Когда земля сменилась деревянным (похоже, дубовым) паркетом, я удивилась. Еще больше — когда паркет сменился ступеньками в подвал или что-то вроде того. А уж когда Денис меня закинул в большой аналог клетки кролика, я испытала что-то вроде дежавю. Шока не было, паники отчего-то тоже. Тот факт, что меня не собираются (по крайней мере пока) убивать изрядно меня успокаивал. Не знаю, правда, с чего я так решила. Неосознанное самовнушение на основе обрывка подслушанного разговора, очевидно.

Положив меня в клетку, Агатов вознамерился уйти из нее, так и не сказав мне ни слова, и к тому же не освободив меня от ленты. Это всколыхнуло здравый смысл (терпеть становилось совсем тяжело), и я робко промычала, привлекая его внимание, и заставляя повернуться.

— Ммм ммм ммм, — по замыслу это была просьба отпустить меня в туалет. Денис, как ни странно, понял.

Агатов обернулся и издевательски рассмеялся, пробуждая, наконец, должную проснуться еще в багажнике панику.

— Здесь твой туалет. А так же поилка, кормушка и сексодром. Если за тобой любовник придет — то, может, не навсегда. А так посмотрим. Кто тебя хватится-то? Я, правда, немного по-другому все это планировал, но твоя попытка следить за мной просто вынудила привезти тебя сюда пораньше. Оно и к лучшему.

И ушел. Так и оставив меня, как есть, и не дав времени спросить, что значит «и сексодром». Он что… Да не может такого быть! Внутренний голос, правда, издевательски поинтересовался, почему это не может, и я расплакалась. А заодно и… В общем, в туалет мне теперь было не надо. Унизительная мерзость.

Так я и лежала, в мокром белье и джинсах и в неудобной позе, жопой кверху, только головой получалось немного вертеть, все остальное было очень качественно скручено Агатовым. Из того, что я могла разглядеть, я поняла, что нахожусь в подвале частного дома, в клетке, в которой на самом деле есть поилка и кормушка, а в стене были железные вставки, к которым при желании вполне можно было приделать цепь. И посадить на нее меня. Я почему-то и не сомневалась, что Денис сотоварищи, кто бы эти сотоварищи не были, так и сделают.

Я взвыла от отчаяния, но из горла вырвался только хрип. Еще бы. Хоть бы воды дал… Только вот он не счел нужным. И через час, по моим ощущениям, не дал. И через два, когда все тело затекло и начало болеть, а глаза уже слезились от резкого запаха несвежей мочи. К тому же, здесь оказалось неожиданно холодно. В какой-то момент я устала хрипеть, и вырубилась от эмоциональной истощенности и страха.

Очнулась я от сильнейшего пинка в живот, причем на руках уже не было изоленты. Не знаю, почему я не проснулась, когда ее сдирали, вероятно, это был скорее обморок, чем сон. Полукрик-полуписк огласил подвальную клетушку, и я широко распахнула глаза от боли. Первым, что я увидела, был мужчина, который и «будил» меня таким образом. По этому человеку можно было совершенно точно сказать одно: он из сидевших. Причем, судя по исказившей некрасивое, покрытое шрамами рябое лицо кривой ухмылке, сидел он по «тяжелой» статье. Не за кражу точно. Воры выглядят по-другому, не внушают такой страх, как этот.

Мужик был крупный, с выбритой налысо черепушкой и к тому же выше меня сантиметров на тридцать. Он напомнил мне Мезенцева немного. Тем, что эта «крупность» была мышцами, а не жиром. На руках у него были набиты какие-то невнятные тату, а в глазах не было как будто ни грамма интеллекта. Эдакая агрессивная горилла в человечьем обличии. Одет он был в серую от грязи, некогда белую, заляпанную какой-то едой майку-«алкоголичку», бриджи чуть ниже колена, грязно-бежевые, и самые дешевые китайские резиновые шлепки, из которых высовывались грязные пальцы ног с черной каймой под ногтями. Этой самой ногой в грязном шлепанце он меня и пнул, вызвав помимо боли дрожь отвращения.

После того, как до него дошло, что я проснулась, он протянул мне простенькую серую «нокию», позволив таким образом увидеть, что грязь под ногтями на руках он так же не склонен вычищать.

