— Какие планы на выходные?

— Эм, как всегда, почитаю книги. Собиралась как раз через библиотеку пройти, а что?

Папа проходит и садится на переднюю парту.

— А у меня другое предложение.

Складываю руки на парте и подаюсь вперед. Любопытство побеждает все другие чувства.

— И какое же? — выдавливаю улыбку.

— Как насчет того, чтоб скататься к бабуле в деревню?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Внутри взрывается радость, и я подскакиваю с места.

— Серьезно? Сегодня?

— Ну да, иди собирайся, и выезжаем. Или у тебя по плану твой Бородин? Так у них все выходные будут расписаны, — папа прищуривается, а я тут же тухну.

— Пап, ну вот зачем?

Поднимает руки и дарит мне извиняющуюся улыбку.

— Прости, мне сложно к такому привыкнуть.

А во мне снова крепнут сомнения: а нужно ли будет привыкать или все? Конец?

Встряхиваю волосами, чтобы ненужные сейчас страхи отступили.

— Ладно, жду тебя на парковке. Поторопись, если хочешь побыть на природе подольше.

В комнате скидываю нужные вещи в рюкзак и пытаюсь пересилить желание остаться и поговорить с Ярославом, но я понимаю, что мне нужно подумать. Видимо, между нами все происходит слишком стремительно, и вот, расплата.

Выходные порознь — отличная возможность разобраться в себе и в своих чувствах к нему.

Потираю кольцо на большом пальце, и сердце пронзает боль.

Если бы у Бородина было желание поговорить со мной, то он нашел бы возможность. Ему плевать на всякие запреты и преграды, я уже видела, как он может переть напролом.

Поэтому…

— Эй, — Лизка щелкает у меня перед носом пальцами, заставляя меня подскочить, — все-таки решила куда-то съездить?

— Ага, папа предложил скататься к бабуле. Она у нас в деревне в пятидесяти километрах отсюда. Давно уж не были у неё, а тут переехали и такая возможность навестить.

Лизка надувает губы и складывает руки на груди.

— Кстати, да, я все ещё злюсь на тебя из-за того, что ты решила утаить от меня малюсенькую деталь своей жизни, — показывает пальцами насколько малюсенькую, и я не удерживаюсь от смешка, — что ты, блин, дочка директора.

— Ну извини, — развожу руками и сама перехожу в наступление, — а это что-то меняет между нами?

Лизка хлопает голубыми глазами и смотрит на меня как на сумасшедшую.

— Да с чего бы? Ну просто, знаешь, — она делает рукой круговые движения, — мало ли что я могла на эмоциях про него сказать тебе.

Прикрываю рот ладошкой и смеюсь.

— Ну и что? Ты же не со зла, и я это понимаю прекрасно.

Лиза плюхается на мою кровать и подпирает рукой подбородок.

— Вообще не со зла, помни об этом и ничего не передавай папе. Он классный мужик.

Качаю головой.

— Прекрати, я и слова не собиралась говорить. Я разделяю школу и личную жизнь.

Лиза смотрит на время и испуганно подскакивает.

— Блин, мне уже пора, все, до понедельника. Хорошо провести время, Снежа.

Обнимает меня и чмокает в щеку. Как ураган вылетает из комнаты.

— И тебе, — в пустоту бормочу я, подхватывая свой рюкзак.

С каждым шагом по направлению к машине растет ощущение, что последняя ниточка, натянутая между мной и Ярославом,— рвется.

Прикусываю губу и усаживаюсь к отцу в машину с надеждой, что в понедельник все изменится.

— Готова?

Киваю, закидывая рюкзак на заднее сидение.

— Как твой переезд?

Папа выруливает с территории школы, а я бросаю тоскливый взгляд на здание.

— Да отлично все, по мелочи осталось закупить, и на неделе придешь в гости, — довольно улыбается.

Заставляю себя порадоваться за папу, потому что проблема с жильем и правда стояла перед нами остро.

А тут такое решение.

— Большая квартира? — продолжаю допытывать, чтобы забить мысли и не думать о том, что будет дальше.

— Средняя. Две комнаты, кухня, уборная. Что ещё нужно?

Хмыкаю. Папа у меня практичный. Но скупым его тоже не назовешь, постоянно меня балует.

Наш разговор прерывает его телефон.

