Но, прежде чем мы успели укрыться под опорами, нас настиг организованный залп. От боли зашипели сразу несколько бесенят. И снова глухо ругнулся Денчик, хромая теперь на обе ноги. Пара выстрелов легла мне на локоть, которым я заслонил голову. Толстая кожа сделала всё, что смогла. Но синяки будут.

Добравшись до моста, раненые бесы и Денчик споткнулись и повисли на руках уцелевших товарищей. Отбитые ноги их явно уже не слушались и должны были сейчас сильно прижигать в местах попаданий. И хотя пацаны не стонали, а лишь мужественно сопели сквозь свои маски, бежать мы больше не могли.

— Ползите дальше! Задержу! — Револьвер снова заблестел на солнце, и я повернулся в сторону лихо гикающей погони.

— Я с тобой! — Кира вытащила обрез и щёлкнула помпой, дослав единственный патрон под боёк.

Пока я подыскивал слова, которые могли бы отправить упрямую девчонку отсюда куда подальше, шум настигающей нас толпы внезапно начал постепенно стихать. И металлические шарики перестали стучать по асфальту около угла, за которым мы спрятались.

В тишине издалека начал доноситься совсем другой звук. Двигатель. Автомобиль. Едет по Ленинградке сюда с севера.

— Бесы! Ложись! Не высовывайтесь из-под моста!!! — Я еле успел крикнуть уползающим пацанам до того, как автомобиль затормозил где-то почти над нами.

Прижавшись к опорам, мы затаили дыхание и прислушались.

Открылась и хлопнула дверь.

— ...шугани их короткой, Стасюк! Задолбали, едрить их через коромысло... Как саранча, ей-богу...

— Моряки? — Привалившись к стенке рядом со мной, Кира тоже узнала сиплый голос того, кого остальные называли «старшиной». И успела шепнуть только одно вопросительное слово, прежде чем сверху раздались звуки басовитой стрельбы. Что-то тяжёлое.

Выстрелы грохотали всего секунду. Но этого хватило, чтобы погоня превратилась в паническое отступление. Эти пацаны дожили до лета вовсе не потому, что были готовы бежать голым пузом на пулемёт.

— Хорош... Вроде все драпают... Вить, Юнга, вы тут? Выходите, чисто!

— Здравия желаю, тыщ старшина!

— Эта шпана за вами что ли гналась?

— Да не, мы тут с утра ждём. Ни на кого не наткнулись. У них какие-то местные разборки...

— Блядь, на костях уже живут, да и те никак не поделят... — Сиплый старшина зашёлся в приступе кашля, шумно прочистил горло и сплюнул. — Проклятые рудники...

Раздался звонкий мальчишеский смешок.

— Что, юнга, радуешься... Хорошие новости?

— Так точно, товарищ старшина! — В отличие от своего взрослого напарника, паренёк выговаривал слова чётко. — Разделиться было отличной идеей. В Одинцове нам повезло, всё нашли. Точнее, не совсем там, а в Сколково. Но это рядом.

— Да я знаю... Хорошо... Вить, до ночи починишь? Надо на связь сегодня выйти, кровь из носу.

— Будет сделано! Разрешите поинтересоваться?

— Про НЦБТ? Картотека, к счастью, почти целая. НИИ закрытый, на отшибе в лесу. Эти детишки им и побрезговали, походу. Пограбили, конечно. Но как-то без огонька. В отличие от радиорынка, туды их в качель...

— И-и-и? — Кажется тот, кого звали Витей, просто сгорал от нетерпения.

— Похоже, это действительно то, что надо. Этот парень и правда где-то тут жил, в Митино. Всё правильно Белла предположила.

— А-а-а...

— А кроме бумаг — ничего. Ни препаратов, ни пациента, ни его останков. Ни гнилых, ни горелых.

— Вот же ж... И что теперь?

— Проверим прописку. Вдруг этот Шутов-старший туда подыхать приполз. Может ещё что найдём... А там видно будет. Всяко лучше, чем вообще ничего... Стасюк, в машину!

— Товарищ старшина! — Снова звонкий голос юнги. Но вторую часть фразы он сказал понизив голос до еле слышного. — Разрешите обратиться...

Ответа мы не услышали. Наверное, старшина просто кивнул.

— Мне кажется, что там под мостом эти кого-то загнали... Не то жор, не то людей...

— Когда кажется — креститься надо, юнга! Срать мне на эти большие разборки в маленькой песочнице... Только патроны тратить... Грузитесь, поехали!

Стукнули двери, стартовал двигатель и шум мотора постепенно удалился от нас по шоссе обратно на север.

— Фух... — Шумно выдохнула Кира и переглянулась с пацанами, которые всё это время сидели, застыв у противоположного выхода из-под моста. — Вроде пронесло... Лезем в этот твой «Катрен»? Эй? Ты чего? Опять в аут выпадаешь?

Девчонка потеребила меня за рукав, когда я не отозвался:

— Блин, да ты чё?! Давай уже бежим! Щас же опять шмели приползут!

— Белла.

— Чё-о-о? — Кира нахмурилась.

— Он сказал Белла, так?

— Ну да, а чё?

Я медленно спустил курок, убрал пистолет в кобуру и дрожащими руками достал уже знакомую ей фотографию:

— Это Белла.

Девчонка некоторое время попереводила озадаченный взгляд с фотографии на меня и обратно. И пожала плечами:

— Ну... Редкое имя, конечно. Но, всё-таки, не Даздраперма какая-нибудь. Бывают совпадения, чё...

Я бережно убрал фото обратно в карман и повернулся обратно к Кире:

— А Шутов — это моя фамилия.

Пока мы пробирались на территорию бывшей фармацевтической компании, небо потемнело. И начал накрапывать мелкий дождь. Судя по приближающемуся тёмно-серому фронту, скоро ливанёт по-настоящему. До заката было ещё часа три. Но во время таких ливней часто становится темно. Почти как ночью. Во всяком случае — достаточно для того, чтобы под струями дождя ночные жоры покинули свои дневные укрытия в поисках очередного теплокровного источника шума.

К счастью, я прекрасно знал, как быстрее всего пробраться на закрытую территорию складского комплекса. Одна из десятков фур, которыми было уставлено почти всё свободное пространство перед складами, стояла совсем близко к небольшому окошку. Стремянка, примотанная скотчем к днищу этого тягача, была на месте. Разложив её вдоль, по всей длине, мы без проблем перебрались с кабины грузовика до окошка.

Преследователей мы больше не видели. Надёжнее, чем пулемёт неизвестных «моряков», шмелей отпугивала недобрая слава этого места вкупе с приближающейся темнотой. До утра их точно можно было не ждать. Да и днём они сюда больше не лазят.

Раньше здесь был настоящий клондайк. С этих складов снабжалась медикаментами вся область и окружающие регионы. И зимние армии немедленно вонзились друг в друга в битве за многолетний запас таблеток и микстур от всего на свете. Но, когда в результате ряда взрывов и пожаров многие здания оказались неприступны, банды успели растащить только то, что было погружено в фуры. И слили с них всё топливