— Не мог знать, что она приведет убийцу в дом сама, — мужчина резко осекся, будто сболтнул лишнего. — Линда никогда не включала сигнализацию, когда оставалась одна. Безалаберная.

Я открыла рот, чтобы сказать хоть какие-то слова поддержки, но Джек сам прервал беседу на грустную тему.

— Ты что-то принесла? — он посмотрел на контейнер в моих руках.

— Тирамису. Приготовила вчера, но попробовать так и не удалось, — в дальнейшем пояснении причин ситуация не нуждалась.

— Можешь поставить в холодильник, и я покажу тебе комнату, — Джек указал в сторону кухни.

Я бегло, так, чтобы не смутить хозяина дома, посмотрела вокруг. Вещи его дочери все так же лежали на своих местах. Расческа Линды на столике в коридоре рядом с фото, помада, на крючке вешалки висел маленький зеленый рюкзак, слегка покрытый пылью. Он не убирал ничего с глаз долой. Его дочь была жива не только в памяти, ее неосязаемое присутствие пронизывало весь дом.

Десерт отправился в холодильник, а мы начали подниматься на второй этаж. Половицы скрипели в полнейшей тишине под нашими шагами. Дверь в одну из комнат оказалась приоткрыта, ее обстановку освещал желтоватым светом тусклый ночник. Когда я поняла, что это комната Линды, обстановка стала совсем уж жуткой. Джек остановился возле двери в комнату дочери.

— Каждый раз не могу просто пройти мимо, — неожиданно признался он в своей уязвимости. — Отчего-то ощущение, что сейчас она выйдет ко мне целая и невредимая.

«Тоскующий отец, которому я напоминаю его дочь, только и ждал меня в его доме».

Я кожей ощутила, как тягостно мое присутствие для Джека. Он изо всех сил привыкал к пустующему дому и одиночеству. Теперь я нарушила его скорбь своим вторжением. Я подошла ближе, чтобы разглядеть обстановку. Девичья спальня с обилием разноцветных подушек на кровати, ворсистым белым ковром и большим шкафом, в котором хранится одежда. Тусклый свет отбрасывал круглый ночник в виде луны на деревянной подставке. Здесь не было постеров и бардака, присущего подросткам. Обстановка однозначно говорила: здесь живет повзрослевшая девушка, романтические фантазии которой теперь воплощаются в реальность.

Меня вдруг посетила очевидная по своей простоте мысль, до которой раньше я не доходила в силу слишком бурно закрутившего меня водоворота событий.

— Почему Линда хранила дневник на чердаке? — я пошарила взглядом по потолку, пока Джек не решался посмотреть на меня.

Как и ожидалось, люк находился на самом верху, без выдвижной лестницы, которую часто делают для удобства, а значит, чтобы попасть туда, нужно было принести стремянку. Вряд ли девушка стала бы так заморачиваться. Я точно не стала бы, особенно при наличии своей комнаты.

— Когда Мэгги умерла, — все так же смотря в пустоту комнаты, тихо начал он, — я остался один с девочкой-подростком. Представляешь, что это такое? — Джек повернулся ко мне, в его глазах отчетливо виднелась печать грусти и одиночества,. Мое сердце сжалось от тоски. — Я понятия не имел, что делать.

Я стояла, стискивая пальцами лямку рюкзака, и не пыталась найти слова. В этом не было необходимости.

— Самый сложный период, бунтарство против правил и родителей. А потеря матери выбила Линду из колеи, — он оперся рукой о косяк. — Да и меня тоже.

Джек умолк, похоже, погрузившись в омут памяти.

— Я переживал, как бы она не попала в дурную компанию или какую передрягу.

Откровение само полилось, не требуя наводящих вопросов. Стало понятно: Джек устал хранить в себе эту тайну.

— Иногда я проверял ее комнату, знаешь, — он вымученно усмехнулся, — как все родители. Искал сигареты или, не дай бог, наркотики. Тогда и нашел случайно дневник, — что будет дальше я уже догадалась, но ему жизненно необходимо было высказаться. — Это было одним из самых нелегких решений. Но я понятия не имел, как мне узнать, что творится в жизни Линды, если она не идет на контакт. Сначала это были лишь подростковые переживания, затем уже более взрослые, тогда я перестал их читать.

Джек со стыдом посмотрел на меня, наверняка ожидая встретить осуждение во взгляде.

