— Предлагаете держать детей на руках все время? Не много ли чести? — язвительно осведомился Новиков. Я его не узнавала. «Добрый дедушка» превратился в мужчину, причем в опасного и неприятного, пусть и пожилого.

— Предлагаю развязать детей и поставить их на ноги рядом с ковром. Что за извращение: упаковывать малолеток так, словно они являются как минимум инкарнациями Усамы Бенладена? Это всего лишь дети, моим людям и мне они неопасны, — еще более лениво заметил, очевидно, хозяин дома, и Новиков сотоварищи кинулся нас развязывать.

Беспрекословное подчинение, надо же. Тот, по чьей воле мы здесь оказались уже начинал пугать меня. Человек, способный так выдрессировать своих подчиненных опасен, причем до безумия. Да и его пренебрежение по отношению к мальчишкам тоже указывало на изрядную внутреннюю силу. Хоть они и были детьми формально, но ведь их многому учили… А ему было все равно. Или он просто знал больше меня?..

После того как меня освободили от многочисленных веревок и поставили на ноги, я, потирая запястья, принялась беззастенчиво разглядывать владельца этого, очередного, нашего пленителя. Вернее, это моего — очередного, а парней, к счастью или нет, первого и единственного.

Это был высокий сухопарый зеленоглазый блондин, на вид лет сорока, с умным пронзительным взглядом. Так, как он, смотрят только хищники, причем хищники от рождения. Он был одет в дорогой на вид твидовый костюм темно-коричневого цвета, белую рубашку с изящным, кажется, шелковым черным галстуком, и обут в черные туфли. Ростом он был ненамного выше меня, но за счет какой-то внутренней силы как будто возвышался над всеми присутствующими. На ястребином носу его были квадратные очки в тонкой черной оправе, а на тонких неожиданно искусанных губах блуждала улыбка победителя. Змеиная и какая-то хитрая. Несмотря на совсемнезмеиную гамму в одежде, я прониклась этой кличкой, потому что этот странный человек сочетался с нею просто идеально.

— Юная леди, вам не говорили, что так внимательно разглядывать старших, как минимум, неприлично? — насмешливо осведомился он, и я покраснела, так, словно меня не похитили, а пригласили в дом к кому-то из друзей спайковского отца, и, задумчиво рассмотрев порядком потрепанные всеми злоключениями сапоги.

— Извините, — голос мой был едва слышен, и в ответ я получилалишь смешок.

Рядом со мной стояли ребята, и, хотя их состояние (особенно Стасовское) меня пугало, я не решалась как-то показать, что я с ними. Мезенцев пошатывался, и посылал в сторону Змея ненавидящие взгляды, Спайк же — стоял прямо, словно он у себя дома, и видимым интересом наблюдал за исходом нашего «разговора».

— Василий, будь любезен, сними с моих гостей верхнюю одежду и предоставь им необходимую медицинскую помощь и пищу. И кресла пусть твои парни принесут. Негоже покалеченным детям так стоять.

— Но… — Новиков, очевидно, был крайне удивлен приказу своего хозяина.

— Василий… — угрожающим тоном начал хозяин дома. Новикова как ветром сдуло, а куртку с меня, неожиданно, снял сам Змей. Я поежилась, он только иронически усмехнулся. Почему-то мелькнула мысль: если Спайк доживет до сорока, то он будет похож на этого человека, а вовсе не на своего отца.

— Ты же собираешься от нее избавиться, а нас, в лучшем случае, использовать как «наказание» для родителей. К чему весь этот дерьмовый пафос? — Белоусов подал голос, и, хотя говорил он тише, чем обычно, каждое слово было наполнено презрением.

— Юноша, если тебе неизвестно, что я буду делать, то не надо делать вид, словно это не так, — холодно ответил Змей.

В этот момент Новиков втащил кресла и усадил нас на них, а затем придвинул к каждому креслу по небольшому столику. Роль прислуги для малолетних пленников здорово его раздражала, но ослушаться он явно не смел. Я прониклась невольным уважением к этому странному человеку. Оставалось лишь выяснить, чего он хочет от нас. Или, вернее, что он собирается с нами делать. На этот счет меня мучили крайне, крайне дурные предчувствия.

