Кивком я отпустил Марка, а сам расправил плечи и вскинул подбородок. Сложно было не заметить, что, стоило мне войти, как разговоры стали затихать. Пока всё идёт по плану.

Внутреннее патио «Свежего ириса» оказалось огромным. Мозаичный пол сверкает в неверном свете масляных ламп, бело-голубая дорожка ведёт к небольшому бассейну, вокруг которого собрались гости. С элегантных перилл второго этажа свисают живые растения, откуда-то раздаются чарующие звуки скрипки и виолончели.

Возле меня остановился слуга с подносом. Я сдержанно улыбнулся ему, взял высокий бокал и пригубил шампанское. Мимо прошли два умудрённых сединами мужчины, один из них кивнул, делая вид, будто узнал меня.

Ответив ему шутовским полупоклоном, я отсалютовал бокалом и пошёл вперёд, любуясь причудливыми арками и растениями, рассаженными в больших разукрашенных кадках.

И тут я увидел её, графиню Софию Адлерберг-Данмор. Она стоит ко мне спиной, но женщины, окружающие её, смотрят на меня во все глаза. Можно не сомневаться, что они уже оповестили звезду вечера о том, что к ним на огонёк явился никому неизвестный, но юный и, несомненно, богатый незнакомец.

Получив заказ, я тут же навёл справки и теперь знаю о графине едва ли не больше, чем она сама.

В семнадцать лет София вышла замуж за английского графа Данмора и покинула родной дом. Родив графу пятерых детей, она заскучала и принялась колесить по свету, посещая самые экзотические уголки. Один из её любовников подарил ей шар из драгоценного камня, как символ своей вечной любви, а затем скончался при странных обстоятельствах.

София считает, что носит при себе память о возлюбленном, но я знаю об этой безделушке намного больше, чем она. Там, в глубинах алого камня, томится сила, заточённая туда много веков назад. Откуда шар взялся у любовника графини неизвестно, да и какая разница? Ходят слухи, что он был военным, так что не исключено, что драгоценность была просто украдена им в какой-нибудь стране, которую наши доблестные воины отправились освобождать.

Медленно, крадучись, я приблизился к стайке женщин. Делая вид, что мне нет до них дела, отпил шампанского и уставился на звёздное небо, раскинувшееся над патио. Здесь очень красиво, даже жаль, что в Марракеше я бываю исключительно по работе.

–…пижон…

–…очень юный…

–…прямо за вашей спиной…

Женщины, окружившие графиню, щебечут на русском языке. Разве это не лучший момент, чтобы вступить в беседу?

– Позвольте юному пижону наполнить ваш бокал, – сказал я без малейшего акцента.

Графиня оценивающе посмотрела на меня через плечо, обернулась и медленно протянула бокал. Беря его, я прикоснулся к её пальцам и одарил Софию самым томным из своих взглядов. Опешившие от такой наглости дамы умолкли, стыдливо краснея.

Сохраняя достоинство и невозмутимость, я поманил слугу, взял с золоченного подноса шампанское и протянул его графине. Она приняла его и спросила:

– Где вы выучили мой родной язык?

– Мне посчастливилось иметь в учителях вашего земляка, – уклончиво ответил я. – Как вы считаете, он мог бы мной гордиться?

– Вполне. – Она пригубила напиток. – Графиня София Адлерберг-Данмор.

– Лорд Мирче Сербан, – с лёгким поклоном ответил я.

Думал, что она подаст мне руку для поцелуя, но графиня решила опустить этот жест. Что ж.

– Сербан… – задумчиво протянула она. – Должно быть, вы из Румынии?

– Так и есть.

– И как вас занесло в такую даль?

– Меня вела дорога приключений, как и вас, полагаю. – Не дав ей опомниться, продолжил: – Скрипач здесь сам Сатана, не находите?

– Вы разбираетесь в музыке? – София сделала шаг ко мне, игнорируя взволнованный шёпот подруг.

– Соната соль минор, Тартини. – Я улыбнулся. – Клянусь, впервые слышу такое страстное исполнение.

