Я принимал эфир и направлял его против ветра.

Дышать стало невозможно, в глазах поплыли фиолетовые круги. Я рухнул на колени, кричал от боли, но ветер не стихал. Туман вокруг становился гуще, и тени в нём всё назойливее тянули ко мне свои лапы. Этому невозможно сопротивляться. Когда же они уже выключат…?

Интерлюдия

Увидев цифру «60 %», Лера прикусила губу. Она не верила, что он столько выдержит, но Фёдор в очередной раз её удивил. Совершенно непредсказуемый юноша. Всего за день она прошла путь от ненависти до… интереса. Вопрос «почему он помогает» до сих пор её мучал.

Ещё два процента, и Федя упал на пол, сжался в комок. Со стороны, всегда комично наблюдать за испытуемыми, которые разыгрывают комедию одного актёра, дерутся с воздухом и всё такое, но Лера знала, как ему сейчас больно. Великий Фатум, почему процедуру не останавливают?

Послышался крик Михайлова, он материл техника, колотил по панели. Представители Магистерия занервничали, и только верховный целитель не спускал с Фёдора глаз.

На табло горело уже «63 %», и Фёдор не двигался. Да что же такое… Инцидент во дворе был последней каплей, она поклялась себе сидеть тихо, не высовываться. Нельзя вызывать подозрений. Место здесь стоило ей слишком дорого, она не должна… Нельзя светиться! Если они почувствуют её Дар, все усилия станут напрасны, но… Федя её лучший шанс добиться цели.

Ещё процент, а Фёдор по-прежнему не двигался. Михайлов, во главе с техниками, выскочил из рубки управления. Они дёргали провода, пытаясь вручную вырубить машину, кто-то из студентов побежал на подмогу. Нельзя рисковать, но они просто не успеют… Глядя на безжизненную фигурку, Лера тихо всхлипнула. Великий Фатум… Да они же убьют его!

Отступив в тень, Лера короткой перебежкой вышла в слепую зону, где камеры её не достанут, вцепилась ногтями в запертую крышку на корпусе генератора и, до боли напрягая мышцы, сорвала замок. Теперь аккуратно…

Направив дар, она выпустила особую смесь на микросхемы, сжигая их напрочь. Чуть поодаль затрещал механизм, с громким хлопком лопнула труба, присоединённая к стеклянной клетке.

Когда техники перехватили контроль, остановив утечку эфира, Лера уже вернулась на место. Цифра на табло стремительно уменьшалась — снижалась концентрация внутри клетки, зато градус волнения в помещении возрос многократно. Такого ещё не случалось, а значит кто-то совершил диверсию.

Едва придя в себя, я с трудом подавил судорожный вдох. Лёгкие горели огнём, пришлось часто и мелко дышать, исторгая из себя "морозную свежесть". Кто-то прижал ладонь к грудной клетке и сильно надавил. По телу сразу же начало распространяться спасительное тепло, и проморгавшись я разглядел лицо верховного целителя, сгорбившегося надо мной. Сквозь звон в ушах прогремел его голос.

— Что ты увидел?

— Изыди, демон!

Вялая попытка отпихнуть его не возымела успеха, целитель лишь перехватил мою руку, и прокричал ещё громче:

— На пятидесяти пяти процентах, показатели начали зашкаливать. Что ты увидел!?

Пятьдесят пять? Вроде немного, это тогда я вырубился? Дьявольщина, сколько они меня здесь продержали? Проклятый туман, не дай бог я…

— Приди в себя! Отвечай!!

Лекарь сильно тряс меня за плечи, он ведь не отстанет. Ну что ему соврать?

— Брата. Я увидел призрак брата.

Застыв, лекарь грязно выругался, выпустил меня и резко поднялся, пропуская взволнованную Иришу. Опустившись на колени, девушка поднесла к моим губам термос с горячим сладким чаем. За одно это я был готов её расцеловать!

— Сколько, Ириша?

— Тише, господин, Вам нужно прийти в себя. Пейте.

Она поила меня ещё пару минут, и чувствительность вернулась даже к кончикам пальцев. Оставался лишь холодный, противный озноб. Отказавшись от помощи девушки, я сел, осмотрел одежду, руки. Там, где эфир меня ранил, не осталось никаких следов. Он будто задевал нервные окончания, минуя кожу. И только успокоившись насчёт ран, я огляделся и застыл.

