— Ты влияешь на меня так, как я не привык.

Ее взгляд метнулся к его глазам, и, храбрая саба сделала свой словесный ход, когда ее слон встал на позицию.

— Каким образом? И если да, то почему ты… ты…

— Я избегал тебя, да. И на это была причина, — ответил он. — С тех пор как умерла моя жена, я не был ни с кем, кто влиял бы на меня иначе, чем физически, — он освободил место для своей королевы, чтобы продвинуть ее вперед.

Когда она заговорила, он услышал обиду в ее голосе.

— Ты не хотел смотреть на меня, когда мы занимались любовью. Ты просто развернул меня лицом от себя.

На это замечание было труднее ответить.

— Вообще-то… — он вздохнул. — Иногда я вижу ее лицо, когда провожу время с с женщиной. Это кажется неправильным, поэтому я избегаю миссионерской позы, — ему нужно было закончить мысль ради нее. Чтобы быть честным. — И я отстранился, потому что видел только тебя.

— Ох, — ее взгляд упал на доску. — Я сожалею о твоей жене. Как давно она умерла?

— Четыре года назад. И меня устраивает то, как я живу, — он попытался придумать, что он хочет сказать ей дальше.

— Расскажи мне о ней? Как вы познакомились. Кем она была.

Он колебался. Он никогда не говорил о Кэтрин. Но Эбби наблюдала за ним, и ее большие глаза печально смотрели на него.

— Ее красота не была традиционной. Энергия буквально переполняла ее. Мы с ее мужем вместе учились в аспирантуре и остались друзьями. Она была его рабыней, и когда он умер, она была настолько потеряна, как себе не могут вообразить женщины независимого склада. Она не была беспомощной, но… — Как он мог объяснить это? — Она словно находилась в парусной лодке без якоря. Ты можешь быть отличным моряком, но если якоря нет, то каждый раз, когда ты расслабляешься, твоя лодка сбивается с курса.

— Я понимаю, — мягко сказала она. — Я видела, как это происходит с пожилыми вдовами. Для рабыни, привыкшей к всеобъемлющему контролю, это должно быть ужасно.

Мягкосердечная Эбби.

— Я не мог вынести этого, поэтому забрал ее домой, — он поднял ферзя, перекатывая его между пальцами. — Я планировал только обезопасить ее, но со временем мы полюбили друг друга. Она стала моей рабыней, моим партнером, моей женой. Когда местный БДСМ-клуб прекратил свою деятельность, я основал «Темные Небеса», чтобы у нее было место для общения с другими рабынями. Она была моим всем, в каждом уголке моей жизни и сердца.

Брови Эбби сошлись вместе.

— У тебя бывают рабыни дома, но ты все еще играешь с другими в клубе?

Значит, она слышала какие-то сплетни.

— Почти. Я встречаюсь с некоторыми женщинами, участвую в сценах с членами клуба или сотрудниками, и я держу рабыню, пока не найду ей хозяина. — Она, вероятно, должна была знать, что это не его истинная сущность. — На самом деле мне не нравится быть Хозяином 24/7, - он слегка улыбнулся, вспомнив свой спор с Кэтрин.

— Ты уже большая девочка. Ты можешь сама выбирать себе одежду.

— Нет. Я должна носить только то, что тебе нравится.

— Ох, — Эбби продвинула пешку вперед на одну клетку.

— Избегать тебя не получилось, Эбби. Я бы хотел большего, — он передвинул своего слона. — Тогда следующий вопрос: не хочешь ли ты изучить тему подчинения вне клуба?

Она подняла на него взгляд в достаточной мере, чтобы он увидел желание в ее глазах. Не отвечая, она задействовала свою ладью.

Он ждал. Они играли несколько минут, и он завладел ее слоном, но она в свою очередь забрала его коня. Пешки отступили на второй план.

— Скажи мне, о чем ты думаешь, — попросил он.

Уголок ее губ приподнялся.

— Я думаю, что ты ужасно властный.

Он обхватил ее запястья — такие хрупкие в его больших ладонях — и расположил ее руки по обе стороны доски.

— Я такой и есть, зверушка, и тебе это нравится. Теперь дай мне ответ, а не уклоняйся.

Румянец на ее лице был явной реакцией на его контроль и привлекал его в той же мере, как и его доминирование привлекало ее саму. Когда она попыталась вырваться, он усилил хватку.

— Ты хочешь… поиграть… со мной вне клуба, — медленно произнесла она. — Но ты все еще встречаешься с другими? У нас не будет никаких обязательств друг перед другом?

Он пожалел, что в ее голосе прозвучал намек на несчастье, но он не мог дать ей то, чего у него больше нет.

— Никаких обязательств. Давай пока поиграем в этих рамках.

— Возможно, это было бы разумным решением, — она повертела пешку в пальцах, изучая фигуру, будто в ней можно найти все ответы. — Я думаю… Да. Я бы хотела попробовать. Сэр.

Он сидел и изучал доску. Она сказала «да». Почему он чувствовал себя неловко? Возможно, потому что его территориальные инстинкты кричали: «Она моя».

Но он не мог просить о том, что не был готов дать в ответ. Его инстинкты должны успокоиться со временем.

Он вернул свое внимание к игре. Когда она забрала его ферзя? На самом деле слишком много его фигур стали жертвами этой милой Кудряшки на другой стороне стола. Его глаза сузились. Ее следующий ход поставит его короля под удар, и у него не было ничего, чтобы предотвратить это.

— Ах, ты подлая маленькая саба.

Когда она бросила на него обеспокоенный взгляд, он не смог удержаться от ухмылки.

И она рассмеялась более открыто, чем он слышал раньше, глубоким и непринужденным смехом, который пробежал по его позвоночнику и сдавил грудь.

Этот раунд за ним.

Ранним вечером гости, заинтересованные в развратных играх, набились в длинный прицеп, заваленный сеном. Пока пикап Вирджила медленно тянул повозку по узкой дороге, Эбби вспоминала сентиментальные рассказы бабушки о поездках на лошадях на сенокос. Бабуля, возможно, не имела бы такой ностальгический настрой, если бы ее поездки заканчивались развратной боевой зоной.

Все еще немного встревоженная разговором с Ксавье, Эбби была благодарна за долгую поездку. Чрезмерное количество сюрпризов не лучшим образом сказывается на нервах.

Он хотел поиграть с ней. С ней.

И он вовсе не был холоден, скорее, его забота была даже слишком глубокой. Она прислонилась к нему спиной, успокоенная его сильной рукой, обнимавшей ее, пока фургон трясся по ухабам. Услышав боль в его голосе, когда он говорил о своей жене, она лучше поняла его. Как подобное событие могло повлиять на такого заботливого и контролирующего мужчину, если он не смог спасти ту, которую любил?

Ее сердце болело за него и даже немного за себя, потому что он явно не хотел заботиться о ком-то еще. Но она также не была готова к тому, чтобы ввязываться во что-то настолько запутанное. На самом деле то, как быстро она занялась сексом с Ксавье, было ужасно.

Что она за женщина, если стоило развалиться ее отношениям, как сразу же прыгнула в постель к другому мужчине? Неужели она совсем не любила Натана? Я уже не знаю.

Трейлер остановился, и пассажиры высыпали на широкую поляну, окруженную густым лесом. Эбби облокотилась на борт повозки и огляделась. В тенистый лес уходили тропинки. С одной стороны на тюках сена были сложены различные предметы.

— Идем, Эбби, — уже стоя на земле, Ксавье обхватил ее за талию и спустил вниз с такой легкостью, что у нее перехватило дыхание. — Думаю, Линдси не помешает поддержка, — добавил он, ведя ее через поляну.

Он остановился рядом с Линдси и опустил руку ей на плечо.

— Ты бледная, детка. Все в порядке?

Линдси кивнула, хотя на ее бледном лице слишком контрастно выделялась россыпь веснушек, а карие глаза были широко раскрыты.

И неудивительно. Сначала извращенные игры в лесу, а позже предстояла вечеринка в Подземелье. Как можно было приехать на выходные с таким расписанием в одиночку? Эбби сжала ее руку. Администраторы должны держаться вместе.

Нащупав белый светящийся ошейник на шее, Линдси бросила на нее благодарный взгляд.

Вирджил Мастерсон встал на тюк сена.

— Дамы и господа, Верхние и нижние, Мастера и рабы, Домы и сабы, послушайте, — этот коп был не только внушительным мужчиной, но и обладал голосом, предназначенным для управления толпой. — Это военная игра. Зрители и мирные жители, пожалуйста, оставайтесь у грузовика. Вас довезут до конца тропы.