— С тем парнем у нее один раз уже ничего не вышло, — возразил Питер. — Почему ты думаешь, что выйдет теперь?

— Лучше синица в руках. Федор хотя бы надежный и порядочный.

— Но она его не любит, так? Люс, я знаю, что ты сейчас скажешь. Но у нас все было по-другому, согласись.

— Ну… да, — нехотя кивнула Люси.

— Все-таки она взрослый человек и сама должна принимать решения. Представь, что ты от нее все это скроешь, а она потом узнает. Думаешь, спасибо тебе скажет?

— Как знать… Но, наверно, ты прав. Просто расскажу, как было. Без комментариев.

— Серьезно? Без комментариев? — насмешливо переспросил Питер и едва увернулся от брошенной подушки. С туалетного столика посыпались баночки и пузырьки.

И все же рассказать подруге о вчерашней сцене Люси не рискнула. Известие о том, что Света попала в больницу, ее не просто расстроило, а по-настоящему напугало. Чудилось в этом что-то мистическое, страшное. В голову сами собой лезли мысли о Маргарет, которую отравили, и этой — как ее? Присцилле, которая умерла от рака. Ну да, Света, конечно, кольцо не надевала и никакой дурацкий выбор между страстной любовью и долгой жизнью не делала. Но ведь она же прожила одну жизнь с Маргарет, которая как раз носила кольцо на руке. Кто знает, как оно могло на нее повлиять?

Впрочем, Света об этом разговаривать категорически отказалась. Пока Люси напряженно пыталась решить, говорить ли о том, что Тони вряд ли теперь женится на Эшли, вопрос решился сам собой.

— Кстати, наша регистрация, похоже, откладывается, — сказала Света без особых эмоций. — Кажется, я тут надолго зависла. Как бы не до самых родов.

Малодушно радуясь, Люси подумала, что новость можно пока отложить. Разумеется, ради Светкиного блага. Чтобы не волновалась лишний раз. Хотя на самом деле просто не знала, как рассказать о своей роли в произошедшем.

В понедельник утром они вернулись в Лондон. Питер, правда, пытался оставить Люси в Скайхилле, но нарвался на потрясающий скандал, который она закатила с огромным удовольствием.

— Прекрати надо мной трястись, — вопила Люси, — как будто у меня уже был десяток выкидышей. Я беременная, а не больная. У меня закружилась голова, это нормально, а ты загнал меня в постель и натравил врача, который такой же гинеколог, как я балерина.

— Но…

— Ты хочешь, чтобы я расстраивалась, да? — коварно поинтересовалась Люси. — Чтобы расстраивалась и нервничала, да?

— Нет, но…

— Тогда прекрати! Я с тобой. А если нет — значит, сама, когда ты уедешь. И попробуй только мне помешать.

— Ладно, ладно, — сдался Питер. — Только успокойся. Поедем с Бобаном, и он будет тебя возить.

— Какого черта?! — возмутилась Люси.

— А если у тебя закружится голова за рулем? — Питер выдвинул убойный аргумент. — Что тогда?

— Ладно, — нехотя согласила Люси. — Только предупреди его, чтобы молчал, иначе я за себя не ручаюсь.

На следующий день она отправилась в клинику, которую ей посоветовала знакомая, родившая там двоих малышей. Неприятное чувство возникло еще на пороге и только усилилось, когда Люси села на диванчик в приемной, ожидая своей очереди.

Она уже была здесь! И не один раз.

Люси, не сходи с ума. Единственная клиника в Лондоне, где ты была, — та, куда вас с Питером направил семейный врач. Центр лечения бесплодия. И она ничем не похожа на эту. Ну вот нисколечко.

Я. Уже. Здесь. Была.

Люси встала и подошла к медсестре за стойкой.

— Пожалуйста, отмените мой прием, — попросила она и вышла прежде, чем та начала задавать вопросы. Села в машину и коротко приказала в ответ на молчаливый вопрос Бобана: — К Блэквуду.

Доктор Блэквуд был неизбежным злом жизни на два дома. И Питер, и Люси предпочитали Фитцпатрика, но он находился слишком далеко от Лондона. Поэтому при необходимости обращались к Блэквуду, который достался Питеру по наследству от отца. Возможно, он и был неплохим специалистом, но Люси напоминал старую суетливую бабу в штанах.