— Жить хочешь? — басом, от которого я нервно вздрогнула, осведомился этот живой привет из девяностых. Я нервно кивнула. — Отлично, тогда звони любовничку своему. Нам он не поверил, что ты здесь. Заодно можешь сказать, что, если он в ближайший час не приедет, мы тебя по кругу пустим, а ему видео пришлем. Ну, для начала, хех. Тем более, что мы так и сделаем. Ты соска аппетитненькая.

Дрожащей рукой я забрала у него телефон, ловя себя на том, что из глаз текут слезы страха. Еще бы. Сомневаться в том, что этот бугай выполнит свою угрозу, не приходилось, а вот в том, что Спайк приедет, очень даже. Скорее всего он пожелает мне приятного времяпрепровождения и повесит трубку. По крайней мере, мне казалось, что ему нет смысла рисковать. Однако мне нестерпимо хотелось, чтобы этот кошмар закончился, и я набрала знакомый, выученный наизусть номер. Каждый гудок отдавался где-то в желудке мерзким ощущением паники. Казалось, он вообще мне не ответит. Но мне повезло. Минуты через три, и через два звонка, когда у моего «охранника» начало сдавать терпение, я, наконец, услышала знакомый баритон.

— Алло, Каштан, ты? Чего тебе от меня надо? Мы, вроде как, договорились, что больше я тебя не знаю.

— Я бы не звонила, — паническим срывающимся голосом начала я. — Но…

— Так, ты где вообще? — перебил он меня, очевидно, поняв, что я явно не в том состоянии, когда звонят просто чтобы позвонить.

Мужик пнул меня в живот снова, чтобы не отклонялась от темы разговора, и я вскрикнула от боли. Услышавший это Спайк повторил свой вопрос куда более обеспокоенным и раздраженным тоном. Я нервно всхлипнула.

— Я не знаю, где я. Меня Денис увез в багажнике машины в неизвестном направлении. Я в подвале. И эти люди хотят видеть здесь тебя. Они угрожают, что…

Я не договорила, когда раздраженный мужик-«охранник» отобрал у меня телефон и проорал в него:

— По кругу мы суку твою пустим, по кругу! И видео тебе пришлем, недоносок. Вот же пизда тупая, русским языком ей велел: скажи, что если не приедет в течение часа, то мы тебя по кругу пустим. Нет же! Развела сопли, блядь малолетняя, — и снова пнул меня в живот так, что я сложилась пополам от боли и закашлялась. Спасибо, хоть не кровью.

Не знаю, что Спайк ему ответил, мне, к несчастью, не было слышно, что он говорит, телефон не очень громко передавал звук. Зато реакция мужика была видна, как на ладони, даже несмотря на то, что я видела только свои ноги из-за боли. Он яростно ударил телефоном об стену, а когда тот не разлетелся, начал бить еще и еще. На меня он не смотрел. Наверное, я сумасшедшая, но я решила, что это шанс. Клетка была открыта, кроме бугая в подвале никого не было, руки у меня были свободны.

И я переборов боль заставила себя разогнуться, на удивление быстро с силой оттянула изоленту, высвобождая из нее одну ногу, и легла так, словно я все еще скручена, на случай, если мой потенциальный насильник обернется и обратит внимание, что я лежу и больше не держусь за живот. Ногти я ободрала об изоленту, так что к боли в животе прибавилась еще и эта, однако, я внимательно осмотрелась. Миска для воды в клетке была железная, и если, пока мужик материт Спайка почем свет стоит, быстро и не привлекая к себе внимания подползти к ней, то можно будет попытаться его вырубить. Не уверена, что из этого что-то выйдет, конечно, но я не хотела, чтобы меня насиловали. А судя по состоянию этого подонка, ответ от Белоусова он получил отрицательный. Этого… следовало ожидать.

Я собралась, выкинув из головы мысли о том, что никому не нужна, и по-пластунски поползла к миске. Деревянный пол оказался качественным и не скрипел, а мужик был слишком увлечен руганью и отошел от моей клетки ближе к выходу из подвала. Меня он не видел. Долго это продолжаться не могло, так что я встала с миской в руках, из последних сил подбежала к подонку, и, за секунду, наверное, до того как он все-таки обернулся и заметил, что что-то не так, от всей души врезала ему краем миски по башке куда-то в район виска.