— За последнее время у меня открылись глаза на многие вещи, — пространно начала она свою речь.

Я с молчаливым равнодушием смотрел на ее попытку вывести меня на разговор или эмоции. Единственная эмоция, которую я сейчас испытывал, была злость. Миссис Беккер открыла рот, чтобы продолжить, но тут раздалась звонкая мелодия. Кейт забыла свой телефон на зарядке, и теперь кто-то отчаянно названивал ей. Я не реагировал, совершенно безучастный, будто никакого звонка и не было. Спустя минуту телефон умолк, а женщина, сбитая с толку произошедшим, продолжила:

— Невероятно, насколько слепыми нас делает глупая вера в людей, — она поковыряла пальцем подлокотник, чем стала раздражать еще больше. — Я так хотела верить в дружбу с Хелен, в ее честность и порядочность. Верить, что причина странных речей моего сына — всего-навсего ваши личные разногласия.

— Каких речей? — устало осведомился я.

— И те случаи с кошками, — отстраненно продолжала она. — Я ведь действительно думала, что это Билли. Считала, будто у моего сына проблемы с головой. Как родителям легко поверить в грехи своих детей и в непогрешимость остальных.

Миссис Беккер прикрыла глаза и умолкла. Со стороны казалось, что она заснула, не закончив рассказ.

— Когда пропала Эми, — вдруг продолжила женщина, — Билли стал сам не свой. Его сломало ее исчезновение. Он как с цепи сорвался, — она открыла глаза и повернулась ко мне. — Кричал, что это сделал ты. И те случаи с животными тоже твоих рук дело. Я тогда решила, что у Билли шок, вы поругались, вот он и несет околесицу. Даже грешным делом допустила мысль о его причастности.

— Что вы от меня хотите? — грубо оборвал я откровения, никоим образом меня не затронувшие.

Миссис Беккер склонила голову, словно пыталась рассмотреть меня получше, как если бы мы были совсем незнакомы.

— Перед смертью он оставил мне кое-что на кухонном столе.

Она нарочно делала паузы между фразами, стараясь добиться напряжения, неверных действий или слов от меня.

— Послание своего рода, — уточнила миссис Беккер. — Я не сразу смогла его посмотреть. Пришлось поломать голову, что имел в виду мой сын, — женщина олицетворяла собой полную невозмутимость.

— И что же это? — вяло полюбопытствовал я.

— Записка и его телефон. Разумеется, я не сказала о них полиции.

Я решительно не понимал, чего она хочет добиться своими словами. Она не отдала их полиции, значит, хотела меня шантажировать?

— Мне не сразу удалось подобрать пароль, — продолжила миссис Беккер. — Билли написал: «Этот день мне никогда не забыть». Я тыкалась наугад. Дни рождения, любимые праздники, даты выпуска...

Женщина устало всплеснула рукой. Весь ее вид кричал об изможденности, крайнем моральном истощении. Так выглядят люди, понимающие, что больше некуда идти, не за что бороться, предчувствующие финал истории.

— Вы пришли рассказать мне про Билли? — нарочито равнодушно прервал я. — Мне сейчас несколько не до того.

На самом деле смерть матери не была для меня ни удивлением, ни шоком. Она сильно болела в последнее время. А что до особой связи... Если не считать нашей немой кровавой клятвы и родственных уз, то нас больше ничего не объединяло. Никаких особых чувств, присущих родителям и детям.

— Я пришла рассказать про обоих своих детей, — совершенно спокойно ответила миссис Беккер. — И про то, как мое неверие погубило их.

— Я все еще не понимаю, о чем речь, — гнул я свою линию.

— Это дата пропажи Эми, — по-прежнему невпопад, игнорируя вопросы, отвечала женщина. — На телефоне было видео. Билли записал его перед смертью, — она резко вскинула голову и посмотрела на меня воспаленными глазами. — Он рассказал все от и до. Все события и мысли. Билли был так зол, — миссис Беккер моргнула, и в ее глазах заблестели слезы. — Мне нет прощения за мою слепость, — она придвинулась ближе, заглядывая мне в лицо. — Ты убил Эми. И этих девушек убиваешь тоже ты.

