Сердце ведьмочки в одну секунду раскололось на множество частей, больно раня плоть с каждым вдохом, щеки ее порозовели, а перед глазами встала пелена. До конца не осознавая, что произошло, она повернулась спиной к воротам и медленно побрела в сторону леса, видя перед собой образ того, кому секунду назад была готова вручить свою жизнь.

Облик графа, представившийся на фоне темной ночи, отрезвил ведьму. Она увидела его жестокие глаза, а упавшие на лицо тени подчеркнули образ не нежного жениха, а безжалостного палача. Ведьма остановилась, гнев и обида смешались в ней и потекли по венам вместе с магией, отчаянно пытавшейся вырваться и обрушиться на того, кто вызвал бурю эмоций.

Дождь усилился, молнии хаотично ударялись друг об друга, а некогда счастливая невеста двинулась в сторону поместья, приняв вид ни старухи, ни прекрасной девы, а самого воплощения мести. Преодолев двор, она тут же очутилась возле графа:

Звериный нрав, явленный тобой, вырвется наружу,

Темная ночь станет логовом твоим.

Родные стены обрушатся в день ненастья и стужи,

А спасение придет лишь с прощением людским.

Еn français[i] это звучит лучше. Но суть в том, что она прокляла графа, и после этого ни его, ни ее никто не видел, а поместье в один день загорелось так, что после пожара от него не осталось и щепки, будто оно никогда и не существовало. Однако в деревне появилась другая проблема — волк, нападающий на домашнюю скотину ночью, но это уже другая история.

К чему я все это, собственно, и начала. Никогда бы не подумала, что подобная чушь о любовном гневе, душевных терзаниях и мести коснется меня.

Но она коснулась.

А началось все с моей навязанной подработки репетиторством…

[i] На французском

— Лив, я не пойму, ты в школу вообще собираешься? — спросила мама, заглядывая в комнату.

— Сейчас… еще минуточку, — медленно ответила я, сгорбившись над столом.

— Папа тебя ждать не будет.

Стараясь унять дрожь в руках, я аккуратно подхватила пипеткой пару капель ярко-малинового зелья и застыла над брюхом малюсенькой комнатной мухи. Главное не переборщить, иначе она просто утонет в жидкости. Медленно нажимая на конец пипетки, я старалась выдавить каплю как можно меньшего размера, но мама сбила мой настрой, тут еще отец посигналил из машины, рука дернулась, и бедная мушка вместо того, чтобы светить ярче уличного фонаря, плавала вверх пузом на поверхности жидкости.

Эксперимент провален.

У меня был план сделать из нее живой фонарь, я провозилась над этим всю ночь, точно высчитывая дозировку зелья для маленького тельца. Ошибки должны быть сведены к минимуму, ведь зимой не так просто найти насекомых в достаточном количестве, а мама уже давно жалуется на гниющие фрукты в кладовке, на которых и живут мои дрозофилы. Она говорит, что скоро с моими опытами у нас тараканы заведутся. А что… это идея, у них и формы побольше…

— Иду, — устало выдохнула я, выбрасывая тетрадный листок, на котором растеклась розовая капля и мушка номер четырнадцать.

Спустившись к входной двери, попыталась обуть теплые ботинки, правда отсутствие сна прошедшей ночью сказывалось на ориентировке в пространстве, чуть не свалилась на пол, пришлось придерживаться рукой о стену. Обняв себя руками, вышла на улицу и мелкими перебежками посеменила по чищенной каменной дорожке в уже нагретую папой машину. Он не всегда подвозил меня до школы, мы это заранее обговаривали. Если он успевал со своей работой, то подбрасывал меня, и я могла поспать подольше (или вообще не спать, как в этот раз). Если же мой личный водитель папа́ отказывал мне в такой милости, приходилось вставать на полчаса раньше, брести пару минут по сугробам к остановке, там съеживаться от холода, а затем минут пятнадцать трястись, стоя в автобусе, умирая от духоты. В такое время можно даже не надеяться, что ты сядешь у окошка. Народа, как в консервной банке. Кто-то тоже едет на учебу, кто-то работать, а кому-то, наверное, по приколу занимать кислород в автобусе, по-другому я не могу объяснить желание многих бабушек кататься в столь ранний час.

