— Ты очень храбрая, Эбби. Я горжусь тобой.

В ее глазах блеснули слезы, и его сердце сжалось от боли. Она была истинной сабой — одобрение ее Дома затмевало все остальные чувства.

— «Красный» — все еще твое стоп-слово, но его использование означает, что наказание подошло к концу, как и твое членство здесь.

Она кивнула.

— Если ты почувствуешь больше, чем боль или смущение, например, судороги мышц, головокружение, недомогание, онемение рук или ног, тогда используй желтый цвет, и мы посмотрим, в чем дело. Ты поняла? Скажи это вслух.

— «Желтый» означает, что ты проверишь меня. «Красный» означает, что я, — ее лицо исказилось, — потеряю членство в клубе, но наказание прекратится.

Он увидел ее решимость довести дело до конца.

— Хорошо. Эбби, я буду здесь все время и не отойду от тебя больше чем на два-три фута. Ты — моя, Кудряшка, и я тебя не оставлю.

Ее слезы пролились по щекам.

— Спасибо, Милорд.

Им обоим будет больно, прежде чем все закончится. С тихим вздохом он снял с нее очки и поднес их к кончикам пальцев, чтобы она смогла их нащупать.

— Давайте начнем. Помни, если ты будешь держать мышцы расслабленными, будет не так больно.

Ее смех и взгляд, которым она одарила его — легко сказать — облегчили тяжесть в его сердце. Он взъерошил ее волосы и отошел в сторону.

Несмотря на скопление людей, стоявших вокруг, никто не сделал ни шага вперед, пока Саймон не издал раздраженное фырканье. Он протянул Ксавье зеленую ленту, взял паддл и отхлестал Эбби по обеим ягодицам.

Эбби слегка дернулась, но не издала ни звука.

— Я прощаю тебя, зверушка, — передав девайс другому Дому, Саймон спросил Ксавье низким голосом: — Она долго продержится?

— Она более упряма, чем ты думаешь.

— А ты?

Ксавье хотел убить каждого человека, который выглядел так, словно собирался поднять падл.

— Я хочу защитить ее. Вместо этого я являюсь тем, кто устроил все таким образом, чтобы причинить ей боль.

— Мне знакомо это чувство, — Саймон сжал его плечо. — Но ей нужно получить прощение не только от тебя. Ее удовольствие от дружбы, которую она завела здесь, было очевидным, и теперь она сможет восстановить эти связи. Ты прекрасно знаешь это, иначе не включил бы членов клуба.

— Я знаю, но твое одобрение помогает.

— Я также заметил, что ты выбрал настолько большой паддл, что даже де Врис не сможет нанести никакого вреда.

Очень верно. Ксавье выдал полуулыбку. Большой размер паддла распределит удар по большей площади. Ей будет больно после удара, но боль будет поверхностной.

Время тянулось медленно.

Он принял еще несколько зеленых лент от Доминантов, состоящих в закрытых отношениях, и от сабмиссивов. Доминанты обычно наносили удары чуть выше грани боли. Именно то, что он считал уместным.

Сабмиссивы редко наносили удары другому человеку, если только они не были свитчами, и их удары сильно различались по напору. Большинство слегка стукнули по Эбби, выражая, скорее, явное сочувствие. Увидев ее в слезах, они утратили свой гнев еще до того, как взяли в руки паддл. Однако некоторые проявляли открытую мстительность и били гораздо сильнее.

— Ваша очередь, дамы, — произнес Саймон, подталкивая свою жену и Линдси к Ксавье.

Ксавье взглянул на Эбби. Ее молчаливое страдание разбивало его сердце. Сжав руки в кулаки, Кудряшка закрыла глаза. По крайней мере, она не узнает, что ее друзья здесь.

Линдси нанесла удар, который едва коснулся кожи Эбби, скорее, это было похоже на ласку, чем на удар. Открыто всхлипывая, она бросила паддл в Саймона и убежала.

Саймон поднял его и протянул Роне.

Она оттолкнула его, а затем сорвала зеленую ленту с запястья.

— Эбби уже плачет, вы, ублюдки. Чего вы еще хотите — крови? — швырнув ленту на пол, Рона бросила на Ксавье убийственный взгляд и ушла.

Да, ему всегда нравилась жена Саймона.

