Я стояла, пригвожденная к полу странной откровенной тирадой, совершенно потерявшись и не находя слов.

— Гостинцы ему из Чикаго передает, — Филипп нырнул рукой в карман куртки и вытащил оттуда шуршащую цветную упаковку, которую брезгливо швырнул на стойку. — Питти ведь так любит эти гребаные конфеты.

Он махом осушил стакан с алкоголем, чуть поморщившись от его крепости. Шатаясь, поднялся с места и последний раз смерил меня взглядом, на этот раз печальным.

— Всем проще думать, что я наркоман и конченый человек, чем поверить, что я нормальный. Даже собственной матери проще втемяшить себе в голову, будто я торчок, нежели признать, что она своими руками испортила мне жизнь.

Филипп, покачиваясь, вышел прочь из бара и поплелся в мглистое утро, пока я и Джино растерянно смотрели ему вслед.

Я вернулась к стойке и взяла пакет, оставленный парнем. Множество надписей на японском, упаковка с зелеными и желтыми полосами, среди которых затесались рисунки ананаса и листьев зеленого чая.

— Заберу вещи и схожу к Питеру, — я махнула пакетом с конфетами. — Отдам гостинец, принесу соболезнования. Все же два года вместе проработали.

— Тебе необязательно тратить время, — поспешил меня отговорить Джино. — Я могу передать ему конфеты потом, когда он вернется. И ты можешь позвонить ему. Тебе ведь нужно вещи собирать.

— Да брось, — я бодро развернулась в сторону двери наверх. — Это не займет много времени.

***

Возле местной школы не было ни единой души. Погода не способствовала желанию школьников побывать на свежем воздухе, в чем я был с ними весьма солидарен. Ноябрь выдался еще более отвратительней, чем октябрь. Сырость, срывающийся снег и ночные морозы пробирали буквально до костей. Я с облегчением вошел в теплое помещение, оглушенный множеством звонких голосов и криков детей.

Младшие суетливо бегали по коридору, те, что постарше, группами стояли у шкафчиков, обсуждая свои дела. Воздух пропитался запахом старых книг и еды из школьной столовой.

— Эй, привет, — я обратился к группе девушек, стоящих особняком. — Где мне найти Альберта Нормана?

Школьницы молчаливо переглянулись, слегка потерянные и смущенные.

— Вон там, — одна из девушек взяла на себя смелость ответить. — Дальше по коридору, кабинет двенадцать, — она ткнула пальцем с ядовито-зеленым лаком вперед.

— Спасибо, — я постарался благодарно улыбнуться и кивнул, чем невероятно смутил школьниц.

С трудом пробравшись через живую реку, поток которой невозможно предугадать, я нашел нужный кабинет. Громогласно прозвенел звонок, оглушая своей трелью. Дети бросились врассыпную, спешно хватая рюкзаки с пола, хлопая металлическими дверцами шкафчиков, и поспешили на занятия. Мимо меня в кабинет просочилась стайка ребят, спешивших занять места в классе.

Учитель сидел за столом, что-то старательно выводя в журнале.

— Мистер Норман, — окликнул я его.

Мужчина вскинул голову, слегка ошалелый и потерянный. Он выглядел измученным, с тенью скорби и следами бессонницы на лице. Меня охватили жуткие воспоминания и размытые чувства из того, кажущегося сном прошлого.

— Детектив, — он удивленно уставился на меня.

— На пару слов, — я махнул головой, предлагая выйти в коридор.

Норман осмотрел притихший класс, с интересом наблюдавший за развернувшейся картиной, поднялся с места и нетвердой походкой направился в мою сторону. Он закрыл за собой дверь, избегая любопытных глаз и ушей.

— Чем я могу помочь? — мужчина смотрел сквозь меня безжизненным пустым взглядом.

— Хотел уточнить пару моментов, — мне стало неловко задавать дальнейшие вопросы.

По собеседнику без труда можно было понять, как тяжело на нем сказалась смерть Элизабет.

— Моментов? — Норман часто заморгал.

— Да. Подскажите, почему Элизабет оказалась одна в тот вечер?

Мужчина виновато отвел глаза. Его губы вытянулись в тонкую бледную полоску.

— Мы только недавно начали наши отношения. Очень долго к этому шли. И вместе не жили, — добавил он с виноватым видом.