— Извини.

Пожимаю плечами и отворачиваюсь к окну.

— Да, добрый день, Лен, — мои глаза лезут на лоб, резко поворачиваю голову и вопросительно выгибаю бровь, — освободилась? Отлично. Как ты?

Папа бросает на меня быстрый взгляд. Я замечаю, как у него краснеет лицо.

Серьезно?

Протираю глаза. Обалдеть! Папа покраснел.

— На этих выходных никак, я с дочерью уехал за город. На неделе обязательно. Созвонимся, хорошего тебе дня.

Папа прерывает звонок и с преувеличенной внимательностью всматривается в дорогу.

Складываю руки на груди и жду хоть каких-то слов. Но папа словно не замечает моего интереса.

Не выдерживаю и сама начинаю:

— Ну и что это за Лена?

— Коллега, — папа нервно дергает плечом и потирает висок.

— Коллега? — прищуриваюсь, перегибаясь через подлокотник.

Сверлю папин профиль. Он начинает ерзать на сидении, но все ещё не смотрит на меня.

Но я могу быть терпеливой, и он это прекрасно знает.

— Ты собралась в моей щеке просверлить дырку?

— Не-а, я собралась просверлить твой висок и забраться в мысли.

Папа хмыкает.

— Па-а-а-а-а-а?

— М-м-м-м-м? — в тон мне тянет он.

— Колись.

Папа делает резкий выдох.

— Вот же упертая, — недовольно бормочет. — Лена — это хорошая девушка.

— Ага, и кто она тебе?

— Коллега, я уже сказал.

Продолжаю гляделки. Папа сжимает губы в тонкую полоску. Закатывает глаза и опускает плечи.

— Ну да, я начал общаться с интересной девушкой. Не все же тебе по свиданкам бегать.

Радостно взвизгиваю. Папа дергается и смотрит на меня с недоверием.

— Давно?

— Да нет, пару недель.

— И ты молчал? — подпрыгиваю на кресле от нетерпения. — Я хочу знать все!

Радость за папу вытесняет щемящую тоску из груди.

— Да нечего пока, Снежан. Пару раз кофе попили — и вот, созваниваемся.

— Пап, ты не пьешь кофе с девушками ради прикола. Она тебе нравится.

— Без комментариев. Вообще-то, это я отец, а допрос мне устраиваешь, как будто бы я твой ребенок, — фыркает папа, сведя брови.

— Да ладно, пап, я просто рада за тебя, — широко улыбаюсь, поймав его удивленный взгляд.

— Серьезно?

— Абсолютно, — продолжаю лыбиться и делаю это искренне. — Она хорошая?

— Думаю, да.

— Это главное, пап. Пора жить дальше, и ты заслуживаешь счастья.

Упираюсь лбом в папино плечо и глубоко вдыхаю родной запах.

Впитываю его уверенность. Незаметно смахивая слезу.

— Ты у меня самая лучшая, ты же знаешь это? — чмокает в макушку.

— Ага, не забывай это, пожалуйста, когда в следующий раз решишь учить меня уму-разуму.

Хитро улыбаюсь.

— Бородин — это вообще исключение, — рушит момент папа, а я сдуваюсь.

Отворачиваюсь к окну, проводя подушечкой по прохладному кольцу.

Прикрываю глаза, моля о силах.

Ярослав

К окончанию выходных болит каждая мышца, и я практически в бессознательном состоянии доползаю до кровати. Зато почти не думал о Снежинке, не было сил.

Тренер, чтоб его, решил, что нам в срочном порядке надо сыграться с новеньким и в понедельник уже выходить на площадку.

Потому что один из игроков внезапно променял нас на Национальную лигу юниоров. А мы теперь разгребаемся.

— Не знаю, смогу ли я завтра вообще выйти на площадку, — стону я, протирая лицо ладонями.

У пацанов состояние не лучше. Чумак даже по привычке Лизу не пошел встречать, сразу в комнату.

— Мне кажется, Чумаку осталось недолго жить, — ржет Глеб, — не встретил свою даму сердца. Ай-ай-ай.

Вот кому ничто не может испортить настроения. Морозов, блин.

— Захлопнись, клоун, — рычит Рома и, не прицеливаясь, швыряет подушкой.

Глеб перехватывает её и устраивает под головой.