Или – поджечь бикфордов шнур его сочувствия. Который постепенно и выжгет его же изнутри.

Но что теперь могла сделать её жалкая каперская каравелла рядом с его трехпалубным фрегатом? Лишь получить от него очередное веское ядро его меткого возражения! Ведь недаром же он писал ещё в юности, бессознательно готовясь к подобного рода сражениям с бесподобными нимфами и нереальными нереидами наповал:

«Из раскалённых ртов слов ядра полновесные

Летят, дробя гнилые черепа!

Внутриутробным вирусом сосёт тоска.

И острых чувств гремят компрессоры!»

Пока вся эта жалкая битва ему окончательно не надоест и он не пустит её ко дну социальности единым выстрелом всех пушек со всех трёх палуб: Аполлона, Ганеши и беспощадного Диониса! И во имя отца, сына и святаго духа снимет шляпу с остро отточенным пером литературного таланта. Поставит запятую (ведь смерти нет, а значит, ты не можешь ставить точку! Именно поэтому убивать бессмысленно) и торжественно перекрестится, наблюдая с мостика, как недо битая лоханка её недо-быта медленно пойдёт ко дну – всепоглощающей их тёмной (от безобразия населяющих подобно мятежному океану приматов) социальности.

Ведь когда триединый (Три-стан) стал снова «прививать» ей за ребенка, Фетида спокойно ответила:

– Если ты захочешь от меня сбежать, то я подам на тебя в суд. На алименты.

– И как же ты это сделаешь? – удивился Тристан. От такой наглости.

– Достаточно будет предъявить суду двух свидетелей. Которые подтвердили бы то, что ты жил со мной в течении полугода до момента беременности и по настоящий день. Это могут быть, к примеру, Афина и Гера. Они же, как мои соседки, постоянно тебя тут видели.

– И что, они на это согласны? – ещё больше удивился он. Ведь они обе уже давно строили ему глазки! Особенно, Гера.

– А почему бы и нет. Или ты думаешь, что ты сможешь стать им дороже, чем я?

– Блин, я был убежден в том, что так оно и есть! – признался Тристан. – Но спасибо, что сказала мне об этом. Всё что они теперь скажут, я смогу использовать против них в суде.

– В суде они подтвердят, что ты со мной жил. И после этого ты попадёшь на алименты.

– Да я имел ввиду свой внутренний суд, – усмехнулся он. – И непроизвольно начал думать в этих терминах. Сам не ожидал, что это настолько совпадает. Когда я устрою им Судный День!

– Ты это о чём это?

– Прости, – усмехнулся Тристан. Поняв, что у него теперь будет почва под ногами для того чтобы сказать им твёрдое «нет», когда ситуация от него этого потребует. – Моя месть им будет жестокой и беспощадной! – театрально произнес он. – Но, думаю, твой план не сработает.

– С чего это ты так решил? Я уже давно обо всём разузнала. Как только забеременела.

– В том то и дело, – усмехнулся Тристан, – уже давно. Наверняка – ещё у своей матери. Или – у своей прапрабабки?

– Что тут смешного? – не поняла Фетида.

– А то, что как только ты пойдешь со своими подружками в суд, я подам встречный иск. Где потребую в судебном порядке сделать анализ ДНК ребенка.

– ДНК? – удивилась она глупому слову, мучительно вспоминая, что проходила его когда-то в школе.

– И в итоге, ты не только оплатишь судебные издержки, но ещё и за сам анализ. А Афина и Гера станут фигурантками дела о мошенничестве. Во главе с тобой, разумеется, как главной фигуранткой дела.

– А ты не рискуешь проиграть процесс? – пошла она ва-банк, разогнав в голове тучи весьма уже аморфных школьных воспоминаний.

– А что я теряю? Максимум – это затраты на анализ ДНК и судебные издержки на адвоката, который и будет подавать встречный иск. А я как раз пришел с морей, так что деньги для этого у меня ещё имеются. А вот ты… Проиграешь дело и опять отправишься в твой любимый монастырь для благородных девиц. Ведь условно тебе уже не дадут. Так что это тебе надо крепко подумать, стоит ли тебе со мной связываться. И втягивать их в эту авантюру. Хотя, конечно же, я всё это с ними обговорю и, думаю, они за тебя не вступятся. Если она не камикадзе. Но я не думаю, что у них хватит на это силы духа и воинской доблести! – засмеялся он.