София замерла, прислушиваясь к звукам скрипки. Её лицо ещё хранит отпечаток былой красоты, морщинки-лучики разбегаются от уголков поблекших голубых глаз. Линия рта мягкая, смешливая, графиня будто всегда готова рассмеяться или задумчиво улыбнуться. Овал лица, что называется «поплыл», но длинная шея всё ещё достойна резца скульптора. Даже время склоняет голову перед аристократией, в её возрасте любая другая женщина выглядела бы намного хуже, но только не она.

Лёгкое, слишком легкомысленное белое платье обнажило нежные овалы плеч, на загоревшей коже которых я увидел трогательные веснушки.

– Лорд Сербан, – сказала София, – прекратите так нагло меня разглядывать.

– Не смог сдержаться, – ответил я. – Мне перестать?

Большим заблуждением было бы считать, что только мужчины в возрасте падки на красоту юности. За свой короткий век я усвоил, что богатые женщины ничуть не уступают своим мужьям в этих порочных желаниях.

Ни воспитание, ни статус замужней дамы не могут вытравить из души девушки (даже если этой девушке за пятьдесят) мечты о том, как юный незнакомец прижимает ее к себе в страстном танце и припадает горячими губами к лебединой шее.

Пресытившееся властью и деньгами высшее общество всегда ищет развлечений «поострее», таких, чтобы было о чём исповедаться. Осуждаю ли я этих людей? Конечно нет. Уверен, что на закате своих лет буду одним из тех стариков, которые с замиранием сердца наблюдают за тем, как полные груди сиделки мягко покачиваются, когда она наклоняется, чтобы достать их немощное тело из ванной.

– Нет, что вы, – губы графини тронула улыбка, – продолжайте.

Лгать я учился с детства и преуспел на этом поприще как никто. Но сейчас, стоя в полумраке марракешского патио, искренне считаю Софию привлекательной женщиной. Пусть она лишь часть моей работы, но оскорблять её ложью было бы низко даже для меня.

– Вы очень красивый юноша, лорд Сербан. – Графиня одним большим глотком осушила бокал. – Но я гожусь вам в матери.

– Юность – это недостаток, который быстро проходит, – со знанием дела произнёс я и, наклонившись, убрал серебряный локон за её аккуратное ушко.

– Мария, – София повернулась к своим спутницам, – подай мне тирс.

Девушка безропотно передала графине средней длины жезл, увенчанный алым шаром. Она хотела что-то сказать, но стушевалась, неловко поклонилась и вернулась к подругам.

– Тирс? – Я хмыкнул. – Не жезл, не трость… А вы изобретательны.

– Тирсом назывался посох Диониса. – София взяла меня под руку. – Он был сделан из стебля ферулы, а вместо драгоценного камня его навершие украшала сосновая шишка.

– Умна, красива и обаятельна, – заключил я. – Вы – набор положительных качеств.

– Слишком грубая лесть, – отмахнулась она. – Предлагаю прогуляться по ночному городу. Как думаете, лорд Сербан, справитесь ли вы с негодяями, которые решат нас ограбить?

– Легко.

– Знаете, а я в вас верю. – София тихо рассмеялась. – Но охрану всё же возьму с собой.

Мы вышли из патио и погрузились в духоту марракешской ночи. Моя рубашка тут же прилипла к спине, в брюках стало невыносимо жарко, и я понял, почему Салим так настаивал на тобе.

– Вы надели это чтобы меня впечатлить? – Вдруг спросила графиня.

Признаться, я опешил. Мой информатор говорил, что София вовсе не глупа, но такой проницательностью одурманенные собственным превосходством графы и графини обычно не обладают.

– Как вы узнали? – После небольшой паузы спросил я.

– Сперва в город приезжает моя дурная слава, а затем я сама. – Этот разговор Софию явно веселит. – Вы слетаетесь ко мне как птички к кормушке. Юные, дерзкие, уверенные в том, что ночь с графиней сулит большие перемены в жизни.

– Позвольте, – возмутился я, – но моя жизнь и без того достаточно хороша. Пусть я не фаворит императрицы или её мужа, но денег мне хватает.

– Тогда что вы искали в этом патио, Сербан?

– То же, что и вы – приключение, о котором смогу вспоминать на смертном одре. Чувства, которые докажут мне, что я прожил свой век не зря.

– Рановато вы задумались о смерти. – Тонкие браслеты графини мелодично звенят при каждом шаге.

– Вы тоже.