— Ублюдок, отпусти!

Семён пнул меня по колену, ещё раз, и с третьей попытки он вырвал топор, только… Тот начал прерывисто мерцать, словно фонарик с севшими батарейками. Семён тоже это заметил, напряг мускулы, будто это могло восстановить потерянный Дар, но поздно.

Морщась от боли, я обрушивал на него дубинку, и теперь уже от его оружия отваливались куски, будто секира была из пенопласта. Он пропустил очередной удар, я огрел его по уху и мощно, в стиле трёхсот спартанцев, пнул в грудь, выбрасывая прочь с арены. Вот только он удержался.

Быстро сориентировавшись, Семён вогнал лезвие секиры в пол, и рухнул мешком у самой кромки арены. Не хватило каких-то сантиметров… Дьявольщина!

— Давай, Федя, дави его! — закричала Лайза.

Будто опомнившись, остальные заголосили, выкрикивая имена своего фаворита. Голоса поделились примерно поровну. Тяжело дыша, я выжидал, не рисковал нападать у края арены. Одно неудачное движение станет фатальным.

Поднявшись, Семён заставил остатки секиры развоплотиться и появиться вновь, снова целой. Чиркнул лезвием по полу и рванул в мою сторону. Отведя руку в сторону, он махнул в мою сторону, и… долбанная секира полетела мне прямо в голову.

Резко пригнувшись, я избежал удара, но не успел сориентироваться — подонок схватил меня за ремни Казер-брони и дёрнул изо всех сил. Вот только ремни выдержали. Как же он обалдел в этот момент! Наверняка, Семён что-то сделал с застёжками, и теперь, секундное замешательство стоило ему боя.

Я врезал ему по челюсти, подсёк ногу и обрушил дубинку на затылок. Казер-броня остановила удар, яркой вспышкой осветив защитный барьер, но парень уже поплыл. Я ударил ещё дважды, и только собрался оставить дубинку, чтобы силком выбросить Семёна с арены, как спина взорвалась болью.

С резким криком я повалился на него, барьер перед глазами стал почти материальным, мешая обзору. Откатившись в сторону, я встал на колено и увидел, как Семён вытянул руку, и рукоять секиры легла ему в ладонь, будто примагнитившись.

— Он швырять умеет, вот это да!

— А ведь всего вторая ступень…

Спину будто ножом резанули, я коснулся пальцами — крови нет, только жуткое жжение. Ко всему прочему, надсадная головная боль вернулась. Да что со мной, чёрт подери?!

Семён с короткого замаха швырнул в меня секиру, я едва успел кувыркнуться в сторону и, спотыкаясь, сорвался на бег. Пора заканчивать, иначе я прямо здесь хлопнусь в обморок. Рывок в сторону, я избежал возвратного полёта секиры и вцепился в неё, со всей дури врезав Семёну под колено.

Родовой дар мгновенно отозвался, я изо всех сил стискивал слабо мерцающую рукоять, пока та не обломилась посередине. Только останавливаться на этом я не собирался.

Меня переполняла ярость, этот подонок испортил мою броню, подослал Люду с колдовскими чарами, и всё ради грязной победы. Он мог убить меня, мог сломить, и только чужеродная природа спасла от неминуемой гибели.

Пыхтя от усталости, я лупил Семёна по Казер-броне, пока уже моя дубинка не сломалась надвое. Вцепившись ему в горло, я хотел задушить ублюдка, и страх в его глазах лишь распалял жажду смерти, но громкий крик Никитина вернул меня в чувство.

— Хватит, ты победил!

Замахнувшись, я до боли напрягал руку, сдерживаясь от удара, и Никитин спешно оттащил меня в сторону. Жмурясь от головной боли, я смотрел на поверженного противника и медленными вдохами возвращал себе хладнокровие.

— Поздравляю, Аронов, — Никитин хлопнул меня по плечу. — Достойная победа.

Все, даже те, кто болели за Семёна, шумно поздравляли меня, и только Лев пришибленно молчал, глядя на поверженного противника. Бойся, ублюдок, ты следующий.

К несчастью, я не чувствовал радости победы, её омрачала жуткая головная боль. Вырубив зудящую Казер-броню, кое как кивая в ответ на поздравления, я проталкивался к раздевалке. Забрать планшет, написать Михайлову. Он поможет найти решение, долго я не выдержу. Возможно сон, или…

— Берегись!

