Обнимаю Артема в ответ. Прижимаюсь так крепко, как могу, и плачу, высказывая в этой истерике все, что чувствовала.

– Прости меня, – хрипит его голос и горячие губы хаотично прикасаются к моему лицу собирая слезы. – Прости… – его верхняя губа вздрагивает от злости на себя. Веду по ней пальцем, закрываю глаза и просто утыкаюсь носом в его футболку. Мне здесь безопасно, на его сильной, твердой груди. – Я все сделал неправильно. Обидел тебя. Прости, – повторяет снова и снова. – Ты моя любимая девочка. Я же не знал этого тогда. Не понимал еще, что влюбляюсь, – чувствую его улыбку, но мне не хочется поднимать голову. Я дышу им и пытаюсь смириться с тем, что без него у меня никак не получается уже. Мне без него еще больнее, чем с ним.

– Обещай, что расскажешь мне всю правду, – прошу его. – Больше ничего не скрывая, Тём. Слышишь?

– Слышу, обещаю, только не пугай меня так больше.

Поднимаю голову, смотрю ему в глаза. Мои губы тут же попадают в плен, а в животе просыпаются бабочки.

– Вы озверели что ли?! – рявкает дядя Паша. Тёма закрывает меня собой, разворачивается к отцу. – Северов, твою мать! – уже немного спокойнее, но все еще нервно. – Можно при мне не демонстрировать вот это все? И спите вы в разных комнатах! А лучше на разных этажах!

– На разных континентах еще скажи, – ухмыляется сводный.

– Ты сейчас договоришься, я тебе и такое устрою. Помоги Эле собраться. Жду вас в машине, – уходит, громко хлопнув дверью. За моей спиной дребезжит стекло. Щеки горят, а я не могу перестать улыбаться.

Нервно смеясь, переглядываемся. Тёма вручает мне пакет с вещами. Мотокостюм упаковывает в сумку.

– Выйди, – прошу его, – мне надо переодеться.

– Я отвернусь, – демонстрирует, встав ко мне спиной.

– Север!

– Да не смотрю я, Эль. Обещал же быть честным.

Точно. Доверие начинается с мелочей. Вот сейчас и проверим, как он держит слово. Пристально следя за его затылком, быстро снимаю больничную ночную рубашку, надеваю белье, надеясь, что собирал его не Артем. Сверху футболку, мягкие спортивные штаны и такую же куртку с капюшоном с ушками.

– Готова.

– Умница, – разворачивается, подходит и надевает капюшон мне на голову. Щелкает пальцами по кошачьим ушкам. По глазам вижу, что ему нравится.

Обуваюсь. Держась за руки, выходим из палаты, прощаемся с персоналом и к лифту. Хромаем и ржем друг над другом. Он пострадал из-за меня, а я из-за него. Теперь мы квиты.

На улице дядя Паша нервно курит возле машины. Увидев нас, делает сразу две глубокие затяжки прямо до фильтра. Тихо ругается, обжигая губы.

– Я просил избавить меня от демонстрации ваших отношений, – напоминает он.

– Ничего не могу с собой поделать, – дурашливо улыбается Тёма.

– Надо же. Мой сын и правда влюбился. Я уже думал, ты совсем потерян для общества. Но я предупредил!

– Да услышал я, услышал. Соскучился просто.

– Поехали. Дома еще поговорим обо всем этом.

Дядя Паша садится вперед и всю дорогу демонстративно на нас не смотрит. Мы сидим близко – близко друг к другу и держимся за руки. У меня все еще болит голова. Позволяю себе положить ее на плечо Артема.

– Давно не видел, чтобы ты так улыбался, сын, – неожиданно произносит отчим уже на подъезде к дому.

Нам открывают ворота. Бабушка Тёмы стоит возле флигеля охраны. Машина останавливается. Выгружаемся.

– Ну как ты, девочка? – обнимает меня без грамма упрека. – Я приехать хотела, но Паша вот сам тебя привез. Где болит? – гладит меня по волосам, нащупывает ушиб. – Дети… – вздыхает она. – Выпороть бы вас обоих! Что ж вы творите… – снова вздыхает, прикладывает ладонь к моему лбу. – Горячая какая. Пойдем в дом скорее.

Оглядываюсь, вижу, как дядя Паша тормозит за рукав Артема и предупреждающе на него смотрит.

Поднимаемся по ступенькам, проходим в гостиную. Сталкиваюсь взглядами с матерью. Меня даже не задевает то, что она не спешит подойти, обнять, спросить о моем самочувствии. Обида от поступка Артема ударила по мне гораздо сильнее. А здесь… Здесь я, наверное, просто привыкла.

