Мама Яра только качает головой.

— Но я все же надеюсь, что мы воспитали его правильно, — становится серьезным Бородин-старший.

— Ты потрясающе танцуешь, Снежан, — нарушает молчание мама Ярослава.

— Танцевала, — опускаю взгляд на повязку и дергаю уголок губ.

— Ну есть же вероятность, что ты вернешься, — притягивает меня к себе Ярослав.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Пожимаю плечами.

— Мы пошли, — утаскивает меня Ярослав из зала, и я выдыхаю.

— Расскажи про последнее выступление, — напрягаюсь всем телом, — я видел страх в твоих глазах.

— Это обязательно? — морщусь.

— Да. Хочу, чтобы ты отдала мне всю свою боль.

Вздыхаю.

— Сложная поддержка была. Я боялась её делать. Не знаю, не хотела её делать вообще. Ты все видел. Меня уронили, — я сбиваюсь после каждого слова, — это потом я уже узнала, что одна из моей группы поддержки подговорила того мальчика и он меня уронил, а она заняла мое место.

Хватка на моей руке усиливается, и я шиплю от боли. Тут же кожу обжигает его поцелуй. Успокаивая.

— Того мальчика отчислили, правда, перед этим ему знатно прилетело от Антона. Там аж до отстранения Антона дошло.

Яр сжимает челюсти, а я уже готова выслушать возмущения по поводу того, что я опять приплетаю Антона. Но Бородин меня удивляет.

— Я рад, что за тебя было кому заступиться в тот момент. И даже почти готов смириться с присутствием в твоей жизни твоего друга.

Закатываю глаза. Он неисправим.

— Ты вернешься в спорт. Я уверен.

Он хитро прищуривается, а я не успеваю и пикнуть.

Толкает меня в темный угол и прижимает к стене, захватив губы в плен. Рвано выдыхаю, запуская зудящие пальцы в самые любимые кучеряшки, и прижимаюсь к нему всем телом, напитываясь его теплом.

Внутри боль лопается как мыльный пузырь. А тело наполняется головокружительной легкостью.

— Прости меня, родная.

— Простила, — выдыхаю ему в губы, смотря в карие глаза.

— Думал, умру без тебя, — стискивает меня в объятиях, лишая воздуха.

Но я не против. Сама скучала так, что думала, от тоски на стену полезу.

Телом была у бабушки, а мыслями — с Яром.

И ничего не могла с собой поделать.

— Люблю тебя, Бородин, — шепчу на ухо, и его шея покрывается мурашками.

Отстраняется, сверкая довольной улыбкой.

— Я даже не знаю, как назвать то, что я чувствую. Ты просто моя.

Прошел месяц

Бородин ловит меня в холле, и тело моментально отзывается на его объятие. Обхватываю его талию и задираю голову, всматриваясь в смеющиеся глаза.

— Куда спешишь?

Зарывается носом в волосы и делает глубокий вдох, распространяя по моему телу трепет.

Иногда мне кажется, что он пытается надышаться мной. Нами.

А я каждый раз рядом с ним взлетаю на тридцать третье облако. И парю от переполняющей к нему любви.

Я не думала, что можно любить вот так. Без остатка. Отдавая все эмоции одному единственному человеку.

И не смотреть ни на кого вокруг.

И это все в семнадцать. Но правильно говорит Яр, возраст неважен, когда встречаешь своё.

Ты просто не хочешь потом отпускать этого человека.

— Так куда мы торопимся?

Скрываю усмешку.

— На тренировку.

Не уточняя, на какую именно.

Яр хмурится. Его лоб прорезает морщинка, которую я тут же разглаживаю пальчиком и целую его скулу.

— Ты не сильно напрягаешь ногу, родная?

— Нет, все согласовано с врачом. Он сам не ожидал, что моя нога так быстро восстановится.

— То есть скоро можно будет возвращаться в спорт?

Умалчиваю о том, что я, вообще-то, уже. На сегодняшней тренировке Бородина ждет маленький сюрприз.

Хоть пока я и буду на подхвате, но скоро смогу стать частью группы поддержки.

Заменю Нику, которой запретили танцевать. И мне даже показалось, что она рада, что меня пригласили в группу поддержки нашей школы.

— Думаю, да.

На горизонте показывается Антон и при виде нас закатывает глаза.

