Одновременно с Серафимовскими торжествами разгорался конфликт в Южной Осетии, председатель Верховного Совета РСФСР Ельцин признал независимыми Литву и Эстонию, а вскоре и Латвию.

Нам приходилось жить одновременно в этих двух мирах.

В мире тёмном молодёжь обкуривалась и обкалывалась, бесновалась на рок-концертах, покрывала себя жуткими татуировками и не боялась СПИДа.

А в мире светлом другие юноши и девушки собирались 25 января, в День святой Татьяны, покровительницы учащихся, в Московском университете на учредительный съезд Союза православной молодёжи и с трепетом слушали проникновенные слова Патриарха Алексия II:

— Я рад приветствовать и благословить Съезд православной молодёжи. Надеюсь, конечно, что в этом зале собралась лишь малая часть тех молодых людей, которые на вопрос: «Кто ты?» — отвечают прежде всего: «Я — православный христианин». И я благодарю Господа за то, что Он продолжает звать делателей на Свою ниву. А эта нива является общей для всех нас, и к труду на ней призваны все верующие, а не только иерархи Церкви. Слава Богу, вы поняли, что жизнь Церкви — это ваша жизнь, что крест Церкви — это ваш крест, что скорби Церкви — ваши скорби... Важнейшей задачей православной молодёжи является свидетельствование об Истине. Мы ничего не можем сказать о сущности Бога, превышающего мир, но лишь о том, как из Своей отдалённости Бог входит в наши души, и о том, что происходит с человеком, когда он встречается с Богом, — лишь об этом мы можем говорить, то есть о Царствии Божием, уже достигшем нас... Христианская проповедь в своей глубине — это не проповедь об Абсолюте и не рассказ о событиях, что совершились некогда на земле Палестины. Христианская проповедь — это свидетельство о том, что плодом тех спасительных событий стало рождение Церкви как Богочеловеческого организма... Мы сами делаем христианство лишь малой частью нашей жизни, а затем возмущаемся: почему же христианство в нас и в других оказывается малодейственно. Нас часто удручает, что духовные недуги одолевают и мирян — членов Церкви, и священнослужителей. Но ведь причина этой неисцелённости одна: нельзя быть христианином лишь наполовину или быть им, скажем, только по воскресеньям. И есть только один способ быть христианином, а именно: быть им вполне, всецело, всегда... Становятся ясны и причины искушений, и горьких ошибок, и грехов, что были на двухтысячелетием пути Христианской Церкви. Но я напомню вам слова отца Валентина Свенцицкого: «Всякий грех в Церкви не есть грех Церкви, но грех против Церкви». Слишком соблазнительно свести жизнь Церкви к действиям её администрации. И многие предпочитают смотреть на Церковь именно так, видя в ней некий этнографический колорит, суеверия старушек да властолюбие иерархов. Почему же многие люди смотрят такими глазами и избирают такой взгляд? Да потому, что так им проще: ведь если у Церкви нет тайны, значит, она не несёт в себе вечного вызова Евангелия и человек тогда не входит в ситуацию выбора, а значит, и совесть не беспокоит его. Но ведь такие же глаза видели в Иисусе Христе просто бродячего проповедника. Такими глазами у Михаила Булгакова смотрит на Христа Пилат. И лишь Церковь Духом Святым, что живёт в ней, смогла увидеть Христа не глазами толпы, а духовным зрением. Божественность Христа прикрыта завесой плоти Его (Евр. 10, 20). И потому Его Божественное бытие является настолько очевидным, что неверие в Него оказывается грехом, и в то же время является настолько неочевидным, что вера в Него оказывается заслугой. Так обстоит дело и с историческим бытием Церкви. Посторонний и холодный взгляд не заметит в её жизни ничего, кроме игры человеческих и политических страстей, разве что подивится «умению церковников приспосабливать свои древние догматы к любой современной ситуации». Но мы-то с вами знаем, что у нашей Церкви есть иная жизнь, которая не является нашей, но которая даруется нам. И нужна любящая и верующая душа, чтобы узреть дыхание благодати в жизни той Церкви, что и написать нельзя иначе, как с большой буквы. Я, как Патриарх и представитель этих самых «властей», хотел бы видеть в вас своих добрых, надёжных помощников и надеюсь, что вы поможете мне и моим собратьям по священнослужению и разделите с нами наши заботы. Ещё я хотел бы напомнить вам монашеское наблюдение: «В миру терпения нужен воз, а в монастыре целый обоз». Когда люди вместе живут и трудятся, им приходится терпеть не только свои собственные немощи, но и немощи своих собратий. Если вы решили объединить свои усилия по защите Православия, помните, что не только духовное имение ваших братий станет вашим, но и ваши недостатки ещё одним крестом лягут на всех остальных, а каждому из вас придётся с кротостью и терпением переносить ошибки и недостатки ваших ближних. Не торопитесь осуждать, не спешите гневаться, не торопитесь разъединяться. Конечно, эти слова я отношу и к себе. Я понимаю, что дело, начинаемое вами, пройдёт через немалое число искушений, и надеюсь, что Господь дарует мне духовную мудрость, потребную для того, чтобы всех и вся принимать с любовью и пониманием. Неизбежны, увы, и ошибки в новом для меня патриаршем служении. Надеюсь, что ваш юношеский и неофитский максимализм не будет судить слишком строго. Время, в которое мы вступаем, требует от нас жертвенного стояния за Православие. И исполнение нашего долга возможно, лишь если мы все будем просить о нашем укреплении Христовой благодатью, а она будет споспешествовать нам. Я молюсь о том, чтобы Господь даровал вам Свою помощь в ваших трудах, чтобы уберёг вас от соблазнов и уклонений. Прошу и вас молиться обо мне. Так, да возлюбим друг друга и в единомыслии исповедуем Отца и Сына и Святого Духа. Храни вас всех Всемилостивый Господь. Молитвы Пресвятой Богородицы и всех наших святых да пребывают со всеми вами.

