Но из полудрёмы её резко выдернул металлический лязг, донёсшийся из темноты чердачного помещения.

— Бойся своих желаний... — Я отложил работу и потянулся за арбалетом. — Говорил же, не шуми.

— Блин... То сдохнуть не дадут, то поспать... — Злобно прошипела девчонка, выудив из поклажи свой короткий меч. — Каков план?

— Пока тихо себя ведём. — Прошептал я в ответ. — Может, это просто жоры ломятся.

— А если люди? — Кира тоже говорила почти беззвучно.

— С людьми, которые не спят по ночам, у меня разговор ещё короче, чем с жорами. Стой вон там и не лезь под выстрел. — Я указал на ближайший к ней угол будки с выходом на крышу. — Там ещё ловушки. Услышим.

— ...Ну кто-то же их замочил... — Прислушавшись к возне в темноте подъезда я смог разобрать приглушённые слова.

— Чё не видишь, тут заперто. Значит нет никого! А эти тут может уже неделю валяются... А вообще хуль я тут тебя уговариваю! Хочешь — пиздуй на МКАД, ищи там этого урода со всеми остальными. А я тут перекантуюсь спокойно.

Постоянно ловлю себя на том, что то и дело переоцениваю умственные способности выживших подростков. Иногда они не сильно отличаются от жор. Особенно те, кто умудрился дожить до лета, но так и остался на дне социальной иерархии. И ещё нужно всегда помнить, что их боссам эмоции частенько затмевают рассудок — поэтому их послали искать меня в ночь. Это отнюдь не хладнокровные злодеи из классических боевиков. Это истеричные жестокие твари с первобытным сознанием. И не менее первобытным чутьём, благодаря которому они и выживают. Хотя, вот этих дезертиров, чутьё, похоже, сейчас подводит...

— Шмели? — Кира произнесла одними губами и показала пальцем на тёмный вход.

Я кивнул и вскинул оружие.

— Да, вроде, они свежие... Зырь! В этого, кажись, стреляли... Дырка на груди...

— Если б тут щас кто стрелял, мы бы даже в Отраде услышали! — Открываясь, стальная дверь скрипнула петлями.

— Ну чё-то же тут хлопало щас...

— Вот ты ссыкло, Костян... Ай блядь! — По бетонному полу звонко застучала оброненная бита.

— Ты чё?

— С-с-сука... Гвозди какие-то... Да посвети шоль! Да не в лицо, блядь! На ноги! На ноги свети! Ай, с-с-с...

Дошипеть свои проклятья шмель не успел — болт вошёл ему аккуратно между лопаток. Крякнув, пацан шагнул вперёд от толчка в спину и снова наступил на острую проволоку. Раненые ноги подогнулись и несчастный ублюдок приземлился на шипы задницей

— Ы-Ы-Ы-А-А-А-А!!! — Завопив от боли, дезертир принялся нащупывать опору руками. И тут же посадил в ладони ещё несколько колючек. — Да чё за хуйня то!!!

Пока он визжал и кувыркался по полу, всё больше впадая в панику и цепляя на себя остальные ловушки, свет фонарика выхватил растерянное лицо его напарника, замеревшего на стальной лестнице в полной нерешительности. Хорошо одет. Не новобранец. Оружия у него в руках не было.

— Стой. Стрелять буду. — Я щёлкнул рычагом, перезаряжая арбалет.

— С-стою...

— Стреляю...

Болт вонзился ему в бедро и юный шмель загремел по лестнице вниз на площадку. Скатившись по стальным ступенькам, он приземлился на порезанный труп жоры и завыл от боли точь-в-точь как его приятель. Теперь не убежит.

Не поднимая ног, я прошаркал к истыканному шипами пацану и, ухватив его за шиворот, выволок на крышу.

— Последи за вторым. Крикни, как очухается. — Отложив оружие, я передал фонарик девчонке и продолжил путь к краю пропасти. — Летать умеешь, шмель?

Визжащий малолетний бандит почти не сопротивлялся. Но заметив, к чему идёт дело, всё-таки смог сказать что-то членораздельное сквозь рыдания и всхлипывания:

— Не надо... Ы-ы-ы... Пожалуйст-ы-ы-ы... Я больше не буды-ы-ы...

— В этом нет никаких сомнений.

— Я только еду ищу-ы-ы...

— Врёшь. — На рукаве брезентовой ветровки я заметил две полосатых ленты. Подтащив тело к невысокому бортику, я поднял его за шкирку вверх и вытащил из спины болт.

— Ай!!!

Поставив его на колени, я прижал к кривым губам лезвие ножа.

— Хорошая новость: следующие три секунды будут самыми яркими в твоей жизни. Плохая новость: они будут последними.

— Не... Не... НЕ-А-А-А-А-А-А-А!!! — Отразившись от окружающих домов, вопль пацана с разрезанным ртом быстро затихал по мере того, как он приближался к земле. И резко оборвался, как только шмель плюхнулся на асфальт.

Стряхнув с ножа кровь, я немного последил за дальнейшей судьбой несчастного. На крик со всех сторон тут же приковыляли ночные жоры. Но, приблизившись к переломанному телу, темневшему на фоне светло-серого асфальта, они лишь поводили головой из стороны в сторону, будто принюхиваясь, и тут же вновь разбежались по тёмным углам. Почему-то тела, лишившиеся жизни, для них совершенно не привлекательны. Не в первый раз замечаю. Это наводило на мысли о том, что ночные жоры охотятся на выживших вовсе не для того, чтобы питаться. Должно быть, им просто нравится сам процесс.

— Он уползает... — Негромко окликнула меня Кира. На лице девчонки застыло выражение, представлявшее собой что-то среднее между опаской и почтением. Наверное, не часто ей с приятелем приходилось применять свои клинки против выживших.

— Никогда не свети в глаза. — Я быстро подошёл к ней, забрал фонарик и прошаркал к лестнице, расталкивая в стороны оставшиеся ловушки. — Эй, чувачок! Не спеши, с тобой я ещё не закончил.

Волоча раненую ногу пацан всё-таки сделал попытку уползти вниз по лестнице, слегка поскуливая от боли и испуга. Но когда я приблизился, он замер и прижался к стене.

— Дяденька Шутник... Не надо, пожалуйста... Мы же специально сюда пошли, чтобы вас не ловить... — Паренёк рефлекторно прикрыл голову руками, когда я наклонился поближе, чтобы рассмотреть его повязку. Одну...

— То есть, я должен быть тебе благодарен за то, что ты меня пощадил, да? — Острие ножа обратилось к нему.

— Я... Я только недавно с ними...

Луч фонаря скользнул чуть вниз, высветив на его ветровке логотип «Stone Island».

— Врёшь. Салагам на такой букве ходить нельзя. — Должно быть, он успел сорвать с себя одну из повязок, пока за ним следила Кира. Они уже все хорошо знают, что ждёт старичков при встрече с Шутником.

Проследив за лучом вместе со мной, шмель нервно сглотнул и решил сменить тактику:

— Я... Я могу рассказать, где вас ищут...

— Я и так знаю. — Нож отвёл в сторону одну из рук. Замерев, испуганный пацан не сопротивлялся. Только щурился от света фонаря в лицо.

— Я ещё про схрон могу рассказать, тут недалеко... — И всё-таки он продолжал отчаянно торговаться за свою жизнь. Может и не так глуп, как мне показалось поначалу. А может даже наоборот — хотел коварно заманить в ловушку.

— Я его и так найду. — Вторая рука тоже перестала загораживать лицо, поддавшись нажиму острого куска металла.

— Может он знает что-нибудь про газету? — Сверху раздался голосок Киры. — Или про куртку. Откуда она у них?

— Газету?.. Куртку?.. Куртку! — В глазах пленника внезапно загорелась надежда, и он спешно затараторил. — Знаю! Знаю про куртку! Которую вы с Гришана сегодня сняли! Он её у крюка из Мытищ отобрал!

— Воу-воу... Помедленней. Чё тут на западе крюк делал?

— Да не тут! В Химках возле «Меги» тёрлись! — Он снова начал тараторить. — Следили за путями, по которым мы ходим. И схроны искали. Гришан со своими их там и отмудохал.

Пытаясь определить, достаточно ли этой информации для того, чтобы купить себе жизнь, шмель попробовал разглядеть моё лицо. Я придвинулся поближе, и он отшатнулся от жуткой улыбки. Кажется, снова начал понемногу паниковать из-за моего молчания. И без лишних просьб начал выкладывать всё, что знал:

— Я... Я знаю где их держат! Шершень их в жертву принести собирается! Завтра вечером!

Это было уже интересно.

— Шершень? Он сейчас тут?

— В Отраде! Там где склады "Окея" были — Пацан почуял, что он на правильном пути. — Я могу показать!