— Не рада меня видеть?

Бабушка устроилась на диване вместе с отцом. Ее спина была прямая, как палка от швабры, руки в коротких кружевных перчатках аккуратно сложены на трости с золотым наконечником. Как всегда идеальна: платье в пол спокойного сине-серого оттенка, старомодное, но универсальное, такое могли носить и лет двести назад. Седые длинные волосы уложены в пышный пучок, украшенный ободком. На узких губах бледно-розового цвета виделся намек на полуулыбку. Плохой знак. Она явно знает то, что возвышает ее над всеми нами.

Как я уже упоминала, Джаннет чистокровная ведьма с сильным родом. Она вышла замуж, могу предположить, тоже за непростого человека, взяв титул графини Локонте, который когда-то мог иметь вес в обществе.

Папа спокойно пил чай. Визит тещи его явно не обрадовал, но деваться некуда, приходится улыбаться. А вот мама ходила, как на иголках. Визит Джаннет застал всех врасплох, ее внешний вид никак не вяжется с нами: на маме растянутая черная кофта, в которой она обычно занимается своими хобби вроде рисования, волосы завязаны в хвост на затылке, светлые кудряшки в беспорядке смотрят во все стороны. Про меня и говорить нечего — растрепанная после активной прогулки с покрасневшими щеками и поцарапанными снегом руками.

Дядя Паша, не отошедший от похмелья, занял место у пианино. Сложил руки на груди, рассматривая пол. Сочувствую ему, куда не сунься — везде мать.

Я спешно пригладила волосы и изобразила подобие улыбки, но вышло как-то неестественно.

— Почему же, очень рада. А почему ты не предупредила, что приедешь?

Бабушка сделала маленький глоток чая из самого красивого сервиза в доме.

— Предупредила. Я тебе написала.

Ее голос был спокоен и весел, что пугало больше грозы.

Мама непонимающе на меня взглянула, шестеренки в моей голове завертелись на полную, я не могла пропустить почтового голубя, сообщения на телефон и послание телепортацией.

Треснула себя по лбу.

По моему возвращении в Россию Джаннет прислала мне заколдованный лист, на котором появлялись задания для моей магической подготовки. После я встретила Филиппа и напрочь о нем забыла вот уже почти на полтора месяца. Джаннет точно поняла, что я занята чем-то иным, но не стала связываться со мной другим способом специально и сейчас бесстыдно злорадствовала.

Я не знала, что сказать. Единственные моменты, когда в моей голове и на языке пусто, это напротив Джаннет. В комнате повисло неловкое молчание.

— Лив, наверное, увидела и забыла. У нее столько дел в последнее время, — выгораживал меня отец. — учеба, друзья, мальчики…

— Мальчики? — переспросила бабушка.

Я выпучила глаза, не ожидая такой подставы от родственника.

— Да какие мальчики, я просто хожу гулять с друзьями.

— А французский? — Джаннет явно намекала на уроки магии, а не изучение языка.

— Идет полным ходом, — включилась в разговор мама.

— А кто следит за этим? Ты, Кристи́н?

— Ливана на самостоятельном обучении.

— Да, я заметила, — бабушка осмотрела застывшую меня с ног до головы и поднялась с дивана с грацией тигрицы. — Мне нужно поговорить с внучкой.

— Может, сначала поужинаем, потом вместе приготовим тебе комнату… — начала мама, но Джаннет ее перебила. Дядя поднял голову. В нашем доме всего три спальни. Значит, его выселят из гостевой и придется спать на этом самом цветочной диване.

— О нет, я в этой mauvais goût[1] не останусь ни на одну лишнюю секунду.

— Тогда я пойду вымою руки, — поспешно сказала я и пулей помчалась к лестнице на второй этаж.

— Павел, — услышала, как бабушка обратила внимание на сына. — Выглядишь отвратительно. Зарос, как чертополох, Saint Graal.

В комнате я кинулась к рабочему столу, заваленному книгами по магии и гримуарами, школьными тетрадками, распечатками, коробочками с насекомыми. Навела еще больший беспорядок, в попытках найти письмо Джаннет.