Это была одна из его лучших проповедей. Завораживающий голос, величественная осанка, неотразимый добрый и мудрый взгляд — всё это сочеталось с умными и точными, красивыми и лаконичными словами. Можно сказать, что тут Святейший приблизился к лучшим проповедническим образцам своего учителя из XIX века — святителя Филарета (Дроздова), Московского Златоуста.

В начале февраля приспело время возвращаться на берега Невы. 6 февраля, вдень памяти Ксении Петербургской, Предстоятель совершил литургию в храме на Смоленском кладбище и молебен на могиле блаженной. Вечером после молебна в Троицком соборе лавры пеший крестный ход двинулся к Московскому вокзалу. Впереди несли кресты и хоругви, икону преподобного Серафима и раку с его мощами. Следом шёл, опираясь на патриарший посох, Святейший. За ним — нескончаемая вереница верующих с зажжёнными свечами в руках. Милиция перекрыла движение по Невскому, и весь проспект заполнился крестным ходом. Вот когда можно было воочию увидеть, как сильно стремление к добру и вере в русском народе. В наступившей зимней ночи широкая река огней светилась от лавры до самого вокзала, а вместо автомобильных сигналов звучало всеобщее дружное пение:

— Преподобный отче наш Серафиме, моли Бога о нас!

На вокзале раку с мощами поместили в особом вагоне и закрепили на столе в окружении подсвечников с зажжёнными свечами. Как только поезд тронулся, Святейший здесь же начал читать молебен с акафистом. И читал всю ночь. Когда под утро прибыли в Москву, радио на Ленинградском вокзале объявило:

— Поезд «Красная стрела» с мощами преподобного Серафима прибывает в столицу.

День был облачный, с лёгким морозцем. От площади трёх вокзалов крестный ход двинулся к Елоховскому собору. Металлическую раку с мощами несли на плечах. Путь близкий, и вскоре уже преподобный Серафим встал перед амвоном, а Святейший возглавил праздничный молебен. Окончив его, он остался рядом с мощами и лично вручал каждому, кто подходил приложиться, памятную цветную открытку с изображением Саровского чудотворца. Отныне преподобному Серафиму предстояло пробыть здесь, в Богоявленском, до самого лета. Почти полгода Святейший сможет часто наведываться сюда, чтобы припадать к мощам заступника, совершать богослужения, молить о помощи. Ведь недаром мощи и помощь — однокоренные слова!..