– Контролем?

– Ну да. Ведь пока мы не разотождествились с телом через отчуждение, мы не можем ни толком-то понять его, наблюдая за его действиями со стороны в воспоминаниях, ни управлять им в конкретных ситуациях, пресекая его реактивные порывы кого-нибудь ударить, нахамить или обмануть. Иначе мы остаёмся его рабом, с энтузиазмом бегая на побегушках у его потребностей.

– Унижаясь и обманывая ради него других, – вспомнил Дез.

– То же самое и с умом. Пока мы вовлечены в то, о чем мы размышляем, мы становимся рабами тех выводов, к которым приходим, делая те или иные умозаключения. Подсовывая нам те или иные события, унижающие нас или ущемляющие наши интересы, и заставляющие через это отчуждение нас от наших текущих событий все это перемалывать в мясорубке мыслей, жизнь подводит нас к определенным выводам, заставляя нас никому не верить и не доверять, которым мы начинаем следовать, как робот – выполняя программу. И наша задача – разотождествиться с телом, чтобы не увлекаться выводами ума, к которым он приходит и понуждает нас действовать через нашу одержимость пользой, отражая те или иные события.

– Так, а разве можно сопротивляться своим инстинктам? Ты же сам говорил, что это дело заведомо бесполезное и не поощряемое.

– Так говорило мне моё тело, когда почувствовало, что теряет надо мной свою власть. И я перестаю верить, что любовь – это всё. И перестаю стремиться к физиологической близости с женским телом.

– Ведь далеко не каждое тело способно её испытывать, – усмехнулся Дез.

– Поэтому-то для тела любовь и стала неким богом. Но человек может и должен сопротивляться своим инстинктам и уловкам инстинктивного ума – Диониса. Через пару-тройку недель, когда гормоны поулягутся, контролировать тело становится легко и приятно. Ощущая над ним свою власть. Я постоянно так делаю, когда ухожу в рейс.

– А затем, когда это ощущение надоест?

– Оно надоедает только тогда, когда твоё тело перестает тебе сопротивляться и ты начинаешь использовать его, как послушный инструмент. Гораздо труднее преодолеть психологическую привязанность к привычным действиям, которые все были обусловлены выполнением потребностей тела. Возникает дискомфортное ощущение того, что у тебя отобрали все твои игрушки и теперь уже нечем заняться и некуда себя деть.

– «Кесарь» будет требовать «кесарево», – усмехнулся Дез, – и снова и снова пытаться захватить над тобой свою былую власть.

– Для него твоё новое поведение – оскорбление и личный выпад. И тело будет пытаться тебе мстить. Используя для этого весь твой интеллектуальный багаж, подсовывая то те, то иные воспоминания того, как было хорошо раньше, то те или иные мысли и акцентируя на них всю их иллюзорную важность. То есть – через работу пошлого ума впрыскивая в себя гормоны и изменяя этим твое восприятие.

– Поэтому важно следить за своими мыслями, – понял Дез.

– И – обостряющуюся до предела чувствительность кожи и рук. И – начинающуюся за этим спонтанное очищение организма через слизистую, влекущее за собой её опухание и зуд в промежности, которое будет длиться тем дольше, чем больше лет ты себя загрязнял неправильной и вредной пищей. То есть от двух месяцев до полугода. Всё время соблазняя тебя поддаться ему. Прекратив начавшуюся чистку и вернув себе прежний гормональный фон, снова став рабом своего тела. И вот тут-то и нужно будет проявить настоящую твердость и решительность. И готовность идти до конца, зная уже, что это рано или поздно закончится.

– И тем быстрее, чем твёрже ты будешь идти своим путем?

– К тому же всё это будет сопровождаться очисткой твоей судьбы. Из тебя будет лезть негатив – «бесы» твоих прежних закрепленных в твоём отношении к людям психореакций с воплями и негодованием начнут выскакивать из тебя, как из начавшего закипать котла, каждый из них – устроив тебе финальную битву! Каждая из которых и будет определять, пойдешь ли ты дальше или застрянешь на промежуточном этапе, на котором температура вашего кипения окажется для него терпимой, чтобы затем медленно начать её понижать и постепенно, понижая давление, вернуть тебя на животный уровень. И – через события в твоей жизни. И – через негативную реакцию на них твоего тела и твою в них вовлеченность – принятие их, как происходящие именно с тобой, а не – с твоим телом и его примитивными на них реакциями. Через твоих родственников и друзей, начавших вдруг проявлять к тебе невиданную щедрость с тем чтобы вернуть тебя в привычное животное русло.

