— Врешь, — заключает она, обращаясь к ракетке.

Я протестующе цокаю языком, избегая смотреть в глаза подруги. Видит меня насквозь, потому и не верит.

— Я не могу это объяснить, — понизив голос, все же признаюсь. — Странное чувство.

Кэсси кладет ракетки в корзину и выдвигается дальше, поглядывая на меня с опаской, а я продолжаю:

— С ним рядом меня накрывает какая-то угнетенность, а без него — беспокойство и страх.

Подруга цапает пачку чипсов и застывает. Упаковка хрустит под нажимом ее пальцев.

— Звучит не очень. Может тебе с ним расстаться?

Становится не по себе, когда представляю, что Стэна не будет в моей жизни.

— Не знаю. Объективных причин для этого я не вижу, — неловко признаю в ответ.

— Я тебя не понимаю, — Кэсси идет в сторону касс. — Если тебе одинаково паршиво и с ним и без него, то может здесь что-то не так?

Она выкладывает покупки на автоматическую ленту. Я погружаюсь в пучину сложной гаммы чувств и мыслей. Я ведь столько лет была влюблена в Стэна. Мечтала, как однажды он обратит на меня внимание, перестанет видеть маленькую девочку, заметит во мне взрослую девушку. Реальные отношения с ним оказались совсем не такие, как я представляла. Эйфория прошла слишком быстро.

Кассир озвучивает сумму, и Кэсси достает несколько купюр.

— Я заплачу, — спохватываюсь, вспомнив, что сковорода — моя покупка.

— Не надо, — подруга рассчитывается и забирает пакет. — Будет мой тебе подарок.

Мы не спеша доходим до ее дома, жуя по пути купленные чипсы. В воздухе разливается первое весеннее тепло. Слегка свежий, не такой колючий, как зимний, ветер приносит запахи молодой листвы и тонкие, почти неуловимые нотки бутонов цветов.

— Я должна тебе кое-что рассказать, — вдруг становится серьезной Кэсси.

Настораживаюсь, не понимая, чего можно ожидать от столь внезапной смены настроения.

— Мы с Антоном уезжаем из города.

Она останавливается перед забором, некогда выкрашенным белой краской. Сейчас покрытие облупилось, напоминая пожелтевшую чешую, обнажающую старые, потемневшие доски. Опешив, замираю, сердце сжимается в болезненный ком, неистово стуча в грудную клетку.

— Как? — с трудом проглатываю подступающее удушье. — Почему?

— Ты же знаешь, мой бывший... — Кэсси умолкает, открывает ветхую калитку и заходит во двор. — Он чертов псих, Кейт, — заканчивает она шепотом.

— Он преследует тебя?

Мы садимся в тени старой беседки, я кладу покупки на стол, осматривая ставший таким родным двор дома подруги. Дом, снятый ей и ее новым парнем за скромную цену, не пестрит богатством и требует ремонта. Для них это не важно. Они счастливы здесь, наполняют его стены теплом двоих, встретившихся на извилистом пути жизни. Судьба или случайность — неизвестно. Антон и Кэсси идеально подходят друг другу. Я не чувствую того же со Стэном. Это удручает, вселяет сомнения и страхи.

— Да, — она опускает глаза, рассматривая пробивающиеся сквозь землю первые травинки. — Приходит иногда сюда пьяный и ломится в дом, — подруга дергано вздыхает. — Антон убьет его однажды, ты же понимаешь?

Во взгляде мольба и отчаяние. Антон — один из самых колоритных персонажей среди моих знакомых. Русский парень, с которым Кэсси зацепилась в споре на Брайтон Бич. Спор перерос в знакомство и любовь. Сначала он показался мне пугающим, грубым, неотесанным. Этакий здоровенный мужлан с виду. Как же я удивилась, узнав его ближе. Сложно представить себе кого-либо добрее и отзывчивее. У них с Кэсси большая разница в возрасте, что весьма смущало меня поначалу. Но ее знакомый открывался мне с каждым разом с лучшей стороны. Шоком стало и то, что у Антона незавидное, жуткое прошлое. Тяжелые годы на родине, где он, стремясь к лучшей жизни, связался с криминалом. Работа с бандитами закончилась гибелью жены и ребенка от их рук. Больше такой оплошности он не допустит. Когда Кэсси говорит, что Антон убьет ее безумного бывшего, она не шутит и не преувеличивает.

