Она верила, даже когда они дружной толпой вывались в подсобные помещения кухонь, с многочисленными ящиками и мешками, и кромешной темнотой. Именно здесь могла сработать магия перехода, во всяком случае, по расчетам дракона.

— Верни девочку, Аластер.

— Думаешь, стоит?

— Как забавно, ты считаешь, что у тебя есть выход…

Голос гудел злобой и буквально пронзил помещение насквозь. В темноте все чувства казались острее, особенно страх, что это все зря. Мэй обхватила рукой свою руку, в то время как ее уже схватил за плечо один из приближенных. Пальцы судорожно нащупали браслет с бусинами, который подготовила Нэндэг.

— Верни, я сказал!

— Кто она тебе, Сеттен? Почему ты вдруг решил вступиться за какую-то служку? Я всего лишь хочу сделать благородное дело, передать ее несчастной матери. Отдать ее на воспитание той, кто и должен был заботиться о ней все время. Ты, наверное, не знаешь, но это дочь Эйлин.

— Я все знаю, — прохрипел Сеттен.

— Мой брат перед смертью признал ее, не как родную, но пообещал быть ей отцом, так что я с удовольствием исполню его волю и стану хорошим дядюшкой. Считаешь у меня получится?

Сеттен даже не пытался выглядеть спокойно, на бледном лице то и дело проступала чешуя. Мэй ее увидела, не потому что резко научилась хорошо видеть в темноте, а потому что комнату вдруг озарил огонь. Он случился, когда в королевскую кладовку ввалился десяток драконов, с огненными шарами в лапах, в сопровождении короля.

— Пожалуйста, помоги нам, — шепнула Мэй в пустоту, она резко сорвала браслет с руки и бросила его под ноги ведьмы Болот.

Сеттен завизжал и бросился вперед, чтобы перехватить Аластера, но тот успел передать Марту ведьме, ровно в тот момент, когда зеленое пламя вспыхнуло до самого потолка, а потом исчезло, оставив после себя, двух драконов лежать на каменном полу.

— Куда ты ее дел? — кричал Сеттен, пока его стаскивали с Аластера и отводили в сторону.

Король наблюдал за этой картиной с минуту, пока не прочистил горло, а глаза сверкнули так, что в подсобном помещении резко стихло.

— Для начала вы ответите на мои вопросы.

Угол шахматной доски свисал с маленького, круглого столика. Аккуратно расставленные фигуры ожидали следующего хода невидимого противника, в то время как Его Величество Роберт восседал на простом стуле подобно трону. Обманчиво расслабленная поза и дружелюбная атмосфера, несмотря на наличие стражи, готовых по щелчку пальцев выполнить любой приказ. Впрочем, Роберт держал руки сомкнутыми, сцепив пальцы в замок. Король, как всегда, выглядел неотразимо, с момента окончания последнего турнирного дня он еще не успел сменить одежду. Будь сейчас немного другие обстоятельства, то Мэй могла бы даже залюбоваться жемчужно-белой рубашкой с расстегнутыми верхними пуговицами, что открывал треугольник бледной груди. Ричард ощущался как огонь. Сейчас, несмотря на то, что он делал вид, что милостив и приглашал погреться у костра, на деле они все прекрасно понимали, в какой ситуации оказались. Костер в любой момент превратиться в пепелище. Во всяком случае, Мэй на это надеялась.

Её усадили на стул возле стены, а по бокам стояли два высоких дракона в одинаковых костюмах, как будто из вежливости, но на деле нет. Аластер стоял в центре зала, он застыл напротив Роберта, сдвинув брови к переносице. Сеттен стоял у противоположной от Мэйгрид стены, его не сторожили, но выход из покоев перекрыли с двух сторон. На узком лице выступала чешуя, и он раздувал ноздри так, словно собирался выпустить огонь на поражение.

— Твой обожаемый Аластер похитил служку… Это просто уму непостижимо! Конечно, это всего лишь мелкая пигалица, тебе не должно быть до этого дела… Ваше Величество, я разберусь сам, — он нарушил тишину первым. Оторвался от стены и сделал пару шагов вперед в сторону короля драконов.