– И что, ты реально это сделаешь? – оторопела Фетида. Когда поняла, что её план окончательно рухнул. И почва снова ушла у неё из под ног, как вода. И осталась…

Да ничего у ней не осталось, кроме блефа!

– Ну, а что мне остается? Деньги у меня есть. А чтобы их сэкономить я, наверное, сам поиграю в адвоката. Ведь я могу в суде защищать себя и сам. А много ума там и не надо. Но на всякий случай проконсультируюсь у юриста. Это гораздо дешевле, чем адвокат.

– Так в чем же дело? – злобно усмехнулась Фетида. – Почему же ты не пошел учиться на адвоката? – охотно сменила она тему.

– Потому что я к тому времени уже давно захотел стать писателем. И изучал художественную, а не юридическую литературу. Просто, в одной из жизней я уже был Верховным Судьёй. Впрочем, раньше ведь все правители были судьями. Помню, когда я был Соломоном…

– Да хватит уже бредить Древним заветом, – оборвала его Фетида. – Твоя увлеченность этой книгой переходит все границы! То ты тем был, то этим. Ты уж определись там, – усмехнулась она.

– Так она же описывает разные временные периоды, – усмехнулся Тристан над её наивностью, – поэтому мне и приходится соотносить себя то с одним, то с другим историческим персонажем. Пытаясь понять для себя, на кого из них мне стоит равняться. А на кого забить. И чем ближе я его с собой соотношу, тем охотнее перенимаю его навыки. Наблюдая его повадки. Как и любое животное. Понимаешь? Такая уж у меня работа – наследие чужих престолов!

– И кем же я тогда была? – усмехнулась Фетида, в шутку вписывая себя в этот миф.

– Одной из моих наложниц, – улыбнулся он. – Да и то, одной из ранних.

– Что-о-о?

– А ты на что рассчитывала? Ты пока даже на принцессу-то не тянешь. Не то что на царицу Савскую. Или ты думала, что я просто так тут над тобой издевался? Пытаясь отомстить тебе за те мучения, что причинила мне Сиринга? А я и пытался прозреть в тебе свою царицу. Потому что не признал её в Сиринге. Да она и сама признавалась мне, что не любит меня. А Савская-то была богиней любви. Поэтому-то я и ищу её только среди тех, кто меня тут полюбит. Мы ведь любили тогда друг друга. Поэтому она и не сможет не полюбить меня тут снова. Понимаешь? А в тебе я толком-то не увидел даже справной наложницы. Верной своему господину. Сердца. Поэтому тебе лучше не верить во все эти бредни. Чтобы и дальше не пытаться дотянуться до тех, на кого я уже равняюсь. Чтобы я, не дай бог, тебя не полюбил. Ведь ты этого уже так боишься.

– Почему это?

– Да потому что вы с Афродитой так низко себя цените, что и в мыслях не допускаете, что таких как вы, вообще возможно полюбить. И подозреваете всех во лжи!

– С чего это ты так решил?

– Или ты думаешь, я тогда так и не понял, кто тебе отравлял твою любовь ко мне? Хотя, конечно, если учесть то, через что обе вы прошли, то это вполне понятно и логично. А когда я пробудил в тебе твою любовь ко мне, Афродита просто не поверила в очевидное. Ведь она привыкла, что ты любишь только её. И стала меня ревновать. Да, да. Любовь никогда не угасает. И её можно будить столько раз, сколько тебе вздумается. На то она и транс. Достаточно создать для этого вполне адекватные условия. Я имею в виду, освободить своё сердце, – вздохнул Тристан (об Изольде). – А не то, о чём ты сейчас подумала. Материя важна лишь для активации транса на первоначальном этапе. Потом – достаточно и рая в шалаше. И если ты будешь меня слушаться, я охотно тебе ещё раз это продемонстрирую. Но – позже. Ты же помнишь, как тогда тебе было со мной хорошо? Мне тоже, – улыбнулся он. – И мне уже просто не терпится снова вернуть всё как было. Но пока ты не дотянешься до моей Изольды, об этом не будет даже и речи. Даже и не мечтай!

– И чего же ты хочешь? – произнесла она подавленно. Его могуществом изменить её сердце. – Чтобы я избавилась от ребенка?