— Ты действовал как мог, — оправдала я его, хотя понимала: мне бы точно не понравилось, копайся родители в моем дневнике.

— Когда я обнаружил ее, — он запнулся, так и не смея произнести «мертвой». — Вспомнил о дневнике. Побоялся, что его заберут как улику и будут читать мысли моей дочери. Я спрятал его, чтобы полиция не нашла. Потом решился все же посмотреть, вдруг она знала убийцу.

Джек оборвал свой рассказ, дальнейшее было осознавать весьма неловко. Он тоже читал те записи. Возможно не все. Но разве это что-то меняет?

— Мэгги говорила, что я не умею врать, — мужчина кивнул сам себе. — Была права. Я даже не потрудился придумать достоверную ложь, когда принес дневник тебе. Пришлось сделать выбор: тайны личной жизни дочери или справедливость.

Он протянул руку и плавно закрыл дверь в комнату Линды.

— Твоя комната в конце коридора, — Джек указал на спальню по диагонали. — Располагайся.

***

Воскресное утро не сулило мне ничего хорошего. Ожоги под повязками ныли и чесались. Поврежденная мышца болела и простреливала при каждом движении до белой ряби в глазах. Пришлось закинуться обезболивающим, чтобы боль не отвлекала от поставленных целей. В планах было сбежать из больницы, взять такси до Линдена, затем пересесть в свою машину и посетить воскресную службу, как и планировалось.

Этот ублюдок пытался меня убить, уничтожил участок и архив, в котором наверняка было нечто интересное и компрометирующие на него. Поставил нас в ситуацию, пошатнувшую отношения. Кейт только начала раскрываться, не боясь пустить в свое сердце нового человека. Теперь все пошло прахом.

Курьер доставил новую одежду, как раз когда я покончил с больничным завтраком. Медсестрам на посту хватило моего обаяния и клятвенного обещания вернуться через несколько часов.

До Линдена я доехал аккурат к девяти, как раз успевая забрать Кейт, чтобы вместе поехать в церковь.

Полицейский участок, некогда воплощавший собой оплот власти и порядка, превратился в изъеденное пламенем строение. Черные от копоти стены с пустыми оконными проемами, внутри обломки сгоревшей мебели, еще влажные после тушения. Обвалившаяся местами крыша пропускала бледный свет внутрь здания.

Мою машину оттащили чуть дальше, благо она осталась в целости и сохранности. Я с облегчением нырнул внутрь и позволил себе минутную слабость, погладил руль, вдыхая знакомый запах кожи салона. Хотя бы здесь у меня был контроль.

На стук в дверь дома Джека минут через пять мне открыла заспанная Уилсон. Она потерла глаза и застыла, растерянная моим появлением.

— Люцифер, что ты здесь делаешь? Ты же должен быть в больнице.

Я молчал, улыбаясь как последний дурак. Она была такая милая в своей синей пижаме с крупными желтыми изображениями луны и звезд.

— Почему ты не надевала эту пижаму при мне? — я пропустил вопрос мимо ушей.

— При тебе вообще был смысл одеваться? — Кейт поежилась и вопросительно уставилась на меня.

Улыбка стала еще шире. Я не видел ее всего лишь ночь и чертовски соскучился, так, словно мы не виделись несколько лет.

— Давай зайдем в дом. Здесь холодно, — я шагнул в коридор и закрыл за собой дверь.

— Зачем приехал? Ты должен быть в больнице, у тебя ожоги, — засыпала меня возмущениями Кейт.

— У нас запланирован поход в церковь. Если этот гавнюк думает, что я буду отлеживаться, давая ему фору, то он очень сильно ошибается, — руки сами собой сжались в кулаки от гнева. — Теперь я возьмусь за его поиск еще более основательно.

Уилсон тяжело вздохнула, хмурясь на мою настойчивость.

— Мне нужно собраться. Позавтракать, — она пригладила помятую пижамную рубашку. — Я не рассчитывала на твой приезд.

И тогда я вдруг понял, ощутил ее истинный настрой, который мне мешали рассмотреть мои чувства. Она по-прежнему отгораживалась, вновь закрылась в своем мирке наедине со своими страхами, и черт знает, что за мысли посещали ее голову в этой изоляции. Жуткий холодок осознания пробежался по позвоночнику.