— А кто сказал, что они спаслись?

— Ну дерзай, попробуй их поймать, — я не сдержал улыбки.

— Хочешь угадаю? Ты сказал им не идти сразу домой, вместо этого спрятаться до утра, чтобы потом затеряться среди людей. Ну же, я прав?

— Неплохо, я бы даже сказал, что очень хорошо. Но это ничего не меняет.

— И снова ошибаешься. Ты ведь сейчас думаешь, что прошло достаточно времени и они успели найти для себя укрытие. И что из-за этой уловки… — санитар вытер рукавом с лица слёзы вперемешку с соплями. — Я не смогу отыскать их по запаху, это так. Но ты не учёл одну очень важную вещь!

— Да говори уже, не томи! — мы вплотную подобрались к развязке нашего небольшого спора. Кульминация была не за горами.

— Ты сам выследишь пацана и девчонку.

— Это, конечно, только мой второй раз, но, ориентируясь на этот скудный опыт и свои нынешние ощущения, уже сейчас могу сказать, что за пару оставшихся часов я точно не обращусь в зверя. Поэтому если рассчитывал использовать мой волчий нюх, то извиняй, он появится у меня не раньше следующей ночи.

— Ты кое-чего не учёл, это очень легко исправить. Ещё несколько укусов хорошенько простимулируют скорость обращения.

Этого я действительно не предусмотрел.

— Забавно, выходит что, по крайней мере очень может быть, в прошлой жизни я преуспел на поприще дрессировщика, — я сделал очередной шаг назад, замер на пару секунд, затем отступил ещё на два шага. И Р’а повторил мои движения в точности, вплоть до небольшой паузы между шагами… шаг в мою сторону, двухсекундная пауза и ещё пара шагов.

Чтобы проанализировать сказанное мной и сделать какие-то выводы ему понадобилась ещё пара секунд. Было забавно за ним наблюдать.

— Ты пытался меня убить. Стрелял прямо в лицо. Дважды. Нанёс несколько десятков колотых и резаных ранений. Измазал меня настойкой брукуса, — словно в подтверждение своим словам он в который раз утёр рукавом слёзы. — И после всего вместо того, чтобы умолять о пощаде ты продолжаешь дерзить! Не понимаю, на что ты рассчитываешь?

— Если честно, то я просто стараюсь немного потянуть время.

— Как же это по-человечески, ложные надежды, бесконечные бесполезные попытки отсрочить неизбежное. Детям это нисколько не поможет, и тебе тоже, даже наоборот, длинный язык лишь усугубил твоё положение! — Р’а начал превращаться в огромного волка.

В первые секунды его начало трясти, словно по телу пропускали нехилой мощности электрический разряд. Он начал расти, раздался вширь, постепенно вещи плотно охватили его новые формы и затем, не выдержав натяжения, начали рваться.

Кости и суставы санитара с мерзким звуком трескались, ломались, чтобы в следующий момент в ещё более отвратительным треском срастись новой формой. Особенно болезненным и жутким казалось перестроение челюсти.

Сформировавшиеся торчащие острые уши с пушистыми кисточками тот же час хаотичными резкими движениями включились в изучение окружающей обстановки. Они крутились во все стороны, стараясь ничего не упустить.

Я же, медленно опускаясь на пол, поднял перед собой руки, символически показывая, что смиренно принимаю свою судьбу и даже не помышляю убегать. Скрестил ноги, помог руками поудобнее подобрать их под себя и принялся ждать.

“Жаль, конечно, этого добряка” — не отрывая глаз, я смотрел на здоровенного антропоморфного волка, который медленно приближался, собираясь устроить мне настоящий ад.

Вот только он кое о чём он забыл.

Считается, что у человека, лишившегося возможности полноценно пользоваться одним из своих органов чувств, восприятие окружающего мира посредством других органов обострялось.

Но было бы неверным утверждать, что это полноценная и равнозначная замена. Тем более что на подобное перестроение, потерю одного чувства и усиление другого, требовалось немалое время.

И я уверен, что в этом плане оборотень совсем не исключение. В этом он был ничуть не лучше человека.

