Тишина.

Девушка выдохнула и присела на край ванны. Вода стекала с волос на плечи и струилась по спине, падала на коврик. Мэйгрид пришлось натянуть домашнее платье на влажное тело и приоткрыть дверь, чтобы убедиться, что звук ей послышался.

Дом молчал. Накинув полотенце на волосы, она вышла из ванной комнаты и осторожно исследовала дом. Источник шума нашелся на кухне. Створка окна оказалась открыта. Порывы ветра заставляли его биться о раму. Из ванной комнаты она смогла услышать только самые громкие хлопки.

Значит, не послышалось. Мэйгрид замерла и представила, как некто мог влезть через это самое окно, она обошла каждый угол дома, с зажатым половником в руке, но посторонних не нашла. Дух, призванный ее оберегать, также дал понять, что дом чист, а значит это просто ветер и разбушевавшееся воображение.

Мэй захлопнула окно. На всякий случай заглянула еще раз в каждое помещение, в том числе заглянула в комнату Аластера. Такая же аскетичная, как и остальные части дома. Словно ее хозяин рассчитывал, что задержится здесь всего на неделю и не спешил обживаться. Мэйгрид подумала, что к строгим окнам не хватало занавесок, а на голых полках хорошо бы разместились книги и держатели для книг в виде маленьких человечков, которых она как-то видела в магазинчике, не хватало и прикроватного коврика. Ноги же наверняка мерзнут.

Успокоившись, Мэй решила, что ей необходимо чем-то себя занять. Она принялась за то, что ей всегда помогало отвлечься от грустных мыслей: завела тесто и принялась делать пирожные. Те, которые всегда они делали с матерью по праздникам. Из пышного теста и с кремовой шапкой лазурного цвета.

Лазурь не получилась, пирожные вышли зелеными, но все равно вкусными. Мэй попробовала одно, затем второе, а после поклялась себе, что дождется Аластера.

Время шло, день сменился вечером, а дракон не возвращался. Тогда Мэй нашла нитки с иголками и старые тряпки. Их она порвала на лоскуты, а затем принялась делать то, чем обычно занималась уже сестра. У сестрицы Мэри выходили великолепные коврики из лоскутов. Максимально по-деревенски, но все же. Со временем сестра научилась составлять целые композиции из цветных тканевых косичек. Мэйгрид до неё далеко. Она собиралась сделать самое простое, связать множество косичек, а затем их сшить между собой по кругу и все.

Рукодельница не заметила, как заснула. Проснулась она уже оттого, что ее кто-то накрыл покрывалом, а затем ласково подхватил на руки. Она едва приоткрыла глаза. На гладковыбритом подбородке Аластера красовался зеленый крем. Дракон аккуратно поднял ее на второй этаж, нес как пушинку, а она плотно прикрыла глаза, изображая из себя спящую.

Отчего-то казалось, что если она их откроет, волшебство закончится. Аластер положил ее на кровать, стянул с ног туфли и поправил плед.

Мэй едва не вздрогнула, когда почувствовала дыхание у самого лица. Он поправил прядь волос, а затем коснулся губами лба.

Поцеловал. Спящую, скорее как старший брат. У Мэй забилось сердце сильнее, она перевернулась набок, подтянула колени к груди и спрятала лицо в теплой ткани, чтобы не увидел, как она становится пунцовой.

Сухое касание губ, но она вспыхнула как спичка. И он ел ее пирожное. Интересно ему понравилось?

Мэй открыла глаза, как только дверь закрылась. Стоит ли говорить, что она долго не могла уснуть.

На следующий день пришел еще один вызов от короля. Гонец появился на пороге, разодетый в голубую курточку и ботинки в цвет, белые бриджи и белые гольфы. Он стремительно протянул конверт, но Мэй не решилась его открыть. Она позвала Аластера, и тот спустился, одетый лишь в один халат, прижимая к носу платок и громко покашливая.

— Передайте королю мои извинения, я приду к нему, как только мне станет лучше, не могу же я его заразить простудой.

Он вложил письмо с извинениями в конверт и протянул посыльному. Тот его брезгливо принял, особенно после того, как Аластер красочно закашлялся и удалился не с чем.

— Ну, и к чему этот концерт, — удивилась Мэйгрид. Аластер избавился от платка, и его внешний вид редко стал здоровым.