– Так как поймут, что они теряют твое расположение и участие, – усмехнулся Дез, – и больше не смогут тебя использовать для своих целей.

– Поэтому необходимо не замыкаться, чтобы они не подумали, что ты начал сходить с ума и они не поместили тебя в психушку, но быть предельно отзывчивым со всеми, но уже не участвовать в предлагаемых ими событиях и действах. Всегда помня, что ближний – враг твой, если он предлагает тебе получить телесные удовольствия. Сделав тебя («ну, хоть капельку!») таким же бессознательным, как и он сам. Отказываться от любых совместных действий и даже – воздерживаясь от общения (если это не специальное задание!) с неосознанными существами, через подстройку и обмен эмоциями бессознательно навязывающих тебе свои стереотипы поведения. А если уж и приходится с ними общаться – все время быть начеку и ждать подвоха. Ведь чем более открыто и душевно ты будешь с ним общаться, тем более настырно они начнут предлагать тебе совместными действиями скрепить ваше общение и связать ваши кармы, перекинув на вас часть своих грехов. Все просто.

– Тогда я не пойму, что ты до сих пор делаешь с Фетидой? Ведь она явно манипулятор, и от нее можно ждать чего угодно.

– Как это – что? Завершаю то, во что я вляпался в силу своей бессознательности.

– Главное не увлекаться с завершением, – усмехнулся Дез. – Чтобы не вляпаться ещё сильнее. Только одного я никак не пойму, – произнес он задумчиво. – Зачем ты продолжаешь со мной общаться? Ведь я ещё не вполне осознан.

– Затем, что теперь мы с тобой навсегда повязаны, – усмехнулся Аполлон. – Ты для меня, как Арджуна для Кришны. И война со своими личными демонами только начало нашей великой битвы!

– Ну, ладно, пойду я переваривать услышанное, – вздохнул Дез. – Ты уже и так сегодня здорово нагрузил меня. А то, чую, опять не смогу вовремя уснуть.

Когда он вернулся от Деза, Фетида ему объявила, что пару часов назад на неё что-то нашло, она встала с дивана, взяла ручку, листок бумаги, села на подоконник и через неё ему было передано письмо от Бога.

– Ну, – нетерпеливо, – давай его сюда! Наконец-то у меня будет более реальное подтверждение существования Бога, чем одно сновидение и мысленные диалоги в судьбоносные моменты!

Вы бы подумали: со своей шизофренией.

Но тут Фетида опустила глаза.

– Что? – не понял он.

– Я его порвала.

– Как? – внезапно для себя разгневался он. Невольно отметив это в своей учётной карточке. Как и то, что даже гнев его уже стал более плотным и мягким. И каким-то серым. А не Тёмным, как раньше. И тут же раскаялся в этом перед Богом: «Прости, Господи, за то, что я на неё разгневался». – Как ты могла его порвать? – добавил он уже более мягко. – Ведь это моё письмо! А с моими письмами я попросил бы вести себя прилично! И хотя бы не рвать их.

– Я не знаю, – промямлила Фетида подавленно. Не ожидая от него столь бурной реакции. – Я перечитала его и почему-то порвала на мелкие-мелкие кусочки. И развеяла их в окно.

Глупое мясо, вздохнул он

– И о чём оно было?

– Я не помню.

– Не ври! – надавил он на неё.

– Оно было очень длинное, – оправдывалась Фетида – Я его перечитала и почему-то решила, что если ты его прочитаешь, то ты меня тут же бросишь.

– Что за бред? – устало обронил Ганеша. – Вот поэтому-то ты и в Аду, что ты постоянно идешь против Бога. И никогда толком-то не прислушиваешься к его советам, которые он периодически посылает тебе через своих подручных. То и дело пытаясь тебя спасти.