– Все, Эля. Остановись. Со своими баллами ты в любое ПТУ поступишь. А вот в столичные вузы тебя даже твои пятерки не протолкнут.

– Но я…

– Все. Не спорь, – закрывает тему ее мать.

А я думал, это у нас с отцом сложно…

– Артем мечтает об Англии класса с шестого. Посмотрим, как закончит, – давит взглядом родитель.

Я немного съехал в прошлом году. После смерти мамы было как-то не до хороших оценок, но в этом году надо подтягиваться, чтобы свалить как можно дальше отсюда после школы. О важности образования мне рассказывать не нужно. Это я давно понял сам.

– Эля, там форму привезли, – сообщает бабушка, переговорив с экономкой. – Артем, тебе тоже. – Киваю. – Утром в лицей вас отвозит водитель. Обратно добираетесь сами, потому что могут быть назначены и дополнительные занятия, и какие-то внеклассные тренинги. Просто вызываешь такси, как освободишься, и все. Это необычная школа, там строгие правила, которые придется соблюдать. Старшеклассники учатся шесть-один. Если по каким-то предметам тебе нужны репетиторы, обязательно мне скажи. Программа в лицее сложная, а впереди у вас выпускные экзамены.

– Я поняла. Спасибо. Постараюсь втянуться.

– Держи, – отец протягивает ей банковскую карту, – на твое имя. Можешь смело использовать на любые нужды. Платья, косметика, книги. Все, что тебе захочется в разумных пределах.

– Ты ничего не забыл? – ехидно интересуется у него бабушка.

Кайфую, когда отца коротит от такого ее тона.

Артем

– Нет, – качает головой «любимый» папочка.

Ну и правильно. Забей! Не надо снова полоскать мне мозг.

Бабушка больше не говорит ни слова. Только недовольно поджимает губы. Она регулярно проверяет расходы по моей карте и давно просит отца установить на нее лимит, потому что иногда я сильно наглею. А когда еще?

Браслет на руке подает сигнал, что пора пить витамины. У меня все по расписанию. Таблетки в комнате. Молча сваливаю. Кроме бабушки никто не замечает. Впрочем, ничего нового, но я адаптировался. Мне на руку.

В нашем крыле уже все убрали. И кровь, и стекла из Элькиной спальни. Захожу к себе. На кровати осточертевшая за годы учебы форма. На дверцу шкафа цепляю вешалку. На нее пристраиваю сезонную рубашку с коротким рукавом, черные брюки, приглушенного красного цвета жилетку с логотипом лицея и галстук в красно-черную клетку. У девчонок жилетки тоже однотонные и юбки в тон нашим галстукам. Разрешают менять на черную, но есть регламентированная длина. В шкаф убираю рубашку с длинным рукавом и свитер, тоже с лого. Это мы будем носить, когда похолодает. Спортивная форма для уроков физкультуры у нас также единая. Не пригодится. Я не хожу. У меня своя программа.

На кровати настойчиво вибрирует мобильник. Дашка пишет:

«Я соскучилась. Покатаемся вечером?»

«Не сегодня. Другие планы» – отшиваю.

Не соскучился, хотя мы вроде как встречаемся год уже. Поначалу что-то там еще горело у меня, а как получил все, чего хотел, интерес поугас. Наверное, потому что слишком легко и без особого напряга. Мне тупо скучно.

Залипаю в книжку часов до семи вечера. Убивать себя второй тренировкой сегодня не буду. Завтра тренер оторвется.

Иду в душ. Усмехаясь, осматриваю полку. На ней красуется гель для душа с ароматом ванили и шампунь с травами. Начался захват территории…

Вздохнув, быстро смываю пену. Вылезаю, вытираюсь, иду к себе. Надеваю белые джинсы, рубашку с капюшоном навыпуск, тоже белую. Любимые кроссовки еще влажные, но следов крови не осталось. Приходится доставать другие. На руке рядом с браслетом защелкиваю подаренные отцом еще на шестнадцатилетние ролексы, немного одеколона, в карман ключи от тачки. Права брать не имеет смысла, им до вступления в силу скучать еще почти год. Вместе с паспортом оставляю на тумбочке, чтобы не забыть утром.

Прохожу через пустой первый этаж, погруженный в полумрак. Бабушка уже у себя. Где отец, мне все равно. Выхожу на улицу. Иду в сторону флигеля охраны. На скамейке под раскидистым деревом, шмыгая носом, сидит Эля. Плачет, что ли? Мне не все ли равно?

