У Филиппа засияли глаза.

— Надо купить что-нибудь. Невежливо приходить в гости с пустыми руками, — не требуя возражений, Филипп потащил меня в ближайший круглосуточный магазин. Я не долго сопротивлялась, радуясь помещению, в котором наконец-то согреюсь.

[1] Магия

[2] (лат.)

— Кстати, куда ты направлялся? — спросила я, шмыгая носом, пока мы ходили между стеллажами в поисках конфет.

— Завел Чудище домой и решил немного проветриться, хотя и так весь вечер провел на улице. Мне просто казалось, что не хватает воздуха. А ты где была? Свет в твоей спальне не горел. Все-таки ходила в тот волшебный магазин или типа того?

— Да… Я была на свидании, — неуверенно сказала я, стоя сбоку от Филиппа, пока тот выбирал коробку конфет для моей мамы. Я специально сказала «свидание», чтобы посмотреть на реакцию, но не заметила никаких перемен в лице парня. — С Юри.

— М… — произнес Филипп, будто ему вообще не интересно.

Парень взял коробку в виде прямоугольника и двинулся дальше, пока я кралась за спиной.

— Он поцеловал меня.

Филипп слишком резко остановился. Я врезалась в его спину, рефлекторно махнув руками. По «счастливой» случайности рядом находился отдел алкогольных напитков, и моя везучая конечность задела одну из бутылок, стоящих на боковой полке с надписью «акция». Стекло с шумом разлетелось по светлой плитке, растеклась вишневая жидкость, отдавая запах спирта в воздух. Я закрыла лицо руками от неожиданности.

Не успели мы опомниться, как к нам подлетел охранник и работница магазина.

— Опять эти дети. Скачут по магазину, как по стадиону, глазами хлопают, — ворчала женщина в жилете с эмблемой сети магазинов.

— Я случайно, — пикнула я.

— Случайно! А платить кто будет? Так, Борь, вызывай полицию, разбираться будем.

— Мы заплатим, — спокойно сказал Филипп.

— Чем?

Мы вчетвером посмотрели на ценник, который был не таким уж и большим.

— Пара сотен найдется.

Ситуация не такая страшная, как могла бы быть, но работники магазина подняли такую шумиху, будто мы целый стенд разбомбили, причем нарочно. Женщина принесла швабру и заставила меня самой все убирать. Я заготовила про себя целую речь о своих правах, но решила не усугублять ситуацию. Охранник все это время стоял у нас над душой с таким взглядом, будто мы заключенные.

Нас привели на кассу, где заставили платить за разбитую бутылку.

— Паспорт, — потребовала зачем-то женщина за кассой.

— Но мы же не покупаем алкоголь, — не поняла я.

— Не покупаете, а оплачиваете. Что я потом руководству скажу. Что дети фактически водку у меня купили?

— Это было вино, — поправила я, хотя не улавливала логики в ее словах. — Я не ношу документы, — сказала я парню. Охранник все еще стоял за нашей спиной, буквально дыша нам в уши в этом тесном пространстве между двумя кассами.

К нашему спектаклю подключились новые зрители. В такое время покупателей было мало, вот все работницы и столпились, осуждающе нас осматривая.

Филипп достал из внутреннего кармана куртки паспорт и протянул его женщине. Та грубо схватила документ и отодвинула его на длину вытянутой руки от лица и прищурилась под очками. Остальные работницы, как коршуны, склонились к ее плечам, заглядывая в паспорт. Они ну очень долго его изучали, будто мы паспортный контроль на границе проходим.

— Подумать только, еще восемнадцать не успело исполниться, а они уже глаза наливают.

— Но мы не собирались алкоголь покупать, я случайно задела бутылку, — в сотый раз оправдывалась я.

— Такой симпатичный парень был. Ишь, что с собой сделал. Не узнать. Вот, что бутылка с людьми делает.

— Наркоман теперь еще точно.

— Ну знаете, — я вырвала паспорт из рук женщины. — Мы же молчим, что вам с таким характером только надзирателями в тюрьме работать. Лучше любой смертной казни действуете.

— Ах ты нахалка, посмотрите на нее. Да какое ты право имеешь так со взрослыми разговаривать?!

— Какая разница, какой у вас или у нас возраст? Я разговариваю с вами, как вы того заслуживаете. Какое ВЫ имеете право обсуждать чью-то внешность и ставить диагнозы?

— Борь, выкини их отсюда, и чтоб духу вашего здесь не было! Хамло малолетнее!

