Когда он понял, что я смотрю на него, он вернулся к еде, как ни в чем не бывало. Я моргнула и покачала головой. Возможно, я устала больше, чем думала, если мне мерещилось. Покончив со своей тарелкой, он повернулся к отцу, и проблема со взглядом исчезла, если вообще была.

— Может, мне отвести овец в поле?

Отец откашлялся и почесал затылок.

— Хорошо. Не забывай быть очень осторожным. Я хочу, чтобы ты взял Бенджи и Брукса, и можешь взять мой плащ. Он сухой.

— Спасибо. — Майкл встал и пошел собирать то, что ему понадобится на утро. — Тайрин, арбалет в твоей комнате? — спросил он из гостиной.

Я отодвинула стул и встала.

— Да, я принесу, — отозвалась я.

Я увернулась от слишком озабоченного взгляда родителей и прошла в другую комнату. Майкл стоял, прислонившись к кирпичу камина и уставившись в деревянный пол. Я поморщилась и прошла мимо него по тускло освещенному коридору к своей комнате. Когда я опустилась на колени и сунула руку под кровать, чтобы вытащить арбалет, он, наконец, заговорил.

— Ну же, Тайрин, в чем твоя проблема?

Мои пальцы дернулись на арбалете, и я повернулась, положив оружие на согнутое колено. Его силуэт был темным пятном в моем дверном проеме.

— В чем моя проблема?

— Да, в чем дело? Два дня назад ты не возражала, что я уезжаю, а теперь будто я кого-то убил.

— Меня это устраивало, Майкл, пока ты не начал врать и важничать.

— Я не важничаю! — воскликнул он. — Почему я не могу сказать, что у меня получится лучше, если ты не примешь это за личное оскорбление?

— Потому что это не то, что ты говоришь! Ты говоришь, что тебе здесь нечего делать. Нечего!

Он ткнул пальцем мне в лицо и заговорил, когда я встала, чтобы уйти.

— Я же сказал, что ты можешь пойти со мной. Ты сказала «нет».

— Только потому, что ты что-то делаешь, это не значит, что я должна! Я знаю свой долг перед родителями, и мне нравится наш дом! — Я сжала кулаки по бокам.

— Ну, если долг перед семьей означает быть несчастным, то я отказываюсь. И ты не можешь сказать мне, что в Нофгрине есть все, что ты хочешь. Я-то знаю.

Эти глупые слезы грозили снова пролиться. Я ткнула в него арбалетом.

— На.

Он осторожно взял его, и брови Майкла поползли вверх.

— Пожалуйста, не надо ненавидеть меня, Тайрин. Я этого не вынесу.

Держа арбалет в руках, он снова стал похож на моего брата. Я склонила голову набок. Но это было не так. Это был человек, в которого Майкл превратился, пока я не обращала внимания. Он не был плохим человеком, возможно, немного стремящимся показать себя и немного небрежным с чувствами других, но он искренне хотел сделать лучше для себя. Я вздохнула, и если это то, что, по его мнению, потребуется, то вряд ли он будет рад, если я заставлю его остаться.

— Я не ненавижу тебя. И ты это знаешь. Мне кажется, я боюсь, — призналась я.

— Чего?

— Того, кем ты стал. Кем я становлюсь. Я знаю нас не так хорошо, как мне казалось.

Глаза Майкла расширились, а затем выражение его лица смягчилось.

— Может, и хорошо, что ты не знаешь, во что мы превращаемся. Это будет сюрприз. — Он пытался дразнить меня, и я позволила себе слегка улыбнуться.

— Возможно. Я просто не хочу проснуться через пять лет и обнаружить, что ты незнакомец, а я деревенщина.

— Ты никогда не вырастешь деревенщиной, — пообещал он мне. — Это я знаю точно.

— Я боюсь, что ты идешь куда-то, куда я не могу пойти, — прошептала я. — Есть вещи, которых я хочу, но которых здесь нет. Я просто не могу представить, оставив все это позади, чтобы выйти в мир и получить их. Я не готова к этому. Не знаю, как ты вдруг смог.

— Что вы делаете? — Это была мама, в ее голосе звучали суровость и беспокойство. Они прорвались сквозь тишину, которая установилась между нами.

Вспомнив, что я сказала ей раньше и подавила усмешку.

— Она думает, что я тебя побью.