Оно оказалось придавленным самым толстым томом черной магии в зеленой потрескавшейся обложке из кожи олимпийской коровы. На листе не было и сантиметра чистого пространства, все в посланиях Джаннет. Сначала она злилась, что не отвечаю, игнорирую, затем гнев сменился ругательствами на французском. Она могла позвонить маме, если так переживала в мое отсутствие, но Джаннет явно знала, что внучка в добром здравии и просто отлынивает от учебы.

Не заметила, как один лист из записей со стола проскользил мне за спину.

— Занятное чтиво.

Я обернулась. Джаннет стояла в дверях, держа в руках листочек. Скорее всего она притянула его к себе магией.

— Проклятия. Не помню, чтобы мы начали изучать данную тему.

Бабушка сделала два шага вперед, не опираясь на трость, дверь за ее спиной закрылась сама собой. Я встала на ноги, сжимая в руке письмо. Сенокосец прижался к потолку внутренней стороной брюшка и постарался слиться с ним. Все букашки в комнате притихли, оно и понятно, ведь их настроение полностью зависит от хозяина.

А я боялась.

— Ну и беспорядок. Всего месяц без надзора, а ты уже распоясалась, — Джаннет кончиками пальцев откинула подушку и присела на краешек кровати, снова устраивая руки на трости одна поверх другой и испепеляя меня взглядом.

Из-за грациозности в столь пожилом возрасте многие думают, что Джаннет в молодости была балериной. Я не знаю, так ли это. Мне о ней вообще мало что известно и, думаю, ее дочери, моей матери, также. Джаннет в совершенстве говорит на нескольких языках без малейшего акцента, никогда не обсуждает какую-либо тему углубленно, будто не разбирается ни в чем и в то же время во всем. Знаю лишь то, что ей очень нравится посещать модные дома, хотя ни разу не видела на ней ничего брендового. Даже наряды ей шьют на заказ, но вот кто и где.

— Не лги мне, Ливана.

Я сглотнула.

— Ну да, я забыла о твоих заданиях из-за неотложного дела.

Никогда еще так внимательно не рассматривала пол своей комнаты.

— И что это за дело?

Я тебе не скажу, иначе ты убьешь меня.

В ответ на мое молчание Джаннет вздохнула.

— Я прекрасно помню, какой ты приехала ко мне в последний раз. Ты думаешь, что скрываешь все в себе, но это не так. У тебя же на лице все написано, даже сейчас. Стыд, страх, желание поскорее со мной распрощаться.

— Не правда, — было сказано скорее из вежливости. Она не совсем ясно выразилась. Я хочу поскорее попрощаться лишь из-за сложившейся ситуации.

— Я сразу поняла, что что-то не так. Каждый визит летом заканчивался истерикой, но в этот раз явилась посреди года с яростным рвением учиться и познавать. Ты старалась, но я все равно заметила, что именно тебя интересовало.

Впервые подняла взгляд на бабушку.

— Контроль. Твоя вечная проблема. Из года в год крутишься как белка в колесе и все без толку. И, похоже, ниточка наконец оборвалась. Я знала, что это произойдет, но надеялась, что гораздо раньше.

— Значит я все-таки тебя удивила?

— Да. В плохом смысле. Чем старше становится ведьма, тем больше в ней силы, а ошибки становятся все менее исправимы. Почему я так легко отпустила тебя обратно в это место? Да потому что я знала, что скоро примчусь сюда за тобой.

— Зачем?

Джаннет слегка отклонила голову, будто ответ очевиден.

— Чтобы исправить твои ошибки.

— Спасибо конечно, но, — я откашлялась, ища в себе силы перечить бабушке. — я справлюсь сама. Я уже справляюсь.

Джаннет звонко рассмеялась.

— Нет, я так не думаю. Я знаю тебя, Ливана, лучше кого бы то ни было, даже тебя самой. Не могу только понять, почему ты сразу не рассказала мне обо всем.

— Потому что я хотела сделать все сама.

— Сама? Зная, что тебе не хватает сил повторить то, что было пройдено много лет назад?

Я вскинула голову, обиженная словами бабушки.

— Но мне уже хватило сил сделать это! И хватит, чтобы исправить!

— Будь ты сильной, этого бы не случилось.

Последние слова бабушки эхом прозвучали в моей голове. Чувство, будто по щеке ударили. Сжала руки в кулаки, чтобы она не видела нарастающего напряжения.