Резкий окрик заставил меня обернуться, и я увидел слабо мерцающую секиру Семёна, на полной скорости летящую мне в голову.

Я пропустил момент, когда Семён поднялся, моя ошибка. Я должен был ждать подвоха, несмотря ни на что. В любом состоянии быть собранным. Мысленный выговор промелькнул в моей голове за долю секунды, и времени думать о спасении не осталось. Я не успею увернуться.

Снова смерть? Тело Фёдора погибнет, но что будет со мной? Я снова усну, теперь на вечно? Или…

Неведомая сила выдернула меня из плена плоти, так же, как в драке с Алёшей. Я видел, как близко лезвие к его… к моему телу, но в изменённом состоянии, скорость полёта казалась совсем незначительной.

Я снова увидел нити, связывающие каждого присутствующего с чем-то далёким отсюда. Застывшую в воздухе секиру тоже связывала нить, и в эту секунду, ко мне пришло понимание.

Сокрушительное родовое оружие Семёна питается эфиром точно также, как сгустки на испытании ветров. Его секира может ранить, наверняка может убить, но это всего лишь сгусток эфира, которому одарённый придал форму.

Я должен повторить фокус, с испытания ветров. Не сопротивляться, а следовать за потоком.

Я послал мысленную команду руке, но через мгновение снова смотрел на мир глазами Фёдора. Я успел коснуться пальцем смертельного лезвия, одновременно вытягивая другую руку в сторону, как сёрфер.

Холод сковал позвоночник, ладони обжигало ледяное касание, а ноготь вытянутого пальца будто вырывали с корнем, но… Дальше моего пальца лезвие не продвинулось. Секира таяла как ледяная фигура, брошенная в солнце, чужой дар проникал в мою кисть, скользил по руке через сердце и высвобождался из пальцев другой руки, ярко-рыжим фонтаном оплавляя дверь раздевалки.

Всё закончилось за доли секунды, оглушительная тишина сменилась шумными выкриками. Лишившись сил, я рухнул на колени.

— …недостойно…держи его…Ассамблея будут судить…

Приглушённые возгласы Никитина и остальных звучали будто за закрытой дверью, и мост с реальностью выстроила сокрушительная головная боль. Тяжестью в плечах, шее, холодным потом мир снова обретал краски.

— Отвали Никитин, у тебя нет права меня судить!

— Зато у него есть!

Дьявольщина, она ждут моего слова. Хотят услышать вердикт человека, второй раз пережившего покушение Куропатова-младшего. Вот только сейчас, я хотел лишь оказаться подальше отсюда, рядом с кем-нибудь, кто избавит меня от этой боли.

Из последних сил я поднялся, выпрямил ноющие плечи и обернулся. Лев запалил родовой дар, щитом преграждая меня от повторного нападения, а за его массивной фигурой, на полу распластался Семён. Возле его шеи сверкала рапира Никитина.

— Убирайся в бездну, Никитин, погаси дар! — Семён злился, но не двигался с места. Казер-броня погасла, он был беззащитен перед остриём чужого дара.

Медленными вдохами восстанавливая ритм дыхания, я направился в его сторону, покончить с этим. Хлопнул Льва по плечу и одобрительно кивнул.

— Всё в порядке, здоровяк, он больше не нападёт. Да, Семён?

Остановившись над ним, я отслеживал мимику, искал в его взгляде решимость, но она испарилась, осталась только горечь поражения. На долю секунды, мне даже стало его жалко.

— Если ты решишь обвинить его перед Ассамблеей, мы будем свидетелями, — решительно заявил Никитин. — Вершить суд следует по закону.

— Ты правда надеялся меня достать? — язвительно спросил я Семёна, игнорируя Никитина.

— Тебе просто повезло.

— Ну да, ну да… — сев на корточки, я дёрнул большим пальцем за ремень Казер-брони. — И это тоже была просто перестраховка?

— Я не понимаю о чём ты.

— Прекрасно понимаешь. Ещё до боя ты знал, что я лучше тебя, вот только ты не предусмотрел, что я лучше тебя ВО ВСЕМ!

После моего выкрика взволнованный шёпот собравшихся стих. Даже Люда, которая, как я считал, работала вместе с ним, глядела на Семёна с презрением.