– Снежана, – подсказывает Яр, не сводя с меня глаз.

– Снежана, но давайте я с вами побеседую после Ярослава. Выйдите, пожалуйста.

Перевожу взгляд на молодую девушку с темными длинными волнистыми волосами. Она смотрит на меня в ожидании, что я исполню её просьбу.

Да я бы и рада. Не выйти – выбежать. Но вот в полете костыли потеряла.

Беспомощно осматриваю пол кабинета в поисках такой необходимой опоры.

– Снежана?

– Где твои костыли?

Яр снова начинает хмуриться. А меня передергивает. Он впервые со мной заговаривает. И все мое нутро сосредотачивается на его хрипловатом голосе. Как будто он до этого долго кричал.

Внезапно все звуки вокруг проникают в подсознание. Я слышу, как за дверью кто-то кричит, и очень похоже, что после моего исчезновения в кабинете там началась потасовка.

– Что там происходит? – психолог взволнованно проходит по кабинету до двери и замирает.

– Так где костыли, Снежинка? – Карие глаза прищуриваются, посылая по телу порцию панического шока.

– Потеряла, когда меня сюда запихивали, – шепчу в ответ, но ком в горле мешает продолжить мысль.

– Запихивали? Кто? – в голосе сталь, а у меня в ушах звон оттого, что Яр злится.

– Ярослав, держи себя в руках, иначе я буду вынуждена… – встревает психолог, но парень словно не замечает её.

– Да пофиг мне, что вы там будете вынуждены сделать. Кто запихнул?

Снова яростный взгляд простреливает внутренности.

– Не знаю, – онемевшими губами шевелю.

Пытаюсь собраться в кучу.

– Да как ты… – возмущенно выдыхает психолог.

– Может, хватит мне мозги промывать, Екатерина Павловна? А? Вы видите, она идти не может. Она калека.

Это слово ударяет молотом в грудь. Задыхаюсь. Но он ведь прав!

Я просто калека, которая не в состоянии даже встать без своих костылей. Тогда почему это слово из его уст так жалит?!

Психолог переводит на сидящую на полу меня вопросительный взгляд. Приходится кивнуть.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Во рту разливается горечь. Я слабачка. В первый день так попасть.

Сглатываю комок. Опускаю взгляд, и в поле моего зрения появляются кроссы Ярослава.

– Давай. – Руки касается его горячая ладонь, и по коже током. – Пойдем.

– Так, ну это уже все границы переходит. Что там случилось?

Психолог распахивает дверь, пока Яр пытается осторожно поднять меня. Мне тяжело принимать помощь. От него.

Но больше не от кого. А сама я не смогу подняться.

В распахнутую дверь влетают Глеб с Маркеловым. Чуть ли не кубарем.

Психолог вскрикивает и отскакивает от этого клубка.

У меня глаза лезут на лоб.

Слышу громкий смех Яра. Удивленно смотрю на него.

Перехватывает мой взгляд. Пожимает плечами.

– А ты думала, в сказку попала?

– Ну-ка прекратите драку. Господи, мальчики. – Екатерина Павловна пытается остановить этот кошмар.

– Давай, Глебас, втащи уже этому упырю. Я пока занят. – Громогласный голос Яра заставляет вцепиться в его руку.

Ему надоедает возиться со мной. Одним рывком поднимает на руки. Прижимает к себе и выносит в коридор.

Передает офигевшей Лизе.

– Костыли найди.

И скрывается в кабинете.

– Я сейчас охрану вызову! – Слышу в кабинете возглас психологини и ежусь.

– Ого, это серьезно. – Лиза хлопает глазами. Смотрит на меня.

– Что? – огрызаюсь как собачонка.

Психую. Потому что заварушка из-за меня.

– Ты как? Не пострадала?

– Только моя самооценка. Нога – это мелочь.

Лиза фыркает и вручает мне костыли.

И только ощутив прохладу металла, я успокаиваюсь.

Яр вытаскивает Глеба. Вокруг все взрываются криками. Закрываю уши, чтобы не слышать.

Мою руку отдирают. Передо мной Маркелов в ярости.

– Эй, иди куда шел. – Лиза отталкивает его.

Бровь рассечена. Губа кровит. Но он меня сверлит взглядом.

– Я отомщу тебе, хромоножка. Ты пожалеешь, что сюда приперлась на своих ходулях.

– Что тут происходит? – слышу громогласный голос отца, прижимаю к себе костыли и вжимаюсь в стену. – А, Екатерина Павловна, уже познакомились с нашим одиннадцатым?

Яр

Стоим вчетвером в центре директорского кабинета.

Новый директор. Блин, как его там? Денис? Данил…

– Глеб, вы не хотите объяснить, что произошло в коридоре? Почему Екатерина Павловна в панике звала на помощь?

Глебас стоит, глаза в пол, а на роже улыбка удовлетворённая. Он, как и я, Маркелова не переносит на дух, потому что этот идиот зарвался.

Думает, если папаша банкир и инвестор школы, то все покупается и продается.

Только вот гнилое нутро не поменять за деньги.

– Вячеслав, может, вы объясните? Потому что, судя по вашему окровавленному лицу, вы не просто с Морозовым обнимались от нахлынувших чувств.

Из меня вырывается смешок, и я тут же ловлю на себе пронзительный взгляд серых глаз.

Черт, как же его зовут?

– Ярослав Бородин?

Киваю.

– Вам весело?

– Ну не грустно, – скалюсь во все зуб, и чую, что меня за это не похвалят.

Директор заламывает бровь и делает шаг к нам навстречу.

И мне становится не по себе. От него волнами исходит уверенность и сила. Как у мужика, а не как у моего папаши.

Моргаю. Нафиг сейчас отца.

– Если вам известны нормы мужского поведения, то двое на одного в них не входят.

– Дмитрий Валерьевич, – пораженно выдыхает психологичка, стоящая за нашими спинами, про которую я успел забыть.

Спокойный взгляд в её сторону, и она замолкает.

– Что, Екатерина Павловна? Предпочитаете, чтобы они вели себя как гопота дворовая?

– Да я его один отметелил! Какой двое на одного, – одновременно выдает Глеб.

Делаю рука-лицо. Тонко, красава!

И Глеб, идиот, повелся на трюк директора.

Качаю головой. Снова ловлю на себе взгляд директора.

– Значит, признаете, что драка была?

– Ну вы ж не дурак, чтобы поверить в тупые отмазки, – вздергивает подбородок друг.

– Вячеслав, сходите в медпункт, пусть вас осмотрят. Екатерина Павловна, проводите. Ярослав, тоже можете идти.

Выстреливает приказами, которые меня тут же вздыбливают.

– Никуда я не пойду! Глеб, говори уж, что ты за новенькую заступился, когда она влетала в кабинет к психологу.

Злюсь. С какого хрена я должен замалчивать скотство Маркелова?

– Что? Екатерина Павловна, это правда?

Кажется, директор напрягается. Переводит взгляд на психолога, а та заметно бледнеет.

– Дмитрий Валерьевич, я же не знала, что девочка не может ходить без помощи.

Заикается, стискивает руки, а мне становится хорошо. Потому что на фига отчитывать нас, когда психологичка так пролетела сама.

– Глеб, можете рассказать, как все было? Или предпочитаете самостоятельно за все ответить?

Друг стискивает зубы и бросает на меня взгляд исподлобья. А я сам уже жалею, что повелся на поводу у злости, которая всем нутром моим завладела.

Как стукач какой-то.

Директор отступает, расстегивает пиджак и опирается бедром на свой стол. Расслабляет галстук и ещё раз обводит нас взглядом. Кабинет погружается в тишину, от которой по спине мурашки.

Глаза директора темнеют, и он, прищурившись, поднимает взгляд на белую как мел психологичку.

– То есть в коридоре возле вашего кабинета происходит драка между Морозовым и Маркеловым, перед этим в ваш кабинет вваливается Зимина Снежана, которая не может самостоятельно передвигаться, и вы этот момент просто игнорируете… Поправьте, если я что-то неправильно понял.

– Но она даже не постучалась, – блеет психологиня, а у меня глаза на лоб лезут.

– Чего? Её запихнули туда, и она об этом сказала, – повышаю голос.

Директор сжимает губы. Подходит к селектору.

– Алена, пригласите, пожалуйста, ко мне Снежану Зимину из одиннадцатого. Спасибо.

У меня просыпается надежда, что, может, хоть этот дир будет справедливым. А то перед ним на все глазки закрывал. На все закидоны гребаного Маркелова.