Снизу я сумел разглядеть узкие окна-бойницы и больше ничего – тёмная громада замка выглядит непреступной и пугающей.

– Вы сказали мне, что это развалины, – возмутился я. – А это целый замок!

– Какая разница? – Филипп поправил рюкзак и прибавил шагу. – Нужно подняться до заката. Если не успеем…

Он замолчал.

– Что будет, если мы не успеем? – С замиранием сердца спросил я.

– Не снимай крест и держись за мной. Пойдём.

Я должен был стоять на своём и требовать ответа. При встрече Коллекционер сказал, что ему нужны жалкие останки его предка, но теперь-то я понимаю, что он обманул меня. Стоило понять это ещё там, стоя перед ширмой, в то самое мгновение, когда была озвучена цена – никто в здравом уме не станет платить триста тысяч за транспортировку останков.

Громада замка нависла над нами внезапно – только что она была ещё достаточно далеко, и вдруг появилась прямо над нашими головами. Повеяло холодом и могильным смрадом. Я закрыл лицо рукавом и спросил:

– Что за вонь?

– Я знаю не больше твоего, малыш, – откликнулся Филипп.

Мне показалось, что тень, отбрасываемая замком, слишком густая и чёрная, но я постарался прогнать эти мысли.

Глупости, тень есть тень, моё воображение просто слишком разыгралось. Куда сильнее мне следует бояться Ордена, если слухи об этом путешествии дойдут до Главы или его прихлебателей.

Мы поднялись по узкой тропе к старым воротам. Странно видеть такую искусную работу в этой глуши – металлическая ковка похожа на кружева, мастер постарался над ней на славу.

Прижавшись к тонким прутьям, я разглядел уходящую к замку тропинку. Деревьев вокруг почти нет, только заскорузлые мёртвые стволы с мучительно изогнутыми ветвями. Кое-где растут кусты, напоминающие мотки проволоки. И камни, повсюду камни.

Ворота заперты с помощью толстой цепи. Филипп несколько раз дёрнул её, вздохнул и достал из рюкзака инструмент, внешне напоминающий большие плоскогубцы. Острые лезвия легко перекусили звенья и цепь упала на землю.

– Пойдём. – Громила открыл створку и махнул рукой, предлагая мне войти первым.

Я задрал подбородок и прошёл мимо делая вид, что совсем не волнуюсь. На самом деле всё моё нутро сковало льдом от ужаса.

Даже воздух по ту сторону ворот оказался другим – я вдохнул его и закашлялся, в горло будто набили песка. Или земли.

Едва Филипп закрыл за нами ворота (петли которых оказались удивительно хорошо смазаны), температура вокруг упала. Сперва я подумал, что мне мерещится, что бледное облачко пара всего лишь игра моего воспалённого воображения, но нет, выдохнув снова я убедился в его реальности.

Спрятав руки поглубже в карманы, я пошёл вперёд. Сзади раздаются тяжёлые шаги Филиппа, над нашими головами кричат вороны. Унылый пейзаж напомнил мне стихи о ядовитом дереве, растущем в пустыне. Кажется, оно называется анчар и один из поэтов воспел его образ в своих стихах.

Как только я переступил порог одной из квартир Ордена, ко мне приставили трёх милых леди, главной задачей которых стало моё образование. Леди Сибилла отвечала за этикет, леди Даная за точные науки, а леди Лилия – за литературу и искусство. Тогда их уроки казались мне наказанием, но сейчас я вспоминаю их с теплом. Если бы не эти женщины, я бы так и остался неучем, который понятия не имеет, в какой руке держать нож, а в какой вилку.

Леди Лилия рассказывала об искусстве с любовью, с трепетом, её объёмная, тяжёлая грудь вздымалась и опадала, поблекшие глаза затягивала мечтательная поволока, когда она начинала знакомить меня с новыми авторами и художниками. Лилия любила поэзию во всех её проявлениях и отдавала предпочтение именно ей, игнорируя крупную прозу. Потом, конечно, ей пришлось рассказать и о писателях, но это случилось только после того, как я с треском провалил экзамен и едва не вылетел из Ордена.

Воспоминания о почти беззаботных днях ранней юности помогли мне отвлечься от мрачной атмосферы проклятого замка. Лишь очутившись в его тени я вскинул голову и, кто бы мог подумать, снова чуть не перекрестился.

Замок действительно растёт из скалы – одна его часть утопает в скальной породе, тогда как другая висит над пропастью. У земли тёмные камни покрылись мхом и плесенью, по грубо сложенным стенам ползёт едва живой плющ. Тёмные провалы окон застеклены причудливыми витражами, но разглядеть их я не смог. Над острыми шпилями крыш вьются птицы, где-то на ветру поскрипывает незапертая калитка.

Кажется, вокруг замка когда-то был небольшой сад – теперь от деревьев остались только почерневшие остовы. Сама земля выглядит больной – она не похожа на плодородный чернозём, скорее на песок, насыпанный прямо на скальный склон.

Проглотив горькую слюну, я перевёл взгляд на мрачные двери из чёрного дерева. От входа в замок веет опасностью, тревогой, моё сердце забилось в ритме скерцо, я отступил на шаг назад и наткнулся на Филиппа, застывшего в нерешительности за моей спиной.

– Мрачноватое местечко, – сказал он.

– Вынужден согласиться, – ответил я.

– И эта проклятая вонь, – громила скривился, – будто кто-то сдох и довольно давно.

– Если бы он, как ты выразился, сдох давно, то запаха бы не было.

– Шагай, умник.

Филипп толкнул меня в спину, и я по инерции сделал пару шагов. Стоило мне приблизиться к входу, как желудок сжал болезненный спазм – ветер донёс до нас отвратительный запах гниющего мяса.

По коже побежали мурашки. Всё моё существо протестует против того, чтобы я входил в замок, но поворачивать назад глупо. В конце концов, самое сложное позади, верно? Сейчас мы вытащим останки кровопийцы из укрытия и навсегда покинем это место.

Громко каркнула ворона, я вздрогнул и выругался. Спокойно, спокойно. Это всего лишь давно покинутое человеческое жилище, в нём нет ничего страшного.

«Кроме столетнего вампира, спящего под полом», – услужливо подсказал внутренний голос.

Я поднялся по каменным ступеням к дверям и застыл, делая вид, что разглядываю искусную резьбу. На самом деле мне пришлось остановиться, потому что колени вот-вот подогнутся, и я упаду на землю. По виску ползёт капля пота.

– Открывай, – сказал Филипп.

Я бы и рад открыть проклятые двери, но страх сковал меня по рукам и ногам. Тело превратилось в соляной столб, такого суеверного ужаса испытывать мне ещё не приходилось. И пусть я всё это время пытался убедить себя в том, что это просто давно заброшенное место, где-то глубоко внутри я знал – земля вокруг умерла по какой-то причине, прекрасный сад погиб по той же причине, и причина эта – зло, которое поселилось под сводами замка.

Я толкнул дверь. Она с тихим скрипом открылась.

Мы исследовали весь первый этаж замка и в изнеможении опустились на покрытый истлевшей тканью диван. Филипп закурил и предложил мне сигарету. Я отказался.

Это место не покидали в спешке – всё внутреннее убранство заботливо укутано некогда белоснежными простынями и отрезами ткани. Даже картины попытались уберечь от досадного влияния времени, но, кажется, хозяева сюда так и не вернулись. Всё вокруг пропахло тленом и пылью, я могу только догадываться, сколько десятков лет здесь не было людей.

Чехлы на креслах истлели, обивка под ними источена молью и насекомыми, предпочитающими ткани дерево. Стены потемнели, в углах от сырости завелась чёрная плесень. Находиться здесь не страшно, скорее неуютно и немного больно – что-то подсказывает мне, что ничего хорошего с обитателями замка не произошло.

– Осмотрим второй этаж? – Предложил я, поднимаясь с дивана.

– Нет, – Филипп бросил взгляд на пыльное окно, – такие существа любят быть поближе к земле.

Озабоченный собственным страхом я успел забыть за кем мы сюда явились.

– Нужно найти вход в подвал. У нас почти не осталось времени.

– Что будем делать, если не успеем до заката? – Я едва поспеваю за уверенно шагающим громилой.

– Пойдём наверх, забаррикадируем дверь и будем молиться, – серьёзно ответил он.