Мы живем в небольшом городе, где есть такое понятие, как «пойти в город». Он окружен частными секторами, а уже ближе к центру находятся высотки и вся остальная инфраструктура. Жить в своем доме, конечно, спокойнее, но находясь в набитом автобусе в восемь утра, ты задумываешься, действительно ли это того стоит.

Папа молча везет меня до пункта назначения, а я тем временем, размазав щеку по холодному стеклу, восполняю недостаток сна. Мне снятся насекомые, которые светятся разными цветами, летая по моей комнате, как живая гирлянда. О да, это будет так красиво. Конечно, со светлячками было бы куда проще, но я не ищу легких путей. Начну с малого, а потом того и гляди все бродячие коты в округе будут ходить с глазами-прожекторами.

Каждая уважающая себя ведьма должна иметь домашнее животное. На самом деле это очень полезно, они становятся живыми маяками и помогают держать силу под контролем. Так же работают и магические артефакты. Украшения, например. Я ношу несколько колец из редких сплавов, плетенные браслеты, серьги с небольшими камнями — это помогает держать магию в себе, чтобы она спонтанно не расходовалась. Чаще такие «капканы» на себе ставят молодые ведьмы, но и уже опытные, уверенные в себе маги носят один-два амулета на всякий случай. Для связи с волшебной вещью нужно лишь прочесть простенькое заклинание, чтобы она стала как бы частью тебя, поэтому артефакт одной ведьмы будет лишь какой-то безделушкой для другой. Такая штука работает не только с украшениями и котами, кто-то ставит себе волшебные татуировки, правда я не совсем понимаю, как разрывать с ними связь. Если мне нужно больше магии, чем обычно, я просто снимаю кольцо или браслет, а вот рисунок на теле ты просто так уже не снимешь.

Папа постучал меня по коленке, вытягивая из сладкого сна. Я недовольно вздохнула, что-то промямлила и выпала из высокой машины, как мешок с картошкой. Смотря вслед уезжающему черному авто, вздрогнула от пробивающего холода и поплела ко входу в обитель знаний. Это была одна из двух элитный гимназий в городе, которые, как можно догадаться, соперничали друг с другом во всем: в знаниях учеников, уделывая друг друга на олимпиадах, в творчестве, устраивая концерты и конкурсы, даже в активности, вынуждая учеников в обязательном порядке посещать всякие субботники, выступления администрации города и даже открытие нового муниципального детского сада.

Дети здесь правда были умные. Если ты не дотягивал, тебя либо гнобили и учителя, и одноклассники до такой степени, что приходилось менять учреждение на что-то более приземленное, либо антиуспехи не замечали, но такое происходило только в одном единственном случае — твои родители очень богатые, а если они еще и спонсоры гимназии, то ты второй после бога.

Я же тут обитала пять раз в неделю вот уже десять лет только потому, что бабушка Джаннет не потерпит для меня примитивного образования. Поэтому я что летом, что в остальные времена года кроме учебы ничего не вижу. Но я бы и не сказала, что все силы вкладываю в эту гимназию. Поступать в институт я не планировала, думаю, уехать во Францию и развиваться там. Может, стану частной наставницей для юной ведьмочки, у которой отец — богатый и молодой вдовец… Но об этом позже.

Турникет на входе никак не хотел пропускать меня внутрь (будто я сама мчалась с повышенным энтузиазмом), издавая противный звук и загораясь красным. Охранник, видя мою перебранку с тупой машиной, сжалился и пропустил без карточки, параллельно записав мою фамилию. Я могла бы сделать так, чтобы турникет стал более податливым, но в столь ранний час я туго соображаю, и вместо зеленой лампочки перед нами мог вырасти пожар, поэтому лучше не рисковать.

В раздевалке было шумно и грязно, снег стекал на плиточный пол, ученики поскальзывались на смеси из воды и грязи, выругиваясь так, что учительница русского языка задумывалась, сами ли они пишут ей сочинения такими красивыми трехэтажными эпитетами.