8 октября, с трудом встав на ноги, Предстоятель отправился в Троице-Сергиеву лавру, где зачитал своё особое обращение к пастве:

— С горечью и скорбью ныне говорим: велики грехи народа нашего! Он не услышал призыв Церкви. Брат поднял руку на брата, пролив кровь ближнего своего. Нет нам сегодня оправдания. Мы наказаны по грехам нашим, ибо отвергли пути мира и направили стопы свои на путь вражды...

А в эти же дни, когда Патриарх призывал не мстить, не поддаваться искушению гонений, группа «представителей интеллигенции» опубликовала письмо, в котором как раз наоборот призывала к жёстким мерам. Увы, среди сорока двух подписавшихся там значились фамилии и столь уважаемых деятелей литературы, как Белла Ахмадулина, Григорий Бакланов, Василь Быков, Борис Васильев, Дмитрий Лихачёв, Роберт Рождественский и даже Виктор Астафьев, доселе среди «интеллигентов» не числившийся. Впервые после процессов тридцатых годов и травли Солженицына русские интеллигенты вновь запачкали свои имена. А ведь когда-то они вместе с Церковью взывали к властям о «милости к падшим», просили не наказывать декабристов, петрашевцев и прочих взбунтовавшихся!..

Москва спешно зализывала раны, чтобы как можно быстрее исчез из памяти людской чёрный кровавый октябрь. Как у Габриэля Гарсиа Маркеса в романе «Сто лет одиночества», когда все жители Макондо вдруг перестали помнить о расстреле толп народа. Готовился референдум, призванный поддержать новую ельцинскую конституцию.

За чёрным октябрём наступил тусклый ноябрь, серость которого могли развеять разве что вновь засиявшие золотые купола Казанского собора на Красной площади.

12 декабря Россия проголосовала в пользу ельцинской конституции и стала президентской республикой. Построенной на крови. Что ж, как писал Некрасов, «дело прочно, когда под ним струится кровь».

О милости мира молился в 1993 году Святейший Патриарх в ожидании чуда, которое не произошло:

— Наш миротворческий призыв, призыв Церкви не был услышан. В результате этого случилась та страшная, потрясшая всю нашу страну трагедия с пролитием крови и множеством жертв, молодых жизней, так нужных нашей стране. О них в октябре этого года мы просили вас возносить молитвы, как возносим их и поныне.

Приходилось смириться с тем, что авторитет Церкви за первые три года его Патриаршества возрос не до такой степени, как ему хотелось. А после октября 1993-го даже ощутимо упал в глазах власти — Ельцин затаил обиду на Патриарха за то, что тот занял примиренческую позицию, вместо того чтобы решительно поддержать президента и затем благословить расстрел Белого дома. Разрушитель коммунистического государства оставался до мозга костей коммунистом, большевиком: кто не с нами — тот против нас, кто воздержался — тот потенциальный враг, если враг не сдаётся — то его уничтожают... Алексий II воздержался в вопросе о том, на чьей он стороне, — нет ему больше доверия!

После событий «чёрного октября» Патриарх почувствовал к себе резкое охлаждение со стороны властей.

Он участвовал в конференциях, заседаниях, собраниях, ездил в Санкт-Петербург на празднование пятидесятилетия полного освобождения Ленинграда от блокады, по возвращении принимал в Казанском соборе Москвы старинные иконы, а в Государственной библиотеке (бывшей Ленинке) — старинные книги. Свой шестьдесят пятый день рождения отмечал на вечере, посвящённом девяностолетию московской клинической больницы имени святителя Алексея. Великим постом вновь посетил город на Неве...

В пасхальном послании ещё звучали грустные нотки, но главная радость каждого года озаряла его:

— Приходят и уходят горести и скорби, житейские невзгоды и трудности, но радость Пасхи пребывает неизменной и вечной... Вместе с пророком Осмей, вместе с апостолом Павлом и повторившим их возвышенные, огненные слова святителем Иоанном Златоустом воскликнем: смерть! где твоё жало? ад! где твоя победа ?