Резкий запах лекарств, смешанных между собой и вылитых на лицо санитара, напрочь лишил оборотня звериного нюха. К тому же оказался настолько едким, что, даже с учётом невероятной регенерации, глаза волка не прекращая слезились, всё время оставаясь красными из-за раздражения.

Он даже с десяти шагов не сумел разглядеть моей улыбки. Ведь иначе, наверняка заподозрил бы что-то неладное, какой-то подвох с моей стороны.

— Ну вот и всё, — я громко засмеялся. — Попался!

Оборотень в замешательстве остановился.

Перед ним сидел крайне наглый, но при этом очень слабый кусок мяса, годившийся, по мнению волка, лишь в пищу для ему подобных. Ни капли маны, а физическая форма уступала даже большей части представителей своего собственного биологического вида. Но слабак (то есть я) всё равно смел надменно смеяться, глядя на зверя.

Продолжая топтаться на месте, Р’а по-собачьи склонил голову немного набок. Оборотень изо всех сил пытался понять, что я мог ему сделать такого, что сейчас вдруг открыто начал смеяться и кричать, будто он попался.

— Не туда смотришь, — я кивком указал направление.

Наступил момент истины. Либо пан, либо пропал.

По правде сказать, я и сам не знал, что случится в следующие несколько секунд. Существовала огромная вероятность, что весь мой замысел окажется пустышкой, просто пшиком.

Монстр начал медленно поворачивать голову.

В тот же миг по коридору оглушительным эхом прокатился звук выстрела.

С расстояния всего в один метр дробь легла невероятно кучно.

Выстрелом оборотню разворотило голову с правой стороны. Частично перебило шею и напрочь оторвало нижнюю челюсть. Его отбросило на мусор под противоположной стеной.

Но он всё ещё оставался жив.

Волк находился в агонии. Вместо воя, наполненного болью, из глотки вместе с кровавым фонтаном вырывался лишь булькающий хрип. Он сучил лапами, оставляя на полу вокруг себя глубокие борозды.

Противно скрипнули требующие смазки дверные петли, и в проходе появился сухопарый старик. Его тощие, высохшие руки сильно дрожали, им едва хватало сил удерживать громоздкое двуствольное ружьё с вертикально спаренными стволами, чтобы оборотень оставался на прицеле.

БА-А-АХ!

Отдача вынудила старика против его воли покинуть коридор и вернуться в квартиру.

Второй выстрел закрыл вопрос о возможном третьем воскрешении оборотня. Картечь довершила начатое и полностью отделила от туловища зверя его голову. Её уцелевшую верхнюю часть.

Снова появляясь в коридоре, старик уже успел перехватить ружьё, держа правой рукой рукоять приклада, а левой — цевьё. Большим пальцем правой он отщёлкнул рычаг затвора и, задействовав левую руку, переломил ружьё.

Пустые, ещё дымящиеся гильзы синхронно выскочили из стволов, освобождая место в патронниках наклонённых вниз стволов. Скрюченные пальцы старика лёгкими, отточенными движениями один за другим вставили новые патроны, практически заканчивая перезарядку ружья.

— Хороший трофей, — довольный дедуган пытался ногой отодвинуть от дохлой туши остаток волчьей головы. — Хорошая награда.

Мне хотелось расцеловать своего спасителя. Но это желание быстро испарилось.

— Два трофея, — дед перестал улыбаться, стоя над поверженным зверем, и развернулся, направив на меня ружьё. — Больше награда.

Оборотень сдох, но мне было не суждено выдохнуть с облегчением.

— Уважаемый Маса, ты зачем такой агрессивный? — я не шевелился, боясь спровоцировать полоумного деда. — За меня награды не будет. Я же человек.

— Старого Масу не обманешь. Тебя укусили, скоро станешь как он, — безумный старик слегка кивнул в сторону, намекая на оборотня.

Неприятный поворот.

— Значит так ты благодаришь меня за помощь? — я решил зайти с другой стороны.

— Какую помощь?

— Серьёзно? Какую помощь? — стало даже малость обидно.

Мой план строился, основываясь на том, что подслушал, когда двигался по коридору, ещё надеясь успеть спрятаться от Р’а.