— Да чтоб у вас кассы зависли, méchants[1], - кинула я напоследок, пока охранник пузом подпирал нас идти вперед.

Нас выставили за дверь, грубо пихнув в спины прямо у лестницы из трех ступенек перед входом. Я уже повернулась, чтобы высказать охраннику все, что я о нем думаю, но Филипп остановил меня, сжав запястье.

— Оно того не стоит, пойдем.

— Пусти меня, я им всем запор наколдую, — от злости у меня в буквальном смысле дымились уши.

— Не надо, Лив, им и так из-за нас придется карволол пить, — Филипп обнял меня за плечи и повел вперед, чтобы я не оборачивалась.

Я остыла достаточно быстро, мы уже дошли до частного сектора. Я отдала Филиппу его паспорт, который выхватила из рук грубиянок.

— Ты всегда носишь его с собой?

— Приходится. Меня довольно часто останавливают сотрудники правопорядка.

— Но это абсурд! Ты же не вандал и не беглый заключенный.

— Ты же сама только что видела, что это никого не волнует.

Я сложила руки на груди и вздохнула.

— Я верну тебе за бутылку, когда домой придем.

— Не стоит. Считай, что я угостил девушку дорогим вином сегодня вечером.

— По акции, — рассмеялась я.

— Конфеты только жаль не купили, — в такой суматохе я и забыла, зачем мы вообще заходили в магазин.

— Не думаю, что мама расстроится. Ты ей только не рассказывай о произошедшем.

— Эх, а я так хотел рассказать, какая у нее дочь скандальная.

— Я не скандалистка! Они же сами напросились.

Филипп смеялся, ближе прижимая меня к себе.

— Да ну тебя, — притворно обиделась я, толкая парня.

Филипп не уступил и направил меня в сугроб в ответ. Так мы и шли до моего дома, толкая друг друга из стороны в сторону, как два барана, явно нарушая покой соседей своим громким смехом.

— Ты вроде сказала, что Юри тебя поцеловал? — внезапно прервал все веселье парень.

— Да. Не то, что поцеловал. Скорее чмокнул. В щеку.

— А-а, я уже подумал…

— Что?

— Что у вас уже все серьезно.

Я поникла, услышав такой ответ.

— Ну надо же с чего-то начинать.

На первом этаже горел свет, а из трубы шел дым. Мы сто лет не разжигали камин. Родители будто предсказали, что сегодня будут гости. Я тихонько приоткрыла дверь, прислушиваясь к звукам в доме. Филипп стоял на крыльце за моей спиной, ожидая зеленого света.

— Мам? Пап? Вы не против, я привела гостя? — крикнула я, надеясь на ответ.

— Конечно нет, — мама вылетела с кухни, держа полотенце в руках. Ее зеленый свитер защищал самодельный фартук, а волосы были собраны в высокую прическу с помощью крабика.

Мы с Филиппом, как два пингвина, зашли в прихожую и тихо прикрыли дверь.

— Филипп, как я рада тебя видеть! — искренне улыбнулась мама.

— Я вас тоже, Кристина, — улыбнулся в ответ Филипп.

— Не стойте, раздевайтесь, мойте руки, сейчас уже горшочки из духовки будем доставать.

Клянусь, я услышала, как Филипп сглотнул на этой фразе.

Я залетела на кухню и тут же села на свое любимое место напротив папы, чтобы видеть, как он отреагирует на гостя. Папа уже переоделся в домашний синий костюм и ждал ужина. Филипп выглянул из-за угла явно недовольный, что я бросила его в такой ответственный момент. Парень ступил на порог кухни и неуверенно замялся в дверях.

— Папа́, знакомься, это мой друг и одноклассник Филипп, — представила я.

— Теперь и мой друг, — добавила мама, кружась над горшочками.

— Здравствуйте, — скромно сказал Филипп. Сейчас он был не такой смелый, как при знакомстве с мамой.

— Очень приятно, Эдуард, — на удивление парня, папа протянул ему руку для приветствия. На лице ни один мускул не дрогнул, он смотрел на Филиппа, не отводя глаз. Я была уверена в своих родителях, что они никогда не заставят меня краснеть, особенно папа. Он относился к людям добрее, чем те того заслуживали. Не помню, чтобы он хоть раз за всю мою жизнь повысил на меня голос. В отличие от мамы, которая при всем своем ангельском виде порой могла вести себя, как… ведьма.