– Ну и кто выиграл?

Яр окидывает меня возмущенным взглядом, а я прикусываю губу, чтобы не рассмеяться.

– Мы, конечно же, сомневалась, что ли?

– Ни секундочки не сомневалась, – он приближается, и я почти касаюсь его губ, которые тут же изгибаются в коварной усмешке.

– Вот и умничка.

Прищуриваюсь.

– Это твоих рук дело, да?

Невинно хлопает глазками. Якобы и понятия не имеет, о чем я вообще.

– Ты о чем?

– О том, что за мной приехал не папа. Что Глеб выкинул? Опять подрался?

Ярослав дует щеки и хмыкает.

– Ну почему сразу подрался? Так, – пожимает плечами, – устроили с Чумаком тренировку в коридоре при твоем папе.

Округляю глаза, а Бородину хоть бы что. Уголок губ изгибается, и я понимаю, что он не сожалеет.

Качаю головой.

– Ну вы даете. Папа их в порошок сотрет.

Яр цокает и притягивает меня к себе.

– Да они с Чумаком как прилежные ученики там баллов себе накопили. И как два Кощея над златом чахнут. Скучно же.

Смеюсь. Мальчики такие мальчики.

Касается моих губ быстрым поцелуем и с неохотой отрывается от меня.

— В школу?

— Мне больше некуда, – прячу глаза, чтобы Яр не увидел в них грусть.

Он молча распахивает передо мной дверь, и я усаживаюсь на пассажирское сидение. Наклоняется, чтобы пристегнуть, и его карие глаза вспыхивают каким-то подозрительным светом. Словно он что-то задумал.

— А если я тебя на немного украду, твой отец не казнит меня прилюдно перед воротами школы? За то что позарился на его дочку.

Фыркаю, представляя эту картину, но Яр решает продолжить свою мысль:

— Хотя я совсем не против. Ради дня с тобой я переживу и казнь.

Не выдерживаю и смеюсь.

— Покажи мне людей, которые выжили после казни.

Бородин задумывается, а я толкаю его в плечо, чтобы он отмер.

— Кстати, об отце, — достаю телефон, — нужно предупредить его, чтобы он не ехал сюда.

— И что ты ему скажешь?

Пожимаю плечами и задумчиво накручиваю прядь волос на палец.

— Так и скажу, что меня забрал одноклассник.

Ярослав прищуривается, а я невинно хлопаю глазками.

— Просто одноклассник?

— А ты предпочитаешь, чтобы как я тебя охарактеризовала?

— Ну не знаю, — наигранно закатывает глаза, а я снова не выдерживаю и стукаю его по плечу, — любимый парень?

— Уверен, что ты готов выйти на такой уровень наших отношений?

Спрашиваю, а сама пошевелиться боюсь. Боюсь услышать его ответ. Но одновременно с этим нетерпеливо закусываю губу и смотрю в его глаза.

— Ну, я был бы не против такого развития.

— Это же не игра, Яр, — понижаю голос.

В груди расцветает радость. И я боюсь вспугнуть этот миг.

— А кто говорит, что я играю, Снежинка? Играю я на площадке, а в жизни я настоящий.

— Я позвоню папе, — зачем-то трясу телефоном перед носом Бородина.

Он хмыкает и делает шаг назад.

— Трусишка.

Закрывает дверь и обходит машину перед капотом. Не свожу глаз с его фигуры и закусываю губу. Не верю до конца, что он со мной на полном серьезе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Такие парни не выбирают простых девчонок. А я самая простая.

Набираю папу и слушаю гудки. Тарабаню по подлокотнику от нетерпения, или волнения, или всего вместе.

— Слушаю, дочь.

Откашливаюсь, попутно пытаясь собраться с мыслями.

— Пап, ты не приезжай за мной, меня забрали.

— Кто?

Логичный вопрос. Было бы странно, если бы папа не спросил.

— Мы можем поговорить об этом при встрече? — пытаюсь зайти издалека, но кто б мне дал.

— Бородин?

И как раз в этот момент машина подпрыгивает под весом упавшего на водительское сидение Яра.

Кошусь на него и выдавливаю неуверенную улыбку. Он поворачивается ко мне всем туловищем и внимательно всматривается в лицо. А я уже готова провалиться под землю, только бы он не слышал, как мы сейчас беседуем с папой.

— Пап, давай при встрече?