Тот лишь лениво скользнул по нему взглядом, сосредоточившись на Аластере. От этого жеста Сеттен оскалился, напомнив бешеную собаку. С эмоциями он явно управлялся плохо, не скрывая их, но впрочем кое-как смог поджать губы и пожать плечами:

— Конечно, если Его Величеству скучно, то почему бы и не поискать девчонку…

Роберт резко поднял левую руку, украшенную многочисленными перстнями, и лающий пес замолчал, сделав шаг назад. Он потер шею, а затем дотронулся кольца на указательном пальце, покрутив его из стороны в сторону.

— Объяснишь, Аластер? — наконец, король заговорил. — Или будешь предлагать мне заняться моими прямыми обязанностями? — поленья в камине угрожающе затрещали. — Мне хватит пяти минут, чтобы объявить пир начавшимся и вернуться к вам… мои дорогие друзья, отвечу на этот вопрос сразу, забегая вперед.

— Объясню, — коротко и так сухо. Аластер подцепил пальцем горловину рубашки и потянул за нее, желая ослабить.

Мэй хотелось вскочить с места и отвесить дракону звонкую оплеуху, чтобы он наконец-то перестал изображать из себя глупого. Они вытерпели столько всего ради чего? Чтобы он не знал с чего начать? Чтобы он решил в последний момент ни о чем не рассказывать?

— Объясню, после того как ты удовлетворишь мою просьбу. Я вызываю корри Сеттена на поединок Смерти.

Теперь она в действительности подскочила в ужасе, так что охранники тут же выставили руки крест-накрест, преграждая Мэй дорогу. Она не знала, что это значит, но слово «смерть», вызывало дурное предчувствие, отчего в животе все свернулось узлом. Мэйгрид продолжала стоять, с бледным лицом ища взгляда Аластера, но тот не собирался поворачиваться к ней.

У Роберта дернулось лицо, как от удара. Он встал с места и постучал длинными пальцами по шахматной доске.

— Прошу дать свое согласие, — вряд ли Аластер просил, скорее требовал.

— Чего ты просишь в случае победы?

Морозный иней пробежал по спине от слов короля.

— Лишь смерти корри Сеттена.

Сеттен изменился в лице, сильнее, чем это было бы возможно. Затем лишь потер руки и довольно кивнул. Он явно не считал, что поединок одобрят или видел себя исключительно победителем.

— В случае твоего проигрыша?

— В этом случае, — Аластер не оборачивался, он смотрел лишь на Роберта, словно ничего другого не существовало. — Я прошу освободить Мэйгрид Вейр от ее долга перед драконами и вернуть семье.

Каждое слово, как удар хлыстом, наотмашь не глядя. А ее он спросил? Мэй сжала пальцами амулет, который словно сдавил горло. Глаза защипало, и выступили слезы, которые она даже не смогла смахнуть.

— Смотри-ка, ты уже расстроил деревенщину. Я думал, она спала и видела, чтобы избавиться от тебя, похоже, я ошибался, но не переживай, как тебя там… Я избавлю тебя от общества этого дракона, раз и навсегда. Только вот чего ты хочешь? Чтобы наш великодушный король простил тебя за нестерпимое оскорбление, которое ты нанесла мне в прошлый раз? Думаешь, я забыл, бродяжка?

Роберт вновь резко поднял левую руку, заставляя дракона замолчать и отступить:

— Третий раз я уже не буду столь терпелив.

Сеттен кивнул, сглотнув, а затем вновь дотронулся кольца на указательном пальце и покрутил его.

— Я разрешу поединок, если ты дашь мне для него достаточные основания.

— Моего слова недостаточно?

— Ты похитил служанку лии Бренны, это то, чему я сам стал свидетелем, а теперь просишь меня о поединке. Ты за дурака меня держишь, Аластер? — король терял терпение, он схватил старого друга за плечи и хорошенько тряхнул, но тот молчаливым истуканом, остался стоять на месте.

Мэй понимала, что он задумал нечто страшное. Почему она не думала об этом раньше? Почему она была наивной и верила, что Аластер просто расскажет все королю, Сеттена закуют в кандалы, и все будут дальше жить счастливо, словно ничего не случилось? Когда Аластер это задумал? Когда она набрела на него ночью на кухне? Когда он, смеясь, рассказывал про корри Кельвина? А когда целовал ее в ответ, уже знал, что так будет?

В груди все задрожало.