Абсолютно!

Но у входа во флигель зачем-то оглядываюсь. Она не смотрит на меня. Уперла свои серые глаза в одну точку и не видит ничего вокруг. Не мое это дело. Не мое!

Отдаю охраннику наличку. Он уходит на «срочный обход». Открываю ворота. Из гаража выгоняю свой любимый синий спорткар с двумя белыми широкими полосками на капоте. Он довольно рычит, как засидевшийся в неволе зверь. Эля поднимает на меня взгляд. Прикладываю палец к губам, показывая, чтобы молчала.

– Поехали. Выгуливать тебя будем, – глажу пальцами по рулю, машу девчонке и срываюсь с места, выезжая за территорию дома.

Этель

Я только недавно смогла ненадолго провалиться в сон. Глаза распахиваются от криков с улицы, стороннего шума и переливающегося, как полицейские мигалки, света, попадающего размытыми пятнами в окно. Открываю одну створку, высовываюсь на улицу. Сыро, мрачно. Очень раннее утро еще на границе с ночью. У распахнутых ворот и правда стоит машина с мигалками. Полицейские, Павел Андреевич и… Артем! Голова гордо поднята. С вызовом смотрит на отца, слегка пошатываясь. Криков больше не слышно. До меня доносится лишь грубый мужской разговор и отфыркавания парня. Павел жмет руку полицейским. Хватает сына за шкирку. Артем выворачивается, но тут же снова попадает в цепкий захват своего отца.

– Ты, может, ворота закроешь уже?! – Павел Андреевич рявкает на охранника.

Тащит сына в дом. Артем больше не вырывается. Закрываю окно. Забираюсь в кровать. Еще часа три можно было бы поспать, но сердце колотится от страха, будто это меня тащат за шкирку или я стала свидетельницей очень личной сцены.

В тишине отлично слышны тяжелые шаги. Они двигаются мимо комнаты.

– Повод! Назови мне веский повод, который толкнул тебя на эту тупую выходку! – рычит Павел на сына. Теперь я хорошо его слышу.

– Свадьбу твою отмечал, – зло усмехается Артем. – Радовался за отца.

– Ты же спортсмен, – теперь Павел говорит, скорее, раздраженно, будто после слов Артема пытается погасить конфликт, припоминает сыну слова, сказанные за обедом.

– Я еще и человек.

– Сейчас не сильно заметно.

Снова шаги. Открывается дверь. Слышу, как льется вода. Не закрыли?

– А-а-а! Холодно! – доносится до меня дикий вопль.

Что отвечает ему Павел Андреевич, я не слышу, но мне додумывается что-то грубое и нецензурное. Ужас! Откуда это вообще в моей голове? Фу!

Снова шаги. Хлопок соседней двери. Тихие мужские голоса. Все повторяется в обратном порядке. За смежной стеной тишина, Павел Андреевич ушел.

Зевая, поворачиваюсь на бок, обнимаю подушку и смотрю, как светлеет за окном небо. Артем совершенно ненормальный! Он ведь и машину явно увел без разрешения. Еще и погулял весело.

Не мои это проблемы! Мне надо доучиться здесь последний год, а потом я уеду и пусть делают, что хотят. Еще бы работу найти. Может, удастся за год скопить денег на обратную дорогу и аренду комнатки в родном городе на первое время.

Только засыпаю, будильник наигрывает над ухом любимую мелодию. Сонно вылезаю из-под тонкого одеяла, иду в ванную. В коридоре замираю на мгновение. Слегка шлепаю себя по щекам, чтобы проснуться.

В ванной на полу брошено влажное полотенце. Холодные лужи воды еще не высохли, а я босиком и уже влезла в одну.

Не нахожу тряпку. Вожу по полу этим полотенцем, собирая воду. Кидаю его в корзину для белья.

Из коридора снова слышны голоса. Точнее, один – женский.

Закрываю плотнее дверь, выкручиваю кран, умываюсь, чищу зубы. Дверь рывком открывается и с грохотом бьется о стену.

– М-м-м, – мычит Тёма, недовольно осматривая меня. – А я так надеялся, что мне все приснилось. В темпе давай.

Уходит и дверь за собой не закрывает!

Хватаю с крючка полотенце, быстро промокаю лицо. Выхожу. Он сидит на подоконнике в коридоре, накручивает на палец шнурок от домашних штанов и смотрит в окно.