Афродита по дороге то пыталась убедить его разумными доводами, на которые Аполлону было, честно говоря, уже давно наплевать. То – взывая к его состраданию, которое Ганеша, честно говоря, уже не мог с ней разделить.

Дионис мог разделить с ней только ложе. И, отнюдь, не в театре. Которому он давно уже предпочитал домашний, где можно заграбастать себе все лавры, «бисы» и кис-кисы.

Но Афродита была очень щепетильна в этом вопросе, почему-то считая, что первый шаг в этом направлении всегда должен делать исключительно мужчина. Тогда как Дионис сам его вообще никогда не делал. Предоставляя девушкам самим его соблазнять, раз уж им этого так хочется.

Этого? Только ли этого? Ведь, по их сценарию, ты сам должен «этого» хотеть. Иначе ты только этим и ограничишься.

Исходя из формулы «ускорения свободного падения», он ещё со школьной скамьи понимал, что «падение» девушки должно быть свободным. Не нужно специально его ускорять. Лишь убеждаясь с годами в том, что чем более его ускоряешь, тем меньшим будет его реальное ускорение. Всё что вам остается – стать местом (сценой), на которое она могла бы позволить себе (морально) упасть. В идеале, стать девственным пейзажем импрессиониста, в который она захотела бы себя вписать. Разыграть перед ней сценку, представление, карнавал, в котором она захотела бы поучаствовать. Накинув на него лёгкую кружевную вуаль реальности. Вскружив в танце слов её воображение. И тогда… Её утончённый вкус, её художественные наклонности, бесприютно горемыкающиеся в грубой реальности и то и дело склоняющие её на бог знает что, бог знает с кем, и черт знает где, захотят – о, да! – наконец-то получить свою реализацию – в вас и через вас, попробовав вас на вкус. И – вкусив, уже просто не в силах от вас отказаться!

Не желая терять хватку и разжимать челюсти. Пока не откусят от вас стоящий кусок. В силу своей врождённой меркантильности. Которая не просто необычайно в них сильна, но и наделяет их немыслимою силой. Как и любого одержимого. Реальностью. Отрывая не сколько мета-(как наивно полагают мужчины, сколько именно)физический кусок от пирога этого мира.

Поэтому реальность нужно не только воспринимать, но и разыгрывать диалектично.

Ведь в любви женщина ведет себя так, будто бы она беременна своим чувством, утаивая его от посторонних глаз. Для неё самой любовь – это тайна, которую она и сама пытается разгадать, чутко наблюдая за тем, что в ней происходит. А потому и не решается о ней даже заявить, вынашивая её в своём сердце, как заповеданную ей Сказку. С той же милой нежностью и непосредственностью, с которой она впоследствии будет носить под сердцем вашего ребенка, как бы предвосхищая в себе этот процесс. До тех самых пор, пока вы не выйдете из полумрака своей неопределенности к ней на сцену и не станете её главным героем. Ну, или хотя бы – персонажем. Её снов!

Так что Дионис приблизительно догадывался, почему падение девушки на четыре мосла должно быть свободным. Ибо её любовь зависит и от степени её восхищения вами и от степени её увлечённости общественными институтами, если вы вписываетесь в роль социально значимого фетиша. Например, её будущего мужа. Или, на худой конец, любовника. Так различают межиндивидуальные взаимоотношения, основанные на восхищении культурной базой субъекта поведения на волне общения и его умением её преподнести. И социальные взаимодействия, основанные на поклонении благам цивилизации. Проявляющиеся в изменении своего поведения в пользу общезначимой модели поведения. Через присвоение себе ценностей твоего социального типажа для выполнения своей социальной функции.

Другими словами, поклоняется лишь тот, кто озабочен поиском «своего места» под солнцем и длит (проповедует в поступках) поклонение по мере культивации заботы о себе-любимом. То есть только самосвободный («Возненавидя себя, как брата!»12 чтобы действительно помочь себе) может реально думать и о другом. Воспринимая его не сквозь призму своих потребностей, а как носителя не похожей на твою культуры поведения, как странного. Иного. Раб-очий (глаз своих) думает только о себе, ибо его род занятий направлен вне себя13. От гнева. Порождая восстания и революции.