— Леди Скайворт, что с вами случилось? — закудахтал доктор, едва завидев ее.

Люси доложила о результатах теста, ни словом не обмолвившись о своей попытке обойти его на повороте, и замолчала, ожидая дальнейших инструкций. Продолжая радостно причитать, Блэквуд послал ее в лабораторию сдавать анализы, а потом позвонил в клинику, куда отправлял своих пациенток с достатком выше среднего.

Приехав на Харли стрит, Люси настороженно прислушивалась к себе, не появится ли снова ощущение дежавю, переходящее в панический страх, но все было спокойно. Ей понравилось новое просторное здание, помещения клиники, оформленные в стиле хайтек, понравился симпатичный врач, ее ровесник или чуть постарше. После осмотра и узи он заверил ее, что все в полном порядке, наметил календарь плановых визитов, показал родильные и послеродовые палаты.

— Бобан, я попрошу вас не говорить его светлости, что мы были в клинике на Грейт Портленд стрит, — сказала Люси по дороге домой. — Он начнет расспрашивать, беспокоиться. А мне просто не понравилось, как там все устроено.

То чувство, которое она испытала в клинике, было, пожалуй, самым сильным и самым пугающим за последние месяцы. Оно беспокоило, как заноза под ногтем. Что все-таки произошло семнадцатого июня, когда они с Питером спали в номере парижской гостиницы? Быть может, это был сон, который они забыли так же, как Света и Тони забыли то, что произошло с ними в мастерской ювелира?

Люси вспомнила, как Тони рассказывал портрету Маргарет о своей поездке к Аманде, которая пыталась с помощью гипноза заставить его — как и Свету раньше — вспомнить забытое. Питер предположил, что в тот момент, когда ювелир пытался уничтожить кольцо, два мира — их и параллельный — слились воедино. Но это никак не стыковалось с тем, что видели Тони и Света: старую монахиню и Маргарет в мужской одежде. Тогда уж, скорее, слились настоящее и прошлое. Но вот что они с Питером увидели тогда? Может быть, им тоже имело смысл обратиться к Аманде?

Каждый день Люси разговаривала по телефону со Светой и радовалась, что в больнице слишком медленный интернет для скайпа. Светка всегда говорила, что у нее все написано на лице, и, разумеется, сразу поняла бы, что подруга что-то скрывает. Впрочем, Люси подозревала, что и голос у нее звучит слишком уж бодро.

Уезжая из Скайхилла, Люси договорилась с Джонсоном, что тот будет ей немедленно звонить, если произойдет хоть что-то, заслуживающее внимания. Раньше дворецкий относился к ней с подобающим почтением, но совершенно бесстрастно. Теперь, похоже, готов был есть у нее с рук — так поразила его атака Люси на Тони. Пожалуй, только теперь она сообразила, каково истинное отношение Джонсона и к Свете, и к Тони. Как принимать это, Люси толком не решила, но готова была беззастенчиво использовать. По крайней мере, можно было надеяться, что Джонсон не станет двойным агентом. А то и тройным.

Незаметно пробежала неделя. Джонсон звонил пару раз, но только для того, чтобы сообщить: ничего нового. Эшли устроилась в Питерборо и прислала свой адрес, который Джонсон переправил Люси. Тони съездил в Лондон и подтвердил согласие на работу в компании Лорен. Конечно, точно утверждать было нельзя, но, похоже, разрыв между Эшли и Тони был окончательным.

По правде, Люси не могла толком понять, как она к этому относится. С одной стороны, высказав Тони все, что думает, и увидев, как он получил от Эшли по физиономии, она испытала мстительное удовлетворение. Однако добивать поверженного врага почему-то не хотелось. А ведь можно было бы. Питер так и не сказал ему, что Света выходит замуж.

С другой стороны, Люси прекрасно понимала, что подруга решилась на этот брак от отчаяния, и ничего хорошего из этого не выйдет. Тут Питер был абсолютно прав. По большому счету, плохо было все. Даже если представить в теории, что Света и Тони оба признают: были неправы, ошиблись, жить друг без друга не могут, куда деть то магическое, что встало между ними? Не говоря уже о том, что их брачные предприятия по принципу «назло бабушке отморожу уши» окончательно загнали ситуацию в тупик.