– О, Лиз, – подлетает к нам Рома, и Лиза тут же оказывается в надежных руках парня, а я ощущаю легкий укол зависти.

Тут же вспоминаю, как Яр так же пытался притянуть к себе, как в этот момент я ощущала чувство защищенности.

– Мы сейчас на тренировку сваливаем и, кажется, до вечера там будем.

Лиза надувает губы, а я фыркаю.

– А Яр? – не могу вовремя прикусить язык и выдаю вопрос, который первым всплывает в мозгах.

– Ну и он тоже сразу после психолога. Сейчас просто уже перемена закончится, а тренер нас отловил. На днях очередная игра, нужно работать в поте лица, не отвлекаясь на такие пустяки, как уроки.

– С каких пор уроки у нас стали пустяками? – выгибает бровь Лизка и громко фыркает.

Ромка только пожимает плечами и убегает в сторону спортивного зала.

Остаток уроков так непривычно было смотреть на пустующие места перед нашей партой. Под конец дня настроение совсем сходит на нет.

Понимаю, что виной всему отсутствие подколов со стороны Яра и Глеба. Их очень не хватает, а уроки становятся слишком унылыми без парней.

Вечером бреду по коридору. Жутко хочется выпить стакан сока, а его раздобыть можно только в столовой и уже за баллы, но благодаря моей прилежной учебе у меня нет в них недостатка.

Лизка меня догоняет почти на подходе к столовой.

– Далеко собралась? Молча смоталась из комнаты, ни слова не сказала, – подстраивается под мой шаг.

– Прогуляться захотелось. Волнуюсь перед предстоящей операцией. Слишком долго её ждала.

Выбираю себе апельсиновый сок. Лиза берет морс, и мы направляемся обратно в комнату.

– Эй, Ник, не знаешь, почему меня так раздражает наша новенькая? Как там её? Снежана?

Стараюсь не заострять внимания на противном голосе Вики и продолжаю идти дальше. Лиза только качает головой.

– Идиотка, – шепчет на грани слышимости, а я хмыкаю в знак согласия с ней.

В последнее время мы с Никой никак не контактировали, но Вика временами какой-нибудь фразой пыталась меня вывести из себя. Только старая школа научила меня не вестись на провокации.

И сейчас я решаю так же игнорировать их.

Они почти ровняются с нами. Меня дергают за распущенные волосы, а я молча одергиваю голову.

– Ты меня игнорируешь, что ли, коза стремная? Думаешь, внимание Бородина привлекла и теперь можно нос задирать? Так мы быстро тебе его опустим!

Обхватываю крепче стакан и продолжаю идти вперед, плотно сжимая губы. Мне очень хочется ответить, но я понимаю, что это путь к очередной ненужной мне стычке.

– Вик, отвали, а? – шипит Лизка и стискивает мою руку.

Ника продолжает молчать. Разумно.

Меня опять дергают за волосы.

– Ой, какие красивые волосюшки, нужно исправить. Правда, Ник?

Дергаю волосы на себя и едва не роняю стакан, когда вижу вместо своих длинных прядей огрызки.

Ника стоит с ножницами в руках и пораженно хлопает глазами.

– О, Ника, а ей так лучше намного, – скалится её подружайка, – удачно ты прихватила ножнички.

В горле закипают рыдания.

Лизка охает. А я не придумываю ничего лучше – выплескиваю сок в лицо Нике.

– Это уже слишком! – только и могу выкрикнуть.

Хотя хочется заорать во все горло на этих идиоток.

Ника переводит пораженный взгляд на Вику, а та только довольно улыбается.

Меня душат рыдания. Срываюсь с места и несусь куда-то, не разбирая дороги.

– Я вам сейчас такое устрою! – слышу сквозь шум в ушах рык Лизки. – Сами будете волосы свои по школе собирать.

Скрываюсь в комнате под лестницей и уже не сдерживаю себя. Слезы потоком катятся по щекам, а я только глотать рыдания могу.

Смотрю на те огрызки, которые остались от волос, и не могу сдержать скулежа. Несколько прядей чуть ли не на половину короче основной массы, и их никак не спрятать в хвост.

‍​

‌‌​​‌‌‌​​

‌

​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌

‍

Ярослав

Как всегда после изнуряющей тренировки, идем с парнями голодные как волки.

– Мамонта сейчас сожру, – держусь за урчащий живот, – сегодня прям жестко нас погоняли.

– Так после подставы Чумака на нас отыгрываются до сих пор, – Глеб бортует Ромыча, а ему пофиг, идет лыбится, – да, Чумак? Влюбленная твоя туша.

А я даже завидую. Хотя они с Лизкой вокруг друг друга ходили не один месяц. Мне ещё повезло, что моя новенькая пришла всего несколько недель назад.

Выруливаем из-за угла коридора, и перед нами предстает занимательная картинка.

Вика и Ника опять цепляются к Снежинке. И я уже делаю рывок, чтобы поспешить на выручку, но Глеб тормозит:

– Да подожди ты, дай девчонкам самим разрулить.

Простреливаю его взглядом, но Глебас только делает каменную мину.

– Вот у вас у обоих крыша потекла из-за девчонок, – продолжает играть с огнем Глеб.

– А твою сейчас тоже пробью, – Рома толкает друга, а сам старается не заржать.

Пока мы заняты перепалкой, упускаю из вида девчонок. Но когда снова цепляюсь за них взглядом, роняю челюсть на пол.

Вика кромсает волосы Снежинке и буквально засовывает ножницы Нике в руки.

Глаза Снежинки затягиваются слезами. Она переводит взгляд с лица Ники на ножницы. Хмурится и выплескивает сок Нике в лицо.

– Ни фига ж… – выдыхаю не то я, не то Глеб, – вот это страсти.

Снежинка срывается с места, и я уже собираюсь дернуть за ней, но замираю на полпути.

Разворачиваюсь и подхожу вплотную к Вике. Она стоит с высокомерно задранным подбородком и выгибает бровь.

– Чего тебе, Бородин? Прибежал спасать свою калеку?

Напоминаю себе, что передо мной стоит девчонка и ей кулаками ничего не донесешь. Приближаюсь максимально вплотную.

– Не боишься наказания-то?

– Вика, – отмирает Ника и толкает подругу, – ты что творишь, ненормальная?

Ника убирает прилипшие к лицу пряди и сверлит злющим взглядом Вику.

– Ой, Ник, да весело же, – с надрывом смеется Вика и косится на дверь.

– Весело? Весело — это безобидные шутки, – Ника накаляется и сжимает кулаки.

Как бы не кинулась на подругу.

– Да ты сама рассказывала, как ты на неё чай выливала.

– Ты дурная? Чай я вылила случайно, а это, блин, волосы. Это порча. Ты вообще разницы не видишь? Давай я тебе такую же стрижку сейчас устрою.

Не ожидаю от Ники такой реакции, но на всякий случай перехватываю её, когда она начинает щелкать ножницами возле волос Вики.

– Ты хоть понимаешь, что меня сейчас накажут за то, чего я не делала? – уже не скрываясь, орет Ника на весь коридор.

А я только пытаюсь удержать ее.

– Ника, угомонись, ты чего? Тут камеры висят, – киваю на камеру над входом в коридор, – уверен, директор разберется.

– Да кому мы нужны, Яр? Им всем плевать на справедливость, – из глаз Ники брызгают слезы.

Бросаю на Глеба умоляющий взгляд. Друг закатывает глаза, но подходит. Перехватывает Нику и пытается успокоить.

На наши крики выбегает Ольга.

– Что тут происходит?

– Да вы камеры посмотрите, сами все поймете, – бросаю я и несусь все же на поиски Снежинки.

Капец, блин! Ну что за курица эта Вика?

Поправляю рубашку, которая в ходе сдерживания разъяренной Ники сбилась в какой-то комок.

Торможу в центральном холле и осматриваюсь по сторонам. Куда она могла рвануть?

В комнату? Маловероятно.

Судя по потоку слез, она сейчас начнет прятаться ото всех.

Обхожу коридор, но в нем ожидаемо пусто. Уже собираюсь подняться в её комнату, но до меня доносится всхлип, который заставляет замереть.

Всхлип повторяется, и он уже громче.

Ныряю в комнатку под лестницей и вижу, как Снежинка уткнулась лицом в ладошки и трясется от рыданий.

Присаживаюсь перед ней на коленки.

– Эй, – отвожу руки от лица, чтобы не напугать её, а у самого неприятно ухает сердце при виде мокрых щек, – и что тут за плач Ярославны?

– Уходи, Бородин, – Снежинка вырывает подбородок из моего захвата.