— Нет, не давай, — папа повышает голос, — нормально вообще? Ты мне звонишь и как ни в чем не бывало говоришь, что ты куда-то уезжаешь из больницы.

— Да никуда я не уезжаю. Скоро буду в школе.

Телефон внезапно исчезает из моих рук, и я недоверчиво смотрю на свою раскрытую ладонь.

— Дмитрий Валерьевич, здравствуйте, это Ярослав Бородин.

Округляю глаза и пытаюсь вырвать телефон обратно, пока Ярослав не вырыл сам себе могилу.

Он только одергивает руку, переплетает пальцы и целует в костяшки. Подмигивает, словно ничего такого сейчас не происходит.

Кручу пальцем у виска и мотаю головой.

— Да, я забираю Снежану из больницы. Можете не волноваться.

В трубке слышится крик моего отца, который заставляет меня поморщиться. Чувствую, сейчас отец там рвет и мечет.

Не каждый же день я убегаю из больницы с мальчиком.

— Я вам клянусь, ничего плохого в адрес Снежаны я не сделаю. Наоборот, я очень серьезно настроен насчет неё, — он замолкает, но меня обнадеживает, что папа все ещё на связи, — а при чем тут мой возраст?

Яр стискивает мою руку сильнее, не выдерживаю и шиплю от боли. Хватка слабеет, и к коже прижимаются его теплые губы.

— Нет, ситуация в моей семье никак не коснется вашей дочери. Ну вы же понимаете, что даже если вы запретите, меня это не остановит, хоть у меня будет минус десять тысяч ваши баллов. Я все равно найду возможность с ней видеться.

Напрягаю слух, но ни фига не слышу. Блин, что там отец ему втолковывает?

— Я вам тоже сказал, что я не дам заднюю. Я серьезно. Мой возраст никакой роли не играет во всем. Я отступлю, если только ваша дочь меня пошлет лесом. И то не факт.

Встречаемся взглядами, и мои щеки вспыхивают. Вопросительно выгибаю бровь, но Яр только мотает головой, что-то снова выслушивая в трубке.

— Договорились.

Спокойно возвращает мне телефон.

Беру дрожащей рукой, пока мой лоб покрывается холодным потом.

Делаю глубокий вдох.

— Да, — голос неприятно царапает слух.

— Не ожидал от тебя, что ты вот так за моей спиной решишь закрутить с Бородиным. Я вроде предупреждал.

Мои плечи поникают, опускаю глаза и с напускным интересом изучаю коврики в машине Яра.

— Пап, я бы сказала.

— Когда? Когда бы он тебя куда-нибудь утащил без моего ведома?

— Да, пап, — Яр бросает на меня быстрый взгляд, и я пытаюсь улыбнуться, — ну я могу сама с этим разобраться.

— Конечно, только потом не реви у меня на груди, что он тебя бросил.

— Да с чего бы?

— Хотя да, судя по настрою парнишки твоего, ты от него первая сбежишь и как бы мне не пришлось его успокаивать, — давлю смешок, но он все равно вырывается из груди неразборчивым кряканьем.

— Ну вот и утешишь.

— И когда ты у меня успела повзрослеть? — в голос отца прорывается грусть. — Хотя чему я удивляюсь. Мы с твоей мамой в таком же возрасте начали, правда, она не выдержала, — его тяжелый вздох проходится острием по сердцу.

— Пап, ну я же не мама.

— И я этому рад. В общем, если я увижу хоть один намек на слезу, которая не вызвана радостью, пеняйте на себя. Взбучку получите оба. И в школе чтоб не позже семи вечера были.

Сдерживаю улыбку, которая грозит разорвать щеки. Не уверена, что при встрече мне это все не аукнется, но я подумаю об этом потом.

— Спасибо, папуль. Люблю тебя.

— Ага. Ногу береги, — и отключается.

— Ты жива? — Ярослав опирается на подлокотник и смотрит на меня с прищуром.

— Слегка пожевана, а так вполне себе приемлемо, — вытираю ладонью влажный лоб и выдыхаю, — зачем ты это сделал?

— Что именно? — невинно хлопает глазками, но я-то вижу, что он прекрасно понимает, о чем именно я спрашиваю.

— Выхватил телефон и поговорил с отцом.

— Затем, чтобы он понял, насколько я серьезен по отношению к тебе, Снежинка.

Выдыхаю и стискиваю кулак.

— Ладно, отлично.