— Не могут.

— Много на островах полукровок?

Он лишь пожал плечами:

— Я лично не считал.

Слишком красивая обстановка кричала, что она здесь лишняя, но через время Мэйгрид все же забыла, что она здесь не от праздного любопытства, особенно когда в толпе лиц увидела одно знакомое, то, которое посмела ударить вилами. Он смотрел на нее из угла зала, криво улыбаясь, скорее скалясь.

По спине пробежал холодок. Дракон при всем внешнем лоске выглядел также неприятно, как она его и запомнила. Руки, унизанные драгоценными кольцами, узкое лицо с колким взглядом, что прожигал насквозь. Он считал себя лучше многих, подбородок непроизвольно стремился вверх, а его обладатель старался, чтобы зубы не посыпались крошкой от того, как он старательно стискивал челюсть в приветливом оскале.

Аластер закрыл ее спиной:

— Он может злиться сколько угодно, но твой долг уплачен, а дальше лишь моя забота.

Ответить что-то она не успела, драконы в зале начали расходиться в стороны, пропуская впереди себя фигуру, облаченную в золотые одежды, чьи волосы, в лучах света горели красным — короля. За его спиной маячила тень — Брайс. Он был одет в черное с золотыми вставками, словно несмотря на свое звание, никто из драконов не должен забывать, кто здесь правитель, а кто инструмент в его руках.

— Ваше Величество, — корри Аластер учтиво склонил голову, в то время как Мэй застыла на месте, не слишком понимая, как изобразить достойный реверанс, но все же колени подогнула, неуклюже оставив одну ногу чуть назад и склоня голову.

— Признаюсь честно, удивлен, мне казалось, тебе наскучило наше общество, — король обращался к своему приближенному, игнорируя присутствие Мэйгрид. Зато его спутник следил за ней внимательным взглядом, цепко вглядываясь в каждую деталь гардероба, словно они могли навести его на какую-то мысль. Мэй старалась не него не смотреть, во всяком случае, прямо.

— Разве такое возможно, — Аластер соблюдал правила приличия и даже сохранял заискивающий тон, который короля лишь веселил, как если бы они разыгрывали известную только им пьесу.

— Не помню, когда последний раз видел вас на светском приеме, а ваша спутница?

— Позвольте вам представить, хоть вы уже и встречались, это моя помощница — Мейгрид Вейр, та заблудшая душа, об искупление которой я пекусь.

— Не узнал, — теперь она удостоилась долгого взгляда, который словно легкое прикосновение пера к коже, прошелся по ее личику и зоне декольте. Пелеринку пришлось снять, и теперь Мэй чувствовала себя неуютно, но явно польщенной. — Значит, личная помощница. Вы выглядите очаровательно. Ваше присутствие — украшение этого вечера.

— Благодарю, Ваше Величество.

— За какие заслуги? — Брас оживился, его лицо мало что выражало, хотя светлые брови вопросительно поднялись. Его лицо в целом было светлым, словно в случайном порядке на нем неумело нарисовали конопушки. Светлые брови и ресницы, он скорее представлял собой холст, с прорезью для рта и двумя яркими сапфировыми глазами.

Аластер этот вопрос полностью проигнорировал, зато задал другой:

— Мисир Брайс, понимаю, что сейчас праздник, но у меня к вам будет личная просьба. Выделите время, понимаете, у меня последнее время какие-то странности творятся с магией. Хотелось, чтобы вы меня осмотрели. Если Его Величество не возражает, — дракон, как по заказу, покрылся красными пятнами.

Тот обеспокоенно взглянул на друга и кивнул.

Мэй постаралась незаметно дернуть Аластера за рукав, но тот успел убрать руку и с нетерпением взглянуть на нее.

— Если мой король позволит, то я могу выделить время прямо сейчас.

— Что ж, пожалуйста, — он великодушно махнул рукой.

— Мэйгрид, останься здесь, — приказал Аластер.

Естественно, задерживаться король в присутствие помощницы своего придворного не стал, напоследок предложил ей лишь расслабиться и обратил внимание, что она может чувствовать себя менее скованно, в этот раз она не узница в его замке, а гостья.