— Понимаю, — неохотно соглашаюсь, ковыряя носком ботинка влажную землю.

Подруга обнимает меня за плечи, утешительно гладя по голове.

— У тебя все будет хорошо, Кейт. В жизни черные полосы сменяют белые, — я вымученно улыбаюсь. — В твоей черных было слишком много. Однажды настанет одна большая, нескончаемая белая, вот увидишь, — утешает она. — Появится человек, который принесет тебе свет.

— Хочется верить, — шмыгаю носом, поддавшись эмоциям.

Кэсси берет набор ракеток и дает одну мне.

— Сыграем?

***

— Ну нихрена себе тут завал! — практически проорала я, как только мы зашли в помещение архива.

Для маленького городка количество коробок с делами оказалось достаточно внушительным.

— Проблема в том, что большинство информации ценности не представляет, — раздосадованно заметил Люцифер.

— Надеюсь, вдвоем мы осилим архив быстрее, — я задумчиво осмотрелась. — В этом точно есть смысл? Места поджогов. Они дадут нам какую-то информацию? — попытала я счастье, в надежде, что Люцифер откажется от своей затеи.

— Учитывая, что их виновник умер... — он снял пальто, аккуратно сложив его на спинку стула. — Не знаю. Вдруг, получится наткнуться на что-то интересное. Не связанное с поджогами.

Он деловито осмотрел полки, полный уверенности в полезности нашего занятия. Я тоже разделась, кинув парку поверх его пальто.

— Итак, — уперев руки в бока, прикинула фронт работ. — Поджоги и зоосадизм?

— Да, — Люцифер достал одну из коробок с полки и поставил на стол. — Может еще что-то интересное.

— Хорошо.

Я уселась на стол рядом с коробкой и достала первую папку. В воздух взвилось облачко архивной пыли. Я громко чихнула и потерла глаза, неприятно поцарапанные отпечатком застарелости документов. День обещал быть томным.

Мы копошились в бесчисленных документах, как оказалось, находящихся в сущем бардаке. Вплоть до того, что бумаги в деле могли частично отсутствовать, либо среди них лежали листы, не относящиеся к делу.

Через пару часов энтузиазма у меня поубавилось. Под изучение пошла вторая коробка дел, не представлявших ровным счетом ничего интересного для нас. Вдвоем, конечно, мы справлялись быстрее, но не настолько, чтобы легко разобраться с архивом в ближайшие недели.

— Слушай, — я понизила голос и разочарованно убрала очередное дело в сторону. — К разговору о церкви.

Люцифер заинтересованно поднял взгляд.

— Если мы подозреваем даже священника и его сына, — я нагнулась над столом, переходя на заговорщический шепот, — почему мы не подозреваем шерифа?

Я стрельнула глазами на дверь и выпучилась, слегка перепуганно ожидая ответ. Что если маньяк сам блюститель закона? Сидит в своем кабинете и насмехается над нашими нелепыми попытками поиграть в детективов. Он знает, как обмануть закон, замести следы на месте преступления. В конце концов, он приехал как раз, когда начались убийства.

— Кто сказал, что мы его не подозреваем? — Люцифер иронично приподнял бровь.

— Ты не говорил, — я понизила голос сильнее, переходя не то, что на шепот, а на китовью частоту.

— У меня под подозрением все, — отбил он с непоколебимой уверенностью. — Кроме Джека, пожалуй. С логической точки зрения, он не подходит.

— Вдруг он будет водить нас за нос?

— Птичка, — Люцифер расплылся в загадочной улыбке. — Я сам кого хочешь провожу, — понизил голос, вкладывая в тон очевидный сексуальный намек. — И не только за нос.

Я рассмеялась слишком громко для человека, читающего уголовные дела. Люцифер приложил палец к губам, я спохватилась, беря себя в руки, тем не менее, позволяя легкой улыбке остаться на губах.

Он устало запыхтел, открыв очередную папку, и пробежался глазами по содержимому.

— В пятнадцать тридцать пять на пульт дежурного поступила жалоба на обнаженного мужчину, передвигающегося по Мэдоу Лэйн. Патруль, прибывший на место, обнаружил мужчину, быстрым шагом направляющегося на север. Им оказался Мистер Фостер, задержанный за нарушение правопорядка. В ходе выяснения обстоятельств он пояснил, что экстренно покинул жилье своей любовницы — миссис Симонс, ввиду возвращения домой ее мужа.