— Насыпал немного перца, — поделился он хитростью, просияв довольной улыбкой. — При всем моем уважение к Роберту, но будет лучше, если хотя бы на какое-то время он прекратит любые попытки выбить из меня хоть крупицы информации.

— Вы можете рассказать ему правду. Он король, кто, если не он может разобраться в этой ситуации.

— Кто угодно, только не король. Во всяком случае, до тех пор, пока у меня не будет достаточно доказательств, — резко ответил он, затем принялся стягивать халат. Мэй даже успела порозоветь, но под плотной тканью, оказалась закатанная рубашка и брюки, гачи которых он расправил. — Дворец — это самое прекрасное место на островах, но такое же и опасное. Ты сама видела, чем может закончиться любой праздник.

Откровенный намек на падение с высоты, ее, конечно, остудил. В конце концов, она выросла в Низине, а не при дворе короля драконов. Ее мир был проще, он вообще был другим до недавнего времени. Худшей проблемой из всех было лишь то, что ее могут сосватать за сына шира. Теперь это все казалось до ужаса глупым, особенно тот факт, что предполагаемый жених уже наверняка взял в жену ту, которой заделал ребеночка. Невелика потеря. Кем она могла стать там, в Низине? Чьей-то женой? Сейчас возможности казались такими же ограниченными, но, во всяком случае, замуж она выйдет лишь за того, кого выберет сама или вечно останется в услужение у дракона. Если они выживут, конечно.

— Завтракать? — спросил Аластер.

Мэй кивнула и отправилась на кухню, накрывать на стол.

Она сделала яичницу с зажаренным беконом, достала творог со сметаной, а еще попыталась достать тарелку с пирожными, но вместо оставленных двенадцати обнаружила всего три сиротливо стоящие на десертной тарелке.

Дракон за ее спиной деликатно покашлял, а затем, вытерев губы, словно избавляясь от вчерашних следов преступления, виновато улыбнулся.

— Было очень вкусно, Мэйгрид. Прости, я не смог дотянуть до утра.

Теперь улыбалась она, широко, не пытаясь контролировать улыбку, но все же немного смущаясь. Брат и отец хвалили ее стряпню, периодически, но довольно скупо. Обычно это выражалось лишь в том, что они съедали все до последней крошки, а затем искали, нет ли еще сладкой заначки.

— Я оставил тебе немного, подумал, что ты тоже захочешь.

— Очень мило с вашей стороны, корри Аластер.

Он тоскливо проследил за тарелкой и даже втянул носом аромат, который остался от пирожных, поэтому Мэйгрид пододвинула сладкое к дракону:

— Ешьте, я не хочу. Мне нужно беречь талию, как и любой порядочной девушке.

Аластер с радостью тут же засунул сладость в рот, и закатил глаза, трепеща ресницами, словно это лучшее, что он когда-либо ел в своей жизни.

— Если хотите, я приготовлю еще.

— Было бы великолепно, — тут же согласился он. — Это, правда, лучше, чем в кондитерской. У тебя настоящий талант. Я готов съесть тонну, если уж на то пошло.

Мэйгрид рассмеялась и отмахнулась от дракона.

— Кстати, а что ты затеяла? Вчера я нашел тебе уснувшей за каким-то странным занятием.

— А это… — ее словно застали врасплох. — Так, решила занять руки, покажу, как закончу.

Аластер проглотил второе пирожное, даже особо не жуя и облизнулся, засматриваясь на третье.

Мэй могла думать лишь об одном: хорошо бы скорее все закончилось, и они могли провести вместе так много часов, сидя за маленьким столом, поедая сладости и говоря обо всем на свете. Суждено ли ее мечтам сбыться?

К тому же продолжать размышлять о том, что дракон возился с ней только потому, что она обладала амулетом, становилось сложнее… Появлялись непрошеные мечты и фантазии, которые однажды разобьют ей сердце.

Через два дня Аластер и Мэйгрид попробовали выйти из дома, вернее, дракон настоял на том, что ей необходим свежий воздух. После более чем недельного затворничества, которое закончилось второй порцией чудесных пирожных, наконец-то, лазурного цвета. Мэй нравилось наблюдать, как дракон поглощал их, словно те легкие закуски, а затем невинно интересовался, нет ли добавки.