— Значит, она всегда жила одна?

— Нет. С родителями, — бросился в пояснения Норман. — Но в ту неделю их не было дома. Они уехали отдыхать, кажется, куда-то во Флориду.

— Альберт?

Сзади раздался строгий учительский голос, будто нас застукали за прогуливанием занятий.

— Директор Форбс, — беспокойно залепетал Норман, становясь совсем несчастным.

Я понял, что никаких ответов мне здесь не сыскать, только рискую бередить незажившие раны учителя.

Позади стояла женщина невысокого роста. Худая, в огромных круглых очках и с короткой мальчишеской стрижкой. Ее лицо будто высекли из камня грубыми резкими ударами, до того оно казалось жестким. Директор была уже в довольно почетном возрасте, но взгляд ее даже сквозь толстые стекла излучал ясность и трезвый ум.

— Норман, — рубленые черты смягчились, она шагнула ближе, тронув учителя за плечо. — Тебе стоило согласиться на временный отпуск. На тебе лица нет.

— Я справлюсь, — вяло попытался настоять он.

— Нет уж. Иди домой и постарайся отдохнуть, — женщина сделала жест, будто подгоняет его. — Я позову тебе на замену кого-нибудь другого.

Похоже, Норман и сам понял, что не потянет обязанности, вдобавок затронутый моим появлением. Он кивнул и, не проронив ни слова, вернулся в кабинет за вещами.

— А вы? — осведомилась женщина.

— Детектив.

— Ах, — она выразительно посмотрела на меня. — Одну минуту, детектив. Не уходите.

Началась рабочая суета. Через минут пять прибежала молодая девушка со стопкой учебников. Не обращая на меня никакого внимания, она юркнула в кабинет, откуда сразу же вышел Норман.

— Всего хорошо, детектив, — тихо попрощался мужчина.

— До свидания, — я пожал сухую крепкую руку.

Он понуро побрел прочь, глядя себе под ноги. Директор Форбс как раз вернулась довольно резвым шагом, отстукивая толстыми каблуками туфель бодрый ритм по натертому полу. Для своего возраста она была очень и очень энергична.

— Чем я могу вам помочь, детектив? — женщина изящно развернулась, молчаливо предлагая следовать за ней.

— Даже не знаю, — я шел рядом, рассматривая обстановку коридоров, свободных от детей. — Я хотел побеседовать с мистером Норманом, но он, похоже, слишком расстроен, чтобы вести беседу.

— Верно подметили, — директор кивнула. — Я никак не могла спровадить его в вынужденный отпуск. Альберт усердно старался держаться, — она посмотрела на меня из-под стекол очков. — Похоже, ваш визит совсем удручил его.

— Не преследовал такой цели.

Я действительно не собирался давить на психику учителя, только побеседовать.

— Надеюсь, это так, — отчеканила директор.

Одну из стен коридора, по которому мы шли, занимали школьные фотографии. Часть была черно-белой, часть цветная. Они начинались с той стороны, откуда мы шли, и постепенно обретали более яркие краски, уходя вдаль. Я остановился, с интересом разглядывая запечатленных на них учеников. Короткий своеобразный экскурс в историю школы, похоже, не такую большую в силу крошечности городка.

Взгляд зацепился за уже знакомое мне фото. Четверка девушек, тогда еще носивших другие фамилии, в мантиях и шапочках выпускников. Рядом висели другие фото с их участием. На одном из них я узнал молодую миссис Джефферсон. Слева от нее стояла девушка со смутно знакомыми чертами лица, справа — парень, однозначно мне незнакомый.

— Дарси, Хелен и Тэд, — без запинки перечислила имена бывших учеников директор Форбс.

— Дарси, — заострил я свое внимание на девушке. — Не могу понять, кто это.

— Скорее всего, вы знаете ее как Дарси Эванс, мать Валери.

«Ну конечно! Я видел ее один раз и в довольно плачевном состоянии».

— Они дружили с Хелен? — удивился я.

— Да. Конечно, основной костяк подруг у нее был другой, — женщина указала рукой на уже знакомое мне фото. — Дружба с Дарси тянулась с самого детства, и остальные девчонки не особо принимали ее. Но Хелен довольно характерная. Была, — после паузы уточнила директор.