Мэй одиноко прохаживалась по залу, стараясь не встречаться взглядом или лично с корри Сеттеном, широкая спина, за которой она могла спрятаться, предпочла все же действовать опрометчиво, и она осталась наедине с собой и со старым недругом. Не пойдет же она к нему извиняться за случившиеся? Все-таки он хотел ее убить.

Бродя в одиночестве и неохотно подслушивая обрывки чужих разговоров, она уяснила одно, многое знатные корри и приглашенные приходили на такие праздники с личными помощниками. Те заботились о том, чтобы их господа не налегали на спиртные напитки или не были скомпрометированы в объятьях случайных красоток. Они помогали усесться в дилижансы и просто составляли пару на вечер тем, кто не хотел, например, слушать жалобы супруги, что ей купили платье как у кого-то, давно не дарили цветов и прочее на что способны женщины.

Спустя длительное время, пока Мэй наблюдала за танцами драконов в небе, к ней подошел один из слуг в белых перчатках и сообщил, что корри Аластер ее ожидает, конечно, она незамедлительно направилась следом.

Он провел ее по живописным коридорам, украшенных гобеленами и картинами, встречались статуи, изображающие животных, а затем коридоры стали менее презентабельными, и она поняла, что продвигается уже не в парадную часть замка. Наконец, они вышли в галерею, с прорезями окон во всю высоту, больше напоминавшую каменный ажурный мост с потолком.

Аластера здесь не было.

Зато были два других дракона, которые при ее появлении хищно оскалились.

Еще рано утром, до того, как приглашенная служка уложила ее волосы, Мэй чувствовала, что дело дрянь.

Теперь, вылетев из окна галереи — она знала это наверняка.

Свист ветра в ушах, злобный хохот где-то вверху и она камнем летит вниз навстречу земле.

В первый раз Аластер почувствовал зуд в голове сразу же в тот день, когда он привел к себе домой Мэйгрид Вэйр. Зуд перерос в жар, который он списывал на столь неудачную поездку в королевский замок и потраченные нервы.

Особого значения повторяющейся мигрени и жару в теле он не предавал. Иногда так бывало и раньше, стоило ему потратить хоть крупицу резерва, как его сразу же накрывало и остатки Золотой магии терзали изнутри, крошечными иглами впиваясь в черепную коробку, желая, чтобы их никогда не беспокоили. Магия его ненавидела и пыталась сломить изнутри. Она металась и рвалась к тому, кого хотела звать хозяином, но так и осталась, заперта внутри Аластера своими остатками.

Возможно, все дело в том, что он отклонил заклинание Брайса? Потратил жалкую унцию сил и теперь она ему мстит?

Аластер думал об этом в подобном ключе, в сущности, не понимая, что он жалкий дурак. Все, как и сказала ведьма с болот, он капался в другом, совершенно забыв о главном. Да, возможно, Сеттен следил за этой девочкой, но стоило подумать о том, что если бы Сеттен хотел по-настоящему отомстить за свою поруганную честь, он бы подослал убийц, и дело с концом, а не следил за тем, что жалкую девицу не отпустили на Материк. За Мэй же просто следили. Неумело, плохо скрываясь или не таясь вовсе, поэтому он предпочел забрать ее в родительское гнездо, не оставляя одну.

И тут впервые за неделю разлучившись с ней в замке по-настоящему, он словно остыл. Жар спал, голова зудела, но уже по другим причинам. Даже его выходка на семейном вечере, ничего не беспокоило… Почему же? Аластер думал теперь, что упустил какую-то делать, определенно мелкую, но определяющую собой все.

Затем они вернулись на остров, и все пошло по кругу.

Жар рядом с Мэйгрид, давило виски, как только они разлучались, все проходило: он остывал, принимая нормальную температуру, исчезало желание пролететь под островом и окунуться в морскую гладь. Ведьма поняла сразу, что он не смог разобрать с самого начала, Мэйгрид каким-то образом влияла на его магию, словно на его груди висел огромный замок, а у нее в руках все время был ключ, который к нему подходил. Запираясь в кабинете, подальше от ее глаз, он практиковал различные заклинания, которые раньше не выходили никоим образом. Улетая на другие острова, он снова оставался ни с чем, и даже самые простые вещи давались с трудом.