Ой, ой, ой. Первые несколько ударов не ощущались чем-то ужасным, но боль нарастала, и теперь даже легкие шлепки остро и болезненно жгли. Весь ее зад горел. Сначала она пыталась расслабить мышцы, но эта битва была проиграна. Слезы текли из ее закрытых глаз и скапливались на кожаном покрытии скамьи под ее щекой.

Затем она получила удар такой силы, что он сотряс козлы. Огненный шар боли пронесся сквозь нее, и она закричала. Было больно. Очень больно. Она начала плакать и не могла остановиться.

— Грета, оставайся здесь, — голос Ксавье звучал как лед.

Секунду спустя он наклонился рядом с Эбби. Его рука успокаивающе погладила ее предплечье.

— Она перешла границы дозволенного. Она научится хорошим манерам, но сейчас это тебе не поможет.

Однако его сочувствие и гнев все же помогли. Действительно помогли. Эбби взволнованно вздохнула.

Бумажным полотенцем он вытер ей глаза и поднес его к носу.

— Сморкайся, зверушка.

Слишком жалкая, чтобы сопротивляться, она подчинилась… и почувствовала себя лучше. Когда она прищурилась, взглянув в зеркальное отражение, там показалась расплывчатая фигура Греты, симпатичной, крупнокостной женщины в платье из цепочек. Сабмиссив отпускала неприятные замечания по поводу того, что Ксавье слишком много времени проводит с Эбби.

Опустив руку на плечо Эбби, Ксавье выпрямился и оперся на трость. Грета уставилась в пол, когда он ледяным тоном произнес:

— Это наказание, а не упражнение в садизме.

— Простите, Милорд. Я и не думала, что получится слишком сильно.

Конечно, нет. Если бы Эбби могла встать…

— Понятно. Ну, мы все должны когда-то учиться. Господин де Врис, не могли бы вы дать Грете пять ударов на уровне, соответствующем наказанию неизвестному сабмиссиву. Закончите пятью с той же силой, которую Грета использовала на Эбби. Я уверен, что в следующий раз она поймет разницу.

— С удовольствием, — растягивая слова, ответил де Врис.

— Н-но… — Грета начала заикаться от шока и пыталась отступить.

Неужели ее никогда не отчитывали за поведение? С другой стороны, неприятный характер этой женщины мог быть причиной того, что у нее не было Хозяина.

Слегка улыбаясь, де Врис схватил длинные волосы Греты и намотал их на кулак, после чего потащил ее к скамьям в центре комнаты.

— Следующий, пожалуйста, — послышался голос Ксавье.

Эбби снова закрыла глаза. Прошла минута. Следующий человек нанес неуверенный удар, словно испугавшись, что станет кандидатом на получение урока от де Вриса. Следующие несколько ударов причинили боль — о, они определенно причинили боль, — но ни один из них не приблизился по силе к ударам Греты.

Затем ничего не происходило. Шли минуты, Эбби медленно дышала, пытаясь справиться с жжением кожи.

— Ты закончила, зверушка.

Она дернулась. Закончила? Ее охватило облегчение.

Когда Ксавьер подошел ближе, она натянула ограничители.

— Отпусти меня. — Сейчас, сейчас, сейчас.

— Тише, — он провел рукой по ее спине в успокаивающем поглаживании. — Я собираюсь намазать кремом твою очень красную задницу. У тебя останутся синяки, но это поможет.

— Я хочу освободиться.

— Нет, — мелькнула его улыбка. — Будет больно, Эбби. И у меня уже достаточно ссадин от падения с утеса. Я не нуждаюсь в больших увечьях от хорошенькой сабы.

Я не смогу этого вынести.

Когда он провел прохладной мазью по ее нежной коже, жжение вспыхнуло с новой интенсивностью даже от его легкого прикосновения. Она дергала за ремни, все сильнее и сильнее.

— Эбби, если ты не прекратишь, я сам тебя отшлепаю.

Она замерла.

— Хорошая девочка. Тебя наказали, детка, и вот что происходит потом, — он продолжил, не пропуская ни единой частички ее пылающей болью кожи.

Каждый дюйм ее ягодиц пульсировал и горел.

— Готово, — он бросил мазь в сумку. Расстегнув ремни, он снова надел ей очки, а затем поднял ее на ноги и осмотрел.

Она поспорила бы, что выглядела просто великолепно в этот момент — в наручниках и очках, с красными глазами и вся в поту. После мгновения головокружения она обрела равновесие.