Открывать эту, несомненно, важную тайну, Змей не спешил. Сначала он дождался, пока пожилой доктор осмотрит Стаса и установит, что ему ничего не грозит (несмотря на попытки сопротивления с его стороны). Затем — пока красивая ярко-накрашенная стройная брюнетка в восточном одеянии принесет нам поесть. Потом — пока мы поедим. Причем, он не оставлял выбора, принимать ли его угощение, и под напором властного голоса сдалась не то, что я, но и оба моих товарищей по несчастью. Более того: он даже заставил Новикова забрать у нас уличную обувь и принести всем троим по паре черных тапок. Спасибо, хоть не белых. И ковер заменить, точно таким же, но чистым. И лишь после всего этого, мужчина начал говорить, не сомневаясь, что мы будем внимать ему, словно жертвы гипноза. Змей он и есть Змей.

— Юная леди здесь по несчастливой ошибке, и, вопреки твоим, Максим, ложным представлениям обо мне, я не намерен лишать ее за это жизни. По крайней мере, если она не будет дурить. А она не будет, я уверен. Влада — умная девушка, насколько я могу судить, — то, что он знал, как меня зовут, заставило нервно вздрогнуть. — А что касается вас двоих… Да, вы — заложники, я этого не скрываю и более того, нахожу недостойной саму попытку скрыть эту важную информацию. Восемнадцать лет назад, когда вы оба были новорожденными несмышленышами, если вообще были, я и ваши отцы создали совместный бизнес. Не буду распространяться, в чем он заключался: вы не поймете, — Змей сделал знак девушке в восточном наряде, и она наполнила ему бокал виски, и протянула его. — Однако, он существовал благодаря совместной идее Андрея и Игната, но… на мои деньги. Если быть совсем честным, то сначала — на деньги моих родителей, и лишь потом на мои. Несколько лет полет был нормальный, мы все получали свои дивиденды и нарадоваться не могли на то, что сделали что-то сами, без помощи влиятельных семей. Но время шло. И эти два креативных молодых человека решили, что, раз идей я никаких не генерирую, то я им и не нужен. И совершили неудачное покушение, — он говорил это с затаенной грустью и мне на миг стало его жаль. — Я, к несчастью, не могу доказать, что это было их рук делом, но мы, уже к счастью, не в суде. Я выжил. Моим компаньонам это не понравилось. Была организована красивая подставная операция, в результате которой я оказался за решеткой. А бизнес стал принадлежать им. Впрочем, через еще несколько лет, благодаря собственным связям я инсценировал свою смерть в стенах тюрьмы и вышел таким образом на свободу. Лишь только кличка осталась старой… Змей… Вы, молодые люди, не сомневайтесь: ваши дорогие родители прекрасно осведомлены, что подставленный ими пятнадцать лет назад Виталий Агатов и Евгений Ревенюкодно и тоже лицо, — он холодно усмехнулся. — Только вот теперь вам придется отвечать за грехи отцов. Я и рад бы избавить вас от этой участи, но самое дорогое для родителя существо — это его ребенок. Впрочем, если мои бывшие друзья будут сговорчивы, то ничего с вами не сделается. А Влада… Побудет моей гостьей. Я питаю слабость к юным и наивным барышням. Даю слово чести: с ней ничего не случится против ее воли до тех пор, пока она будет хорошо себя вести. Если будет.

— Но… — начала я, пытаясь понять, зачем он рассказал все это при мне.

— Моя история выглядит, как фантастика, юная леди. Кто поверит молоденькой мечтательной барышне, если она ее расскажет? — он неожиданно-тепло улыбнулся. — Я позабочусь о том, чтобы вас и ваших спутников расположили с комфортом. И, да: приношу свои глубочайшие извинения за поведение моего сына. К сожалению, мое вынужденное отсутствие плохо сказалось на его манерах и воспитании.

После этого… ознакомительного разговора нас и правда расселили по комнатушкам. Впрочем, меня почти не охраняли и я могла пользоваться всеми удобствами. И пребывать в шоке. Этот человек — отец Дениса. Отец Дениса жив. Он захватил нас в заложники, но ведет себя так, словно он граф Монте-Кристо, а не обычный российский бывший зэк. И он… Заигрывает со мной?..