Бардак. Все, и зрители, и магистерские чиновники столпились в одном месте, возле покрытой серебристой плёнкой трубы. Она была порвана, техник держал её на вытянутых руках, пока другой внимательно её изучал. Аккуратные панели под кабиной управления залиты пеной, из-под неё ещё проступал дым.

— Да выпустите же его, Фатум вас подери… — расталкивая остальных, в стеклянную клетку вошёл Михайлов, протягивая руку. — Живой?

— Живой. Сколько?

— Сложно сказать, — он отвёл взгляд. — Когда ты вырубился, было шестьдесят два.

— А когда машину выключили, уже шестьдесят шесть, — тихо произнесла Ириша. — Вам нужен отдых, господин. Пойдёмте, я сделаю Вам массаж.

— Что произошло? — прорычал я, не сдвинувшись с места, ища взглядом целителя. — Эй ты! Я хочу знать!

— Аппаратура дала сбой, не выключалась, — коротко доложил Михайлов. — Вырубили вручную.

— Я вижу. Пусть он ответит!

Целитель, отняв телефон от уха, склонился к технику. Тот что-то шепнул ему и указал в мою сторону. Раздражённо скривившись, целитель убрал телефон и подошёл ближе. Его массивная, высокая фигура целиком загородила дверь.

— У тебя есть вопросы, Аронов?

Сдержав просящееся оскорбление, я заставил голос звучать ровно.

— Доволен своим экспериментом?

— Нет. Мы ожидали, что ты зайдёшь дальше. Даже шестидесяти пяти не набрал.

— И поэтому решили угробить меня в этой адской машине? Подержать подольше?

— Как видишь, это незапланированное, но весьма удачное событие, — беззлобно ответил он.

— Удачное?

— Разумеется, мы получили новые данные для анализа. Остроэмоциональные видения уже встречались в экспериментах, но сразу за ними следовал обморок, а ты ещё немного продержался.

— Но вы могли убить меня!

— Не преувеличивай, ты в полном порядке. На этом всё.

Круто развернувшись, он зашагал к выходу, оставив меня вариться в бессильном раздражении. Незапланированное событие, значит. Так я и поверил. Найдя в толпе Семёна, я пригляделся: парень стоял скованно, ни один мускул на лице не дёргался. Он рассеянно смотрел на порванную трубу и размышлял. О чём же ты думаешь, ублюдок?

Выбравшись из стеклянной клетки, я всё ещё дрожал всем телом. Жуткий холод никак не хотел выветриваться, я будто льда наглотался. Заботливая Ириша накинула плед мне на плечи и начала обтирать, а я всё искал Леру в толпе. Девушка молча стояла в сторонке, застыв как каменное изваяние.

Один из техников подошёл ко мне, низко поклонился, и залепетал.

— Господин Аронов, приношу глубочайшие извинения, это непредсказуемый системный сбой, мы обязательно разберёмся, найдём причину, и…

— Вы могли меня прикончить! — рявкнул я, указывая на стеклянную клетку. — Я бы подох там, и всё из-за какой-то ошибки?

— У нас нет идей, как это могло произойти, мы тысячу раз проверяли, ни разу не было сбоев…

Он продолжал лепетать оправдания, но я слушал в пол уха. Одного взгляда на Михайлова хватило, чтобы понять. Это не случайность.

Но кто из присутствующих мог повредить аппаратуру? Очевидный ответ — Семён, но это не единственный вариант. Экспериментаторы из Магистерия, во главе с магистром Грибоедовым, или даже чудак с измазанной рукой, этот «бес ветра». Это ведь он доставил свежую порцию эфира…

— Федя, позволь на минуту.

Подошёл Капустин. Его трясло, но взгляд был твёрд. Он смотрел на меня с благоговением.

— Секунду, — отозвав Михайлова в сторону, я коротко прошептал: — собери имена техников, всех гостей и ублюдков из…

Он оборвал меня взмахом руки.

— Тихо, не здесь. Я уже занимаюсь.

— Если кто попытается сбежать, дёргай меня даже посреди ночи. — Вернувшись к Капустину, я раздражённо спросил: — Что такое?

— На твоём месте должен был быть я. Если бы ты задержался ещё на несколько минут, меня бы запустили первым, — сухо проговорил он. — Ты вынес шестьдесят два процента, а я бы и половины не выдержал. Этот сбой… Он бы меня убил.