Она произнесла эти слова с тотальной уверенностью, ни намека на вопросительный тон. Ее измученное лицо болезненно исказилось. Меня обуял гнев. Она испортила момент с Кейт, она раскроет мою тайну, ведь чертов Билли сказал свое слово даже из могилы.

Я сделал резкий выпад, смыкая руки на шее миссис Беккер. От испуга она дернулась, попыталась отодвинуться назад, принимаясь отбиваться всеми силами. Как бы не так. Я вдавил ее в сиденье дивана, вкладывая всю ярость в силу. Ее руки беспомощно лупили меня, глаза отвратительно выпучились и начали закатываться, из горла рвались сдавленные хрипы. Морщинистая шея хрустела под моими усилиями, ноги беспорядочно дергались, стуча по полу.

«Долбаная, долбаная сука!»

Все пошло не так, как нужно, а меня страшно злит, когда кто-то рушит мои планы.

Наконец миссис Беккер затихла. Расслабилась, опадая. Руки плетями повисли вдоль тела. Мне прибавилось работенки. Мать отправится к своей дочери. Я любезно подарю им семейное воссоединение.

Я поднялся с дивана, разминая уставшие руки, взял женщину за лодыжки и, грубо дернув, стащил с дивана. Комната матери пуста. Теперь ее займет бывшая подруга, пока я буду ожидать возвращения Кейт за телефоном. Голова миссис Беккер моталась из стороны в сторону, волосы волочились по полу, а затылок гулко ударялся о порожки. План был совершенно прост. Я получу Кейт, трепетное свидание и частичку памяти, а после исчезну из этого проклятого города, где меня ничего не держит.

***

Кейт не брала трубку, и я поддался дичайшей панике. Она один на один с потенциальным убийцей. И какого хрена она решила навестить его? Неужели недостаточно соболезнований по телефону?

Снежная каша хрустела под колесами автомобиля, веером разлеталась в стороны, перемешанная с грязью. Дворники работали без устали, размазывая по стеклу серо-коричневые капли. Я рьяно обгонял едущие впереди автомобили, окатывая их брызгами из-под колес. В мозгу навязчиво пульсировала одна единственная мысль:

«Только бы успеть».

Наконец показалась табличка на въезде в Линден. Улицы петляли, словно лабиринт, хотя я довольно хорошо ориентировался в городе. У дома повара стоял старенький пикап синего цвета. Я смутно припомнил похожую машину во время визита к Беккерам. Если у него в гостях есть еще кто-то, пришедший навестить в связи с утратой, значит, с Кейт все может быть в порядке.

Пулей взлетев на ступеньки, я взволнованно постучал в дверь. Она испуганно затряслась под моими тяжелыми ударами. Когда через секунду мне никто не открыл, я снова обрушил удары на дверь, которая резко распахнулась, явив мне Питера. Он выглядел запыхавшимся, будто бежал или занимался какой-то физической нагрузкой. Парень не стал задавать очевидный вопрос, только молча поднял брови.

— Нам нужно побеседовать, — минуя приветствие, дал я ответ.

— Возможно, вы не слышали, но моя мать скончалась сегодня ночью.

— Слышал. Примите мои соболезнования, — ответ вышел сухим и равнодушным. — Но это крайне важно, — давил я на Питера.

Понятия не имею, на что я надеялся. Он ведь не расколется, даже если припереть его к стенке. Но куда больше мне нужно было удостовериться, что Кейт благополучно ушла.

На лице парня мелькнуло странноватое выражение. Он шагнул в сторону и пропустил меня внутрь.

Обстановка была вполне обычная. Никаких следов вероятного насилия или борьбы. В качестве освещения выступал только торшер, приглушая краски, погружая комнату в печальный траур.

Я не стал садиться, начиная обходить гостиную по кругу в надежде зацепиться хотя бы за крошечную мелочь, могущую подтвердить мои догадки.

— Не хотите угоститься? — внезапно предложил Питер.

Он протянул мне пакет в желто-зеленую полоску. Внутри него лежали леденцы в упаковке такой же расцветки.

— Спасибо, — я взял одну конфету, поймав себя на мысли, что она кажется мне знакомой.

— Миссис Дуглас привозит мне их из Чикаго. Знает, что я питаю к ним слабость, — с теплотой в голосе пояснил Питер. И теплота эта, как мне показалось, не относилась к миссис Дуглас. Скорее к конфетам.