Надя развернулась к балкону.

— Словечко-то какое узнал, приоритеты! Ладно, прикрою тебя. Не боись.

Она вышла на балкон, наклонилась над перилами.

— Чего разорался, Костя? Не может Дениска выйти. Он сознание потерял, лежит в кровати.

Крики внизу умолкли. Я слушал, как ребята озабоченно переговаривались между собой. Наконец, они пришли к нужному решению.

— Ладно, пусть выздоравливает! Мы потом зайдем.

Я снова улегся на кровать. Надя вернулась в комнату, закрыла дверь на балкон.

— Я из-за тебя людям в лицо вру. До чего дожила.

Я глядел в потолок. Думал, что делать дальше.

— Ничего подобного. Я и в самом деле получил травму. И мне надо отлежаться, а не шляться с приятелями по подворотням.

Надя направилась к выходу.

— Давай, выздоравливай, больной.

Я остался лежать в комнате и думать. Голова немного раскалывалась от боли. Угрызений совести за обман товарищей я не испытывал.

Как я помнил из опыта общения с дворовыми, вся их бравада скоро сдуется. Они пойдут не на драку, а в ближайшую пивную. А это мне совсем ни к чему.

Что мне надо сделать, так это записаться на плаванье. Для того, чтобы хорошо играть в шахматы, надо иметь здоровое тело. И отличную дыхалку. Выносливость и развитые мышцы.

Все это дает плавание. Или бег. Вот этим я и собирался завтра заняться.

Утром я первым делом отправился снова в шахматную секцию. За ночь я отлично выспался. Шишка исчезла. Голова уже не болела.

Единственное, что мешало, так это воспоминания во сне. Воспоминания из детства погибшего Архарова. Я понимал, что это чужие воспоминания. Но ничего не мог поделать.

Встал, вышел на пробежку. Встретить вчерашних корешей не опасался. Они наверняка вчера устроили грандиозное побоище. Но только не с соперниками из архитектурного, а с портвейном.

Зуб даю, сидели допоздна на лавочке в скверике. Бренчали на гитаре и болтали с девчонками со двора.

Я ожидал, что физическое состояние моего тела будет не ахти. Но нет, вполне прилично. Сказывалась молодость. В таком возрасте можно не спать ночами и все равно давать приличные результаты. Здоровья валом.

После пробежки позавтракал. Яичница, жареная колбаса. Ароматное какао. Мать поглядывала на меня с тревогой, но помалкивала. Только спросила:

— Как ты себя чувствуешь?

Я пощупал затылок.

— Все в порядке. Гораздо лучше.

Сегодня воскресенье, выходной. Все отдыхают. Но Муромцев обещал быть на месте. Хорошо, что сегодня не надо идти на учебу.

И воспитанников в секции должно быть немного. Я могу спокойно поговорить с наставником.

— Ты бы поспал еще, сынок? — с надеждой спросила мать.

Я покачал головой.

— Дела, дела… Я хочу записаться на плавание, — глянул на отца. Он сидел напротив за столом. Как и обычно, шелестел газетой. — Это полезно, как для футбола, так и для шахмат.

При последнем слове отец тоже глянул на меня. Я ведь намеренно его добавил. Хотел проверить его реакцию.

Сегодня отец был гораздо спокойнее. Отложил газету. С хлюпаньем отпил чаю. Снова остро зыркнул на меня.

— Ну давай. Плавание — это полезно. Тут ничего не скажу. И вообще, если ты будешь заниматься спортом, то молодец. Главное, чтобы не в ущерб учебе. Ну, и с шахматами все-таки подумай там.

Ладно, с ним бесполезно спорить. Я поднялся из-за стола, переоделся и, как сказал, отправился в клуб.

Как и я предполагал, народу мало. С десяток человек. Все парни. Сидели за столами, играли друг с другом, подперев головы руками.

Муромцев не ходил между ними, а тоже сидел за своим столом. Заполнял бумаги. Надо полагать, в его работе тренера полно писанины и бумагомарательства.

К чему еще предстоит привыкнуть, так это к отсутствию компьютеров и смартфонов. В двадцать первом веке любой наладонник может сравниться по силе игры с мастером.

А то и превзойти его. Если программа установлена крутая. Но в этой реальности об этом пока только мечтают фантасты.

— А, наша темная лошадка прискакала, — заметил меня тренер. Волосы у него все так же буйно цвели на макушке. Поздоровался, спросил: — А ты чего пришел, неужто заниматься?

Я кивнул. Прищурился, внимательно поглядел на тренера. Каково ему теперь? Готовил Яковлева на турнир района. А тут на тебе, выскочка появился. В моем лице.

Как поступит Муромцев? Будет теперь палки в колеса ставить? Или все-таки поможет?

Сильно рассчитывать варианты беседы я не стал. И так все понятно. Либо он на моей стороне, либо нет. Сейчас выясним. Поэтому я бухнул сразу:

— Хочу на чемпионат Союза попасть. Помогите, пожалуйста.

Муромцев удивленно посмотрел на меня. Другие парни оторвали головы от досок, посмотрели на меня. Кто-то недоверчиво заулыбался. Кто-то заметил:

— Эва куда замахнулся! Может, сразу, против Путте Редди?

Муромцев грозно глянул на остряка. Тот сразу заткнулся. Тренер задумчиво запустил пятерню в непокорную гриву, провел рукой.

— Ну-ка, давай проверим тебя, Архаров. Ты у нас все время сзади плелся. А теперь вперед вырваться хочешь. Так не бывает. Если докажешь, что можешь — помогу. Нет — не обижайся.

Он выдвинул на середину стола шахматную доску с расставленными в комбинации фигурами. Кивнул.

— Давай сыграем. Ты белыми. А там видно будет. Только в игре можно узнать человека.

И принялся расставлять черных по порядку. Я ожидал нечто подобное. Испытание на прочность. Конечно, куда без этого.

Поэтому спокойно уселся напротив. Тоже начал расставлять белые фигуры. Несколько студентов бросили свои доски, поднялись и подошли ближе. Муромцев нахмурился, но промолчал.

Я расставил белых. Выровнял коня на клетке, чтобы стоял посередине. Машинально предупредил:

— Поправляю.

Муромцев чуть кивнул.

— Давай, начинай.

Я поглядел на шахматы. И, как всегда, погрузился в происходящее с головой. Будто нырнул с яхты в чистую, прозрачную воду тропической бухты.

В этот раз место сражения не было идеально гладким. Совсем наоборот. Индийский лес. Много зарослей и деревьев с густой листвой. В небе кружат коршуны. По земле ползают ящерицы.

А еще на правом фланге змеилась серебристая река. Правда, достаточно далеко от поля сражения. Но фланг прикрыть можно.

Два отряда стояли друг против друга. Такие же индийские воины, как и в прошлый раз. Только не моголы, а раджпуты. И у меня, и у Муромцева.

Только моего военачальника теперь звали Шиваджи. В честь основателя государства раджпутов семнадцатого века.

Я присмотрелся к фигуркам.

Интересно. Вместо одного воина теперь стояли трое. Рядом, как братья близнецы. Но все равно видно, что численность каждого войска чертовски возросла.

Около полусотни бойцов. Сорок восемь, если точнее. Например, пехоты не восемь копейщиков, а двадцать четыре. Я приободрился.

Ну что же, так даже веселее. Кровь прольется рекой. Может, дать команду воображению, пусть в следующий раз здесь вообще будет стоять многотысячная армия?

Итак, первый ход, как обычно.

Трое копейщиков в белых одеждах вышли из строя и направились вперед. Это соответствовало ходу пешкой. Е2-е4. Все по классике.

Щиты овальные, длинные, изогнутые. Копья тонкие и длинные, направлены на врага. На головах длинные колпаки.

Я ожидал, что Муромцев, как обычно двинет свою пехоту навстречу. Но тренер предпочел вариант сицилианской защиты. Черные пехотинцы вышли на правом его фланге и встали неподалеку от моих.

Один стащил с конусовидного колпака блестящий диск. Раскрутил на указательном пальце, метнул в моих воинов. На головном уборе осталось еще несколько.

Диск со свистом пролетел расстояние между врагами и чуть было не впился в одного из моих копейщиков. Хорошо, тот успел отбиться щитом.

Что это за оружие такое? Ах да, это же чакра. Плоское железное кольцо, отточенное по внешней кромке. Если воткнется в тело, мало не покажется.