— Могу предположить, что это потому, что ты сказала ей, что собираешься это сделать? — Мое виноватое лицо сказало ему все, что он хотел знать. Майкл закрыл глаза, когда на его лице вспыхнула полная улыбка. — Тогда я должен пойти и облегчить страдания. Мы в порядке? — Он серьезно посмотрел мне в лицо.

Я хотела сказать ему «да», но моя улыбка была горькой.

— Нет. Я злюсь на тебя, Майкл. Я постараюсь вести себя хорошо, потому что знаю, что ты должен уйти, но ты должен дать мне немного времени.

Он покорно склонил голову.

— Ладно. Понимаю. Можешь хотя бы пообещать, что не расскажешь родителям о моем плане? — увидев мой неуверенный взгляд, он поспешил продолжить, понизив голос. — Я придумаю, как сказать им, обещаю, только не сейчас. Все это сложно, и я хочу, чтобы они привыкли к мысли, что я поеду, в первую очередь.

Я шумно выдохнула через нос, высоко подняв брови и плотно сжав губы, что, была уверена, являлось превосходным впечатлением от маминого фирменного выражения.

— Хорошо, но тогда ты не можешь злиться на меня, когда я сорвусь на тебя. Ты должен позволить мне злиться.

Он фыркнул.

— Я могу позвонить, Тайрин. Я не настолько хороший человек.

— Майкл? — На этот раз это был отец.

— Ладно, мне пора. Колчан?

— О! — Я присела на корточки, быстро подняла колчан, полный стрел, с того же места, где был арбалет, и протянула его Майклу. Он притянул меня в объятия, когда схватил их, и они больно ткнулись в мою грудь, но я не вырвалась из объятий.

— Все будет хорошо, Тайрин. У меня все под контролем, клянусь.

Его быстрый уход вызвал сквозняк из моей двери вслед за ним, и я обхватила себя руками. Еще есть время, может он передумает.

Утро было вялым и пасмурным. Я помогла маме вымыть посуду, а потом вымыть пол. В течение дня мы переворачивали одежду, лежавшую у камина, чтобы убедиться, что все высохло и ничего не обгорело.

Мы с отцом работали над моим прицелом в течение часа, прежде чем мне пришлось уйти. Мне нравилось тренироваться, но я была благодарна, когда пришло время выезжать на поле. Внимание отца всегда заставляло меня нервничать. Он был серьезным человеком и хорош во многих вещах, на которые обращал внимание. У него были годы, чтобы достичь такого уровня мастерства, я хотела, чтобы он гордился мной. Каждый раз, когда засов открывался, я съеживалась.

На улице дождь еще не успел полностью утихнуть, дул свежий ветер, но все, что я носила, было подогрето огнем. Я пустила Крепышку галопом, как только выехала на дорогу, и мы добрались до поля в рекордное время. Деревья со свистом проносились мимо нас, размытые красновато-коричневым пятном. Мы ехали слишком быстро, чтобы даже не думать о малых грифонах, которые глумились над нами из-за деревьев. Ехать на полной скорости верхом на Крепышке всегда было равно тому, что выйти из этого мира. На время поездки страх, поселившийся во мне за последние несколько дней, прошел.

Когда Майкл увидел, что мы быстро вылетаем в поле, он вскочил на ноги и вышел мне навстречу с выражением неудовольствия на лице.

— Что ты делаешь? — спросил он, когда я натянула поводья.

Мое настроение резко упало.

— Что? — угрюмо спросила я, соскальзывая со спины Крепышки. Майкл схватил меня, когда я попыталась протиснуться мимо него, и слегка встряхнул. Именно тогда я увидела страх на его лице. — Майкл, что?

— Ты не можешь ехать на ней так быстро, Тайрин. На улице мокро. Что если бы ты упала и сломала шею?

— Я? Да никогда!

— Там рыщет грифон. — Я заметила, что костяшки его пальцев побелели на руке, сжимавшей посох. — Бегать так — все равно что тащить наживку мимо форели! Не знаю, что буду делать, если тебя убьют.

Мое сердце болезненно забилось, и рука поднялась, чтобы тревожно потереть ключицу.

— Я не думала…

— Ну, тебе нужно. Это ты так беспокоишься о грифоне. Ты никогда не увидишь его приближения, и я не смогу остановить его, даже если он попытается убить тебя… если он нападет на тебя на дороге, вне досягаемости арбалета.