Вскоре Святейший отправился в Югославию. Ещё в феврале он открыто выступил против намеченных натовцами бомбардировок сербских позиций под Сараевом, и теперь его встречали как своего защитника. 15 мая вместе с Сербским Патриархом Павлом наш Предстоятель служил литургию в белградском соборе Святого Саввы. На площади перед всё ещё не достроенным огромным храмом собралось более пятидесяти тысяч человек. С серого неба накрапывал мелкий дождик, но когда богослужение из собора переместилось на площадь, тучи развеялись и воссияло солнце.

В тот же день Патриарха Алексия II наградили орденом Святого Саввы Сербского.

Не самым приятным был разговор с президентом Сербии. Слободан Милошевич, неисправимый коммунист и безбожник, презрительно относился к христианству, запрещал катехизацию, то есть православное образование, почти не встречался с Патриархом Павлом, противился восстановлению православных храмов. В 1994 году их в Белграде насчитывалось всего пятнадцать. И один из них — собор Святого Саввы продолжал строиться, поскольку его возведение было прервано в 1941 году, затем его запрещали коммунистические власти и лишь в 1986 году всё же разрешили достраивать.

Побывав в городах Нови Сад и Сремских Карловцах, 17 мая Патриарх Алексий II отправился в Сараево, где выступил перед воинами российского батальона в составе миротворческих сил ООН. Из расположения наших войск он вместе с Патриархом Павлом на бронетранспортёре поехал на сараевский аэродром, где два Предстоятеля встретились с примасом Хорватии, Загребским архиепископом Франьо Кухаричем. Втроём они составили и подписали мирную декларацию, тем самым подтвердив, что главы трёх Церквей решительно против продолжения войны в Югославии. Лидер боснийских мусульман на эту встречу не явился.

Из Сараева Патриархи Алексий и Павел направили свои стопы в город Пале, где встретились с президентом Республики Сербской Боснии и Герцеговины поэтом и профессором психиатрии Радованом Караджичем. Они выразили ему полную поддержку в его борьбе против мусульманизации края. В отличие от Милошевича Караджич всегда был христианином.

18 мая два Предстоятеля посетили благословенный край — прекраснейшую Черногорию, где как раз накануне внутри Церкви началось сепаратистское движение — архимандрит Антоний (Абрамович) выступил за отделение от Сербского Патриархата, представленного митрополитом Амфилохием (Радовичем).

На месте строящегося Воскресенского кафедрального собора в столице Черногории Подгорице Патриарх Алексий II выступил против раскола. В древней черногорской столице Цетинье, в монастыре Святого Петра Цетинского, Святейший поклонился деснице Крестителя Господня Иоанна и честным мощам святителя Петра.

Заканчивался югославский визит в Косове. Здесь нашего Предстоятеля ожидало зрелище, разбередившее его душу до слёз, — вдоль дороги в Грачаницкий монастырь на десятки километров выстроились вереницы людей, которые низко кланялись Русскому Патриарху, махали руками, выкрикивали приветствия. Обстановка в крае в то время только начала накаляться, создавались вооружённые формирования сепаратистов-албанцев, из которых через два года будет создана так называемая армия освобождения Косова. Уродливое явление: албанцы, нашедшие в XVIII—XIX веках пристанище на Сербской земле, к началу XX столетия стали составлять здесь большинство, а в конце века — подавляющее большинство и принялись истреблять тех, кто два столетия тому назад дал им приют! Чудовищная неблагодарность целого народа! В 1994 году сербское население Косова составляло десять процентов. Через пятнадцать лет, после страданий и кровопролития оно сократится до пяти процентов.

Фигура Алексия II по размаху деятельности вполне сопоставима с фигурой митрополита Филарета (Дроздова), великого подвижника Церкви в XIX столетии. Под попечительством митрополита Филарета в XIX веке возводился в центре Москвы храм Христа Спасителя, самый крупный собор столицы и одновременно величественный памятник победе русского народа над Наполеоном. 5 декабря 1931 года шедевр архитектора Тона подвергся полному разрушению. Ему суждено было воскреснуть под эгидой Святейшего Патриарха Алексия II.