– Привет, – здороваюсь с ней, – я жива, – жму плечами и иду к лестнице на второй этаж.

– Эля, – окликает она. Оглядываюсь. – Я рада, что все обошлось.

Это все, на что она способна в мой адрес. Просто киваю в ответ и ухожу к себе. Мне хочется лечь. Голова болит, знобит от температуры. Скоро обязательно придет Артем. Мне рядом с ним станет легче.

Прямо в костюме ложусь на кровать. Сил, чтобы раздеться, у меня сейчас нет. Вокруг суетится бабушка. Приносит лекарство и воду, помогает мне переодеться, залезть под одеяло. После нее заходит Север. Моя комната тут же наполняется запахом его одеколона. Он садится на кровать продавливая матрас своим весом.

– Эль, я исчезну на ночь. Это очень важно.

– Куда?! – вся расслабленность тут же слетает. Поднимаюсь с подушек и жду от него обещанной правды.

– В клуб.

А вот и она. Правда…

Артем

– с Максом, Мэтом и Платоном, – поясняю сразу, пока она опять себе лишнего не накрутила. – Никаких девчонок. Там, куда мы поедем, собираются разные полезные личности. Нам нужен хакер, чтобы закрыть эту чертову игру и наказать Кирееву. Я вернусь и все тебе расскажу подробнее, обещаю.

– Как ты выйдешь? Нам же нельзя ночью. И ты не спал.

– Кофеин мне в помощь, – подмигиваю ей. – Завтра не поеду в лицей, буду отсыпаться. Честно, – чмокаю ее в нос. – А ты ложись сейчас, у тебя температура.

Недовольно куксится и смотрит на меня, как брошенный котенок. Покидаю ее комнату, пока не уговорила остаться. За Элей присмотрит бабушка, а мне пора ехать. Сейчас есть выбор: либо я отдам последние бабки охране и меня выпустят на любимой синей тачке, либо попробовать в кои то веки договориться с родителем. И в одном, и в другом случае я рискую.

Одетый в белые джинсы, черную рубашку с длинным рукавом и туфли вместо кроссовок, выхожу из своей комнаты и натыкаюсь на отца. Ну вот и ответ.

– Куда собрался? – осматривает меня снизу вверх.

– Отпусти меня. Я постараюсь вернуться часам к двум. Надо закрывать старые косяки, чтобы вот таких историй, как с Этель, больше не было.

– Ты же не ложился еще, – напоминает отец.

– Мне пока нормально. Честно. Но на занятия завтра не поеду, – достаю из кармана штанов ключи от тачки, протягиваю отцу. – Такси возьму. Отпустишь?

– Сам отвезу. Внизу подожди меня, – возвращает ключи.

Не принципиально. Главное, быть там и найти подходящего человека. Да и денег сэкономлю. У меня с ними сейчас туго. Просить у отца больше не стану. Я уже придумал, как решить эту проблему. Лишь бы договорились сегодня.

Отец садится за руль. Я рядом. Включаем музыку, чтобы снизить ощущение неловкости от этой поездки. Мы давно вместе никуда не выбирались просто так, еще и ночью. Он отвык, я тем более.

– Тём, ты поговорить хотел. Знаю, что злишься, но давай все же попробуем. В последнее время у нас как-то все особенно натянуто. Мне не нравится и хоть ты не веришь, я беспокоюсь за тебя. Теперь еще и за Этель. Ты сам падаешь ниже плинтуса и ее за собой тащишь. Не думал об этом?

– Думал. Поэтому я сейчас не сплю, а еду разруливать все проблемы, которые могут ее коснуться. Второй раз она меня не простит.

– Я могу помочь?

– Нет. Этот хвост тянется с прошлого года. Мы придумали, как его обрубить. Справимся сами, мне просто нужно чуть больше свободы.

– Свободы у тебя было предостаточно. Куда она тебя привела?

– К Эле, – улыбаюсь.

– Ну да… – вздыхает отец. – Но дома не смей!

– Я тебя услышал. Ты думал насчет своей новой п… жены? – решаю обойтись без оскорблений, чтобы не превратить этот разговор в скандал.

– Конечно. Давай попробуем так, сын: ты больше ни во что не встреваешь, и я смогу сосредоточиться на своих отношениях. Разберусь, поговорю с Никой. Если будет нужно, сходим с ней к психологу.

Хочется сказать ему, что психолог здесь поможет вряд ли, но отец, похоже и правда влюбился в нее и не хочет этого понимать. Влюбленные взрослые тоже бывают дураками…