшими домами Санкт-Петербурга 18 века. Кроме масштаба и открывающегося великолепия здесь не наблюдалось ничего необычного, ведь все веселье происходило на заднем дворе в чаще леса, скрытое от посторонних глаз со всех сторон: высоким забором, массивным зданием, кронами деревьев и прудом с теми самыми лебедями.

Мама припарковала свою машину в ряд с остальными. Мы вышли, оставив вещи в багажнике, и двинулись на звук громкой музыки. Веселье было в самом разгаре, главное, что мы не опоздали на самую кульминацию.

Магических представителей здесь было хоть отбавляй: и женщины, и мужчины, одни или с сопровождением, что не запрещалось правилами, если ты не простой человек, конечно.

Дата встречи менялась каждый год в зависимости от фазы Красной Луны по старому гекатинскому календарю. По легенде именно в эту ночь Геката выходила на охоту в сопровождении стигийских собак.

Ритуал начинался с построения. Восемь человек становились в маленький круг, держась за руки. В центре располагался факел на подставке, который зажигал каждый участник ритуала, кидая по одной искре. Этот маленький хоровод окружал еще один побольше, а тот еще один — еще больше. Такая матрешка получалась. Хороводы двигались в разных направлениях — по часовой стрелке, против часовой и снова по часовой, проговаривая слова, которые каждый знал с пеленок, как главную молитву.

Люсинда, которой на вид не больше сорока лет, как всегда была в малом круге, одетая в длинный белый сарафан, украшенный черными камнями. На ее шее светились массивные украшения, отбрасывающие отражения от пламени факела. Она распустила черные легкие волосы и украсила их венком из лозы с ниспадающими лентами в бисере. Создавалось ощущение, что мы все просто гости на празднике странной подружки.

После завершения ритуала Люсинда разрешала расходиться, и все бежали к накрытым столам. В чаще леса не было снега и холода благодаря кострам вокруг и специально созданному магическому климату. Между деревьев располагались длинные столы с множеством угощений. Я взяла шукету с рикоттой и осмотрелась. Все гости разбрелись по своим группам прямо как на школьной перемене, а Люсинда будто испарилась.

— Надо же кто дорос до взрослых развлечений, — произнесли, незаметно подойдя ко мне.

— Дядя́, забавно, что я вижу вас исключительно там, где есть еда, — улыбнулась я родственнику.

— Должен же быть стимул появляться на людях, — дядя облизнул палец, испачканный в креме. — Мама тут?

— Да, мы приехали вместе.

Дядя Паша был младшим братом мамы, разница всего год, но они полные противоположности. Паша никогда не увлекался чем-нибудь дольше недели, на все смотрел с усталостью и скукой, плыл по течению. Мужчина невысокого роста, плотной комплекции, темные вьющиеся волосы и пухлые щеки. Он даже внешне отличался от своей семьи и не собирался подстраиваться. Лично я могла выдержать его общество не более двадцати минут, иначе начну закипать от всего, что он произносит. Видите ли, его взгляды на мир тоже не совпадали не то, что с семьей, с любым адекватным человеком. Но в Париже он был глотком свежего воздуха для меня, единственный, кто добавлял смеха в строгую рутину и брал с собой в места, куда Джаннет даже взгляд не кинет.

— Я слышал, ты в Париже. Что, еще одна изгнанная неодобрением Джаннет? — Паша отпил ярко-красную жидкость из круглого бокала на длинной ножке.

Паша никогда прямо не говорил, но все его намеки ясно давали понять о неприязни в мою сторону. Нет, мы не враждовали, но я знала, что его гнетет. Как бы он не скрывал, получить благосклонность матери ему было не под силу, в отличие от меня, которую Джаннет старательно держала при себе, как декоративную собачку, прощая все промахи и закрывая глаза на то, за что других бы уже постиг холод семейного авторитета.

— Я приехала закончить школу. Знаю, вам не понять.

Паша хрипло рассмеялся. Я его задела.

— Пойдешь по стопам матери? Откажешься от магии ради простой человеческой жизни?

Еще одна больная тема. Паша делал все, чтобы стать сильнее, чем был вчера, прыгая выше головы. Маме же учеба давалась просто благодаря унаследованным навыкам. Однако она бросила магию ради отца.

— Non, pas du tout[1]. Но мама же не отказалась от магии, она все еще может колдовать.

Паша скривился.

— Все, что делает Кристин, просто песочный замок. Только тронь — он распадется. Она уже много лет не работает, cassé[2]. Даже книги свои отдала.

Я, опирающаяся до этого на стол, выпрямилась.

— Что вы сказали? Куда отдала?

— Отдала мне. Причем чуть ли не уговаривала меня взять их.

Так вот почему я нигде не могла найти ее гримуары и записки по волшебству.

— Они все еще у вас?

— Завалены кучей таких же потрепанных бумажонок на чердаке парижской квартиры.

— Это мне не подходит, — прошептала я. Черт, даже ради малюсенького шанса, что книги матери мне помогут, нет времени лететь в другую страну и просить дядю показать мне все, что у него есть.