Почему муж и жена и ненавидят друг друга, если требуют друг от друга не Сказки (не восхищаются друг другом), а лишь ресурсов и благодарности. За бесцельно прожитые вместе годы.

Поэтому он даже не обратил особого внимания на круги, которые произвело её падение. Ведь согласно созданной им заповеди любви: «У каждого свои причины и способы любить».

И он, отнюдь, не держал Афродиту за платиновое исключение из этого золотого правила, когда через пару дней Фетида родила Ахилла, и они решили устроить по этому поводу небольшой праздник.

Из которого он уже исключил посторонних, соседей и их друзей, игравших во время этого шумного банкета второстепенные роли и ушедших, не досидев до конца Представления. Как только кончилось спиртное. Где Гера, приодевшись, накрасившись, расхорохорившись веселым нравом и изрядно захмелев, как соседка Фетиды, снова начала по-соседски к нему приставать. Желая уже включить его, наконец-то, в свой гарем. А затем, возможно, и сделать его фаворитом! Перепрыгнув со своей «пальмы первенства» к нему на шею. Как и любой бабуин женского пола в то сумрачное время «Меча и орала». Если он будет как следует стараться!

Ганеша же, более чем за год общения с Герой уже привыкший к подобного рода домогательствам, вёл себя, что называется, индифферентно. Как и завещал ему ветхий философский словарь. Тем более что у Геры был нормальный муж, морской, который не вылезал из её долгов и поэтому постоянно был в море, как раб на галере её красоты, и почти что взрослый ребенок. И Ганеша в общении с ней постоянно делал вид, что не понимает, какого рожна ей ещё и от него надо?

Ладно бы Афина, её бы он ещё понял. Ведь она в последние дни переживала со своим по-настоящему крутым парнем Посейдоном тяжелые времена и постоянно ссорилась. То и дело прямо на улице вставая в позу за позой. Демонстрируя в этих высоких трагедиях всем желающим свою божественную фигуру. Надеясь лишь на то, что её вначале пожалеют, а затем и не менее страстно пожелают. Помочь, бедняжке, разумеется. Не более того. Реализовать давно возникшее желание к соседу. И к настоящему моменту уже выгнала Посейдона из съемного особняка, ища ему замену (в команде «Спартака»). Чтобы было кому его оплачивать. Её регулярные тренировки становления богиней. Начав уже не просто строить Ганеше глазки, но и – настоящие соборы страсти на песке его иллюзий. Видя, как неудачно тот Фетидой кончил. Отношения, разумеется, но не говоря об этом вслух. Не вдаваясь в подробности того, в чьи ворота Фетида от этого залетела. Давно уже понимая, в отличии от него, что в женских играх с мужчинами есть только одно правило: Никаких правил!

Или – Афродита. Которая уже давно плыла в неведомые дали на ладье лада от одного его – прожигающего её душу и сердце – взгляда. Скрипя зубами и вёслами.

И ни то между ними возник призрак спортивного азарта, ни то ещё кто, чья магия гораздо сильнее, но когда они вышли покурить, Ганеша, как заправский бросальщик, остался совершенно один в одном из восемнадцати квадратов Фетиды. И просидев минут пять, как только его кто-то в три голоса громко окликнул:

– Три-четыре… Га-не-ша!!!

Спокойно бросился в поисках этих чудесных сирен на совершенно тёмную кухню с тремя бродячими огоньками. И попал по полной программе в организованный Эридой для него конкурс главным и единственным арбитром.

– Ты должен сам из нас выбрать, – усмехнулась Гера. Со своего престола. – Самую достойную, по твоему мнению, канди-датку. Реально оценив наши неоспоримые достоинства, – гордо выгнула она грудь. – Прямо здесь и сейчас!

– А то мы, вдруг, сегодня поняли, что мы все тебя тут хотим, – смущённо добавила Афина и непроизвольно хмыкнула, осознавая комизм ситуации. Как самая юная из них особа. Имея все шансы на успех. В свои-то девятнадцать!