Когда мы подошли к последней палатке, Элла присела на корточки. Она принялась расстегивать крошечные крючки, закреплявшие переднюю крышку опытными пальцами. Затем заползла внутрь, оставив меня в темноте.

— Зачем ты сюда пришла? — прошептала я.

Она высунула голову, сияя.

— За фляжкой. Я подумала, что мы могли бы выпить ее на обратном пути в гостиницу. Это нас согреет. — Она снова исчезла в тайниках своей палатки.

Я побледнела.

— Ты заставила нас пройти весь путь до палатки, чтобы мы могли получить что-то, что сделает возвращение отсюда немного более приятным? — Я наклонилась, чтобы заглянуть в темное убежище. — Ты что, шутишь?

Элла нашла предмет, о котором шла речь, и помахала им передо мной.

— Это медовое виски.

— Холодно! — пискнула я. Кто-то фыркнул, и Элла шикнула на меня.

— Тогда зайди сюда на секунду, если все так плохо. Эти штуки такие маленькие, что хорошо сохраняют тепло, особенно если в них больше одного тела.

— Да, я уверена, — пробормотала я, но все равно заползла вслед за ней. Между ночным воздухом и температурой в палатке была заметная разница. Постоянный ветер стих, и я обнаружила, что снова чувствую щеки. Я плюхнулась рядом с ней на скатанную кровать.

— Так ты этого хотела? — Мои глаза привыкли к темноте палатки, и я увидела, что она с невинной улыбкой протягивает мне фляжку. Я выхватила ее и сделала большой глоток. Я ахнула, когда сладкая жидкость обожгла горло и тяжело свернулась в животе. Я зажала рот рукой, когда желудок мгновенно взбунтовался. — Не блюй в моей палатке, — предупредила Элла, забирая у меня фляжку.

Я закрыла глаза, и покачала головой.

— Я и не собираюсь. Это застало меня врасплох, вот и все. Я сегодня почти ничего не ела. — Это был удар. — О, боги сверху и снизу. Элла, я больше не могу здесь оставаться. У меня на столе еда, и мои родители будут гадать, где я. Мы можем выпить это на обратном пути, как ты сказала.

Элла положила руку на мою правую. Она была такой же мозолистой, как и моя.

— Разве вы все не останетесь там допоздна, слушая пьяные истории, рассказанные моими друзьями?

— Да, — уклончиво ответила я, — но… - ее пальцы обвились вокруг моих, и я чувствовала их через юбку. Они были теплыми и мешали сосредоточиться на том, что я говорила. Я забрала фляжку и сделала маленький глоток виски, пытаясь придумать хорошую причину, чтобы поспешить обратно. Я вернула ей фляжку.

— Твои родители действительно думают, что у тебя могут быть неприятности? Держу пари, в Нофгрине нет ни одного пьяницы.

Я наклонила голову.

— Иногда Дэниэл становится немного воинственным в праздничные дни, но в целом таковых нет. — Она передала мне фляжку, я отпила глоток и вернула ее.

— А большие грифоны нападают на город ночью и похищают девушек?

— Нет, — протянула я. — Но я голодна.

— Да, я и сама немного проголодалась. — Темные глаза Эллы не отрывались от моих губ.

Именно тогда я осознала, как близко мы сидели с Эллой. Мы касались друг друга от ног до плеч; она не убирала руки, и я чувствовала запах виски, который исходил от нее. То, как она смотрела на меня… я отшатнулась, вытаскивая свою руку из-под ее.

— Ты ко мне подкатываешь!

Она откинула голову назад, и беззвучный смех сотряс ее тело.

— Боги, я думала, ты никогда не поймешь.

— Тебе нравятся женщины?

Элла склонила голову набок.

— Мне нравятся люди, но в моей работе женщины, как правило, в большей безопасности. Моя мать первая расскажет, как неприятно застрять в одном городе на время, достаточное для того, чтобы ребенок вырос. Я что, совсем тебя не поняла? Ты и Най никогда..?

— Нет! — Мне пришлось напомнить себе, чтобы я говорила потише.

— Как жаль. Думаю, хорошо, что она сегодня работала. — Когда я не засмеялась, она закатила глаза. — Тебе никогда не было интересно, какие у нее губы? — Она переиграла страстный голос, явно пытаясь рассмеяться.

Мое сердце мучительно билось о ребра.

— Нет.

Палатка казалась неудобно маленькой, но почему-то мне не хотелось уходить. Я выдернула фляжку у нее из рук, наслаждаясь холодом, который скользнул по моему горлу, когда я сделала глоток, такой же как в первый раз. На этот раз, к моему облегчению, желудок не так скрутило. Вместо этого виски навело меня на правильную мысль.

— Значит, разговоры о том, что твоя мать думает, будто у меня есть искра, были только для того, чтобы привести меня в твою палатку?

— Ну, я бы, наверное, не упомянула об этом, если бы ты не была такой милой, но нет, она, кажется, заинтересовалась тобой за ужином.

— Ты делаешь это со многими людьми?

— Я не беру никого в свою палатку каждый раз, когда встречаю новый город, если ты об этом. — Элла отстранилась от меня. — Прости… я действительно расстроила тебя?

— Я не расстроена, — сказала я все еще немного резко. Когда решила выпить еще, она забрала фляжку.

— Довольно. Эта штука крепкая, и я видела, сколько ты выпила за столом. Я пойду дальше и предположу, что у тебя нет большой практики в искусстве пить под столом. Нет необходимости, чтобы начинать с меня.

Голова у меня слегка кружилась. В Нофгрине у целительницы был муж, и они оба были хорошими людьми. Другие пары такого рода путешествовали, надеясь начать новую жизнь в новых городах. Я знала, что это вариант. Просто я всегда считала такие отношения снисхождением для тех, кто мог позволить себе остаться без детей, чтобы заботиться о них и их земле, когда они были слишком стары, чтобы работать. Конечно, это было не то, о чем я когда-либо думала, больше чем мимолетный момент. Даже когда я пожаловалась Майклу, что мне никто в городе не нравится.

— С чего ты взяла, что у тебя есть шанс?

— Кроме дерзости? — спросила она, и я кивнула. — Пару лет назад я говорила себе совсем как ты. Метафора с платьем — это то, как я объясняла себе тогда. Я предпочитаю девушек. Я думала, ты пытаешься мне это сказать.

— Но я говорила о путешествиях, а не о том, чтобы сидеть дома, — заметила я.

Она покосилась на меня, и я упрямо выпятила подбородок.

— Ладно, может быть, я немного надеялась. — Она пожала плечами. — Неужели это так плохо?

Я посмотрела на свои руки и пожала плечами.

— Полагаю, это не имеет значения.

— Да, пожалуй, — согласилась она.

Я думала о времени, проведенном в поле, представляя свое будущее. Был ли это мужчина? Там был дом и дети, но мой партнер всегда был бесформенным пятном. Значит ли это, что в будущем у меня будет женщина?

Я ждала, сколько могла, прежде чем спросить.

— Итак, я очень многим поделилась с незнакомцем. Думаю, теперь твоя очередь. Когда ты поняла, что тебе нравятся девушки?

Она смотрела на стену палатки перед нами невидящими глазами, вспоминая.

— Мне было что-то около двенадцати? Для моей матери это не имело большого значения. Пара женщин и мужчин, которые были или есть в нашей веселой компании, были такими же. Хотя он был из довольно фанатичного городка на Западном море.

— Я думала, ты не знаешь своего отца, — сказала я, наклонив голову.

— Я сказала, что у меня нет отца, — резко ответила она. — Но я знала его достаточно хорошо. Место, где я выросла, люди там в основном поклоняются богу Солнца. Артуосу Пылающему. — Я снова почесала голову. — Пылающий был продолжением нашего собственного бога Солнца, отца очага — насильственной частью. Некоторые говорили, что король Ричард был избран десницей Пылающего. Они считают, что секс нужен для того, чтобы рожать детей, — продолжала Элла. — И что женщины должны оставаться на своем месте, прямо под сапогом мужа или отца. Ухаживая за огнем в камине.

Я поморщилась. Я слышала о таких местах. По большей части здесь, в Нофгрине, вопрос заключался в том, кто был наиболее квалифицирован, а не в том, что скрывалось под одеждой. Однако, несмотря на то, что королевство официально выступало против поведения, о котором она говорила, столица и ее законы были далеки от окраин королевства. Не существовало правила, запрещающего охранникам возвращаться в родной город и работать там, закрывая глаза на «старые обычаи». Гвардейцев можно было подкупить, и часто подкупали, чтобы они позволяли местным обычаям господствовать над законами страны. Я знала, что Бет и ее мать приехали в наш город в поисках убежища. Их синяки рассказывали истории, о которых я никогда не осмеливалась спросить.