— Вы хоть иногда отлипаете друг от друга или Бородин тебя на двухсторонний скотч к себе прилепил? — бурчит Антон, окидывая нас осуждающим взглядом.

— Завидно? — дразню его.

Делает из пальцев крест и наводит на меня.

— Уймись, женщина! Не родилась ещё та, ради которой я лишусь своей свободы и независимости.

— Уверен? — не скрываясь, подкалываю друга.

Вопреки моим ожиданиям, Антон вместо того, чтобы покорить Нику, постоянно с ней кусается. Чего только уже не наблюдал наш класс в исполнении этой парочки. Даже ставки начали делать, кто кого добьет.

— Ой, все, — цыкает друг и заходит в раздевалку.

Выдыхаю и натягиваю форму чирлидерши. Я уже успела отвыкнуть. Но сейчас уверенность крепнет во мне.

Я так скучала по этому чувству предвкушения и эйфории.

— Итак, девочки, готовы? — хлопает наш тренер и смотрит на меня. — Снежан, как нога?

Показываю два пальца вверх.

Выхожу с девчонками на площадку и сразу же ощущаю знакомое покалывание во всем теле.

Бородин.

Нахожу его глазами и широко улыбаюсь, когда вижу нескрываемое удивление на его лице.

Правда, после окончания тренировки Бородин вместо того, чтоб порадоваться со мной, ловит меня и тащит в сторону.

— Это что, блин, такое было? — сжимает челюсти.

— Сюрприз, — неуверенно улыбаюсь.

— Какой сюрприз? У тебя нога ещё не восстановилась, — выговаривает Бородин.

— Яр, ну я же не враг себе. Все под контролем. Я пока на подхвате и танцую не в полную мощь.

Успокаиваю его как могу. Постепенно озабоченность в его глазах сменяется чем-то другим.

— Я пожалуюсь твоему папе.

Хохочу.

— Ты этого не сделаешь, Бородин, — прекрасно знаю, что он не будет дергать папу из-за пустяков, сам будет меня воспитывать.

— И пользуешься этим, — утягивает меня на лавочку, на которой сидят парни из команды.

Чумак с Глебом о чем-то спорят, глядя в телефон. Глеб упрямо мотает головой, тыкая в дисплей. Рома что-то возражает.

Нахожу взглядом друга. Антон сидит и о чем-то думает, оседлав лавочку. Ерошит длинную челку.

В зал торопливо заходит Ника, но я не заостряю на этом внимания, мало ли, забыла что-то после тренировки.

Но она прямиком идет к Антону, по пути откручивая пробку от бутылки.

Оттягивает ворот майки расслабленно сидящего Антона и начинает заливать за шиворот воду.

— Какого… — ревет друг, вскакивая с места и оборачиваясь к Нике.

Она испуганно распахивает глаза.

— Ника, лучше беги, — бормочу я, наблюдая за тем, как голубые глаза Антона наливаются кровью.

Ника взвизгивает и срывается с места, но Антон намного проворнее. Догоняет чуть ли не в два прыжка и закидывает Нику на плечо.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Отпусти меня, увалень!

Антон тащит Нику на плече по залу, и всем прекрасно слышна их ругань.

– Ты вообще мозги окислителем растворила, пока блондинкой становилась?

– Идиот, это мой натуральный цвет! — уже визжит и пинает Антона коленкой.

– Тебе же хуже, – громко ржет друг, а Ника раздраженно рычит, – такая отмазка тупости пропадает.

– Ненавижу тебя! – Ника колотит друга по спине.

– О, хоть что-то у нас взаимно, – припечатывает Антон.

Я удивленно хлопаю глазами, Яр за спиной не скрывает громкого хохота. Глеб провожает эту парочку взглядом и ухмыляется.

– Не, я все же за Нику. Она допечёт Рязанова.

Моего уха касается теплое дыхание.

– Хорошо, что ты меня так не испытывала, родная, – и от этого его «родная» внутри все сладко замирает.

– Я сразу смирилась, что ты меня победишь, – хмыкаю, переплетая пальцы.

– Я всегда побеждаю, – высокомерно проговаривает Яр.

А я усмехаюсь.

– Ой, Бородин, – чмокаю его скулу и трусь носом, пока Бородин довольно урчит.