Из арки выпорхнул темноглазый мужчина с покрытой головой. Несмотря на объёмный живот двигается он так, будто парит в полуметре над землёй.

Не сказав ни слова, он схватил белоснежную тобу (про себя я решил, что буду называть эту одежду именно так) и протянул её опешившему мне.

– Думаете, мне пойдёт? – С сомнением спросил я. – Вы говорите по-английски?

Арабский язык остаётся для меня тайной за семью печатями, зато я могу сносно изъяснятся на французском, немного хуже на немецком, а на русском просто блестяще. Последний, кстати, пару раз выручал меня из довольно скверных ситуаций.

– Знаете, я всё же предпочёл бы что-то менее арабское. – Сказал я, возвращая тобу хозяину магазина.

Пока мы с Фаридом ехали сюда, я оценил свои шансы и решил, что становиться незаметным мне никак нельзя. Успех операции напрямую связан с моим умением эпатировать публику и приводить в восторг дам всех возрастов.

– Мне нужна рубашка, – заявил я. – Рубашка и корсет.

Чтобы одеть меня, Нуфейлю пришлось отправить младшего сына за братом Салимом, который держит магазин одежды в двух кварталах отсюда.

Пока черноволосый Тамим бегал по городу, собирая родственников всех мастей, я сидел в мягком кресле и пил чай, наслаждаясь лёгкой музыкой.

Марракешская жара осталась за стенами, в магазине прохладно и уютно, о чём ещё может мечтать уставший путник?

О шаре, прикреплённом к жезлу графини Софии, конечно же.

Я убедил себя, что достать его будет не труднее, чем отобрать конфетку у не слишком умного ребёнка, но эта уверенность может стоить мне карьеры и репутации. София уже обыграла меня, прихватив драгоценную безделушку с собой вместо того, чтобы хранить её в сейфе или под матрасом.

Мой заказчик серьёзный человек, настолько серьёзный, что, если я вдруг облажаюсь, лучше бы мне освоить арабский фокус со сменой лиц. Спокойная сытая жизнь для меня закончится в тот миг, когда слухи о неудаче достигнут ушей Коллекционеров.

Лёгкий перезвон колокольчиков вернул меня к реальности, я отпил остывший чай и приветливо улыбнулся взмокшему Тамиму.

Следом за мальчишкой в магазин вошёл грузный мужчина, а за ним ещё два араба, несущих сундук, обитый тканью.

Нуфейль громко что-то сказал, раскинул руки и обнял брата. Они расцеловались, перекинулись парой слов и повернулись ко мне. Что ж, пришла пора подобрать костюм для вечера, от исхода которого зависит моя жизнь.

Меня провели в комнату с зеркальными стенами, поставили на небольшой пьедестал и велели замереть. Я с радостью подчинился – обожаю, когда за меня работают другие люди.

Салим осторожно открыл сундук и извлёк из него очередную белоснежную тобу. Я тут же замотал головой и жестом остановил его.

Нуфейль прикрикнул на брата, смею думать, обвинил его в слабоумии, ведь я несколько раз объяснил, что арабская одежда мне не нужна.

Пожав плечами, Салим наклонился к сундуку и вытащил из него рубашку, один вид которой привёл меня в восторг.

Я стащил свой льняной наряд и передал рубаху Тамиму. Мальчишка бережно принял её и положил на диван. Какие аккуратные люди, вы только посмотрите!

«Роскошь», – вот что я подумал, едва прикоснувшись к рубашке. Роскошь на грани разорения.

Лёгкая ткань, не похожая ни на хлопок, ни на шёлк. Полупрозрачная, невесомая, с объёмными рукавами, которые английские портные называют «епископскими». Простой стоячий воротник, элегантный силуэт – я потерял голову как только надел это чудо портняжной мысли.

Жестом потребовал подать мне брюки. Нет сил смотреть как льняные штаны портят неописуемую красоту моего нового одеяния.

Нуфейль и всё его семейство смотрят на меня с ужасом – конечно, никому из них в голову не придёт так вырядиться. Они даже не догадываются, что именно такую реакцию мне нужно вызвать у людей, которые соберутся в «Сияющем ирисе» этим вечером.

Заправив край рубашки за высокий эластичный пояс узких чёрных брюк, я посмотрел в зеркало и томно улыбнулся своему отражению. Юноша из зазеркалья ответил мне тем же, галантно спрятал руку за спину и слегка поклонился.

Выглядеть безупречно я должен всегда, не считая моментов, когда нужно слиться с толпой. Лицо, одежда и манеры – визитная карточка для каждого, кто вхож в дома Коллекционеров. Никто не доверит тысячи долларов безликому отребью. Если собираешься хорошо заработать, перед этим придётся крупно потратиться.

Господь наградил меня нищими родителями и аристократической внешностью. Он такой шутник, правда?

Меня часто называли девчонкой, задирали и пытались унизить, но дрался я как Сатана, как бес, до крови, до исступлённого крика отчаяния. Только после этого слезал с поверженного противника и позволял ему уйти.

Сейчас драться мне приходится редко – лицо нужно беречь. Если возникают проблемы, их решают либо мои покровители, либо люди, которым я заплатил. Как можно заметить, жизнь моя наладилась.

Салим подал мне мягкие кожаные туфли, я без труда надел их и понял, что обуви удобнее у меня ещё не было. Для полноты образа не хватает лишь одной детали, которую как раз достаёт Тамим. Мальчишка замер, сжимая в руках бархатистую ткань.

Отец дал ему увесистый подзатыльник, намекающий на то, что нужно поторапливаться.

Вещица выглядит как половина дамского корсета. Салим приложил его к моему животу, аккуратно расправил и затянул шнуровку на спине.

Юноша из зазеркалья ласково погладил твёрдые косточки корсета, повернулся боком и с нескрываемым наслаждением оглядел меня с ног до головы.

Красота, да и только. Весь мой вид кричит о том, что у меня достаточно денег для того, чтобы выглядеть как последний самодур, но при этом сохранять достоинство.

Элегантно, красиво, вызывающе легкомысленно – вот как я выгляжу. И мне это безумно нравится.

– Куда вы собираетесь идти в этом наряде? – На плохом английском спросил Салим.

– Ничего особенного, просто дружеский ужин, – соврал я. – Упакуйте эти вещи, я беру всё.

Солнце медленно погружается в кровавое марево, я провожаю его взглядом как старого, но порядком надоевшего приятеля. Невыносимый зной Марракеша портит мою причёску и, в куда большей степени, характер.

Узкие улочки, петляющие меж оранжевых, жёлтых и красных домов манят своей тенью. Словно из воздуха на измождённых от зноя тротуарах появились женщины в ярких одеждах – они звонко хохочут, браслеты на загорелых руках издают мелодичный звон. Босые ноги ступают по раскалённым камням без страха.

Да и какой может быть страх, если эти прекрасные богини родились из песка и огня? Этот город, нет, весь этот жаркий край – утроба, породившая златокожих людей, способных обращаться в песчаные вихри.

Удивительный, волшебный Марракеш. Жаркий, душный, неприветливый, но манящий, пропахший сладостями и специями. Сегодня он обнимает меня, впускает в своё лоно, позволяет насладиться невесть откуда взявшимся свежим ветром.

Автомобиль остановился, водитель спешно бросился к двери, чтобы открыть её передо мной.

Найти человека с европейской внешностью оказалось не так легко. Пришлось обзвонить несколько контор и мои вопросы, сказать честно, приводили людей на том конце провода в негодование. Оно и понятно, подбирать персонал исходя из цвета его кожи – это дурной тон, граничащий с оскорблением.

Так или иначе, но мне удалось заполучить Марка. Миловидный мужчина средних лет, вышколенный так, будто готовился прислуживать самому королю. Повезло, что он оказался обучен вождению и даже имеет местные водительские права. Марокканские боги ко мне благосклонны.

Марк распахнул передо мной двойные двери, украшенные затейливой резьбой, а я успел лишь удивиться тому, что нас даже не попытались остановить – двое арабов в национальных одеждах застыли по обе стороны от входа, вытянувшись в струну. Возможно, им дали указание впускать всех, кто выглядит по-европейски, а может, отсеивание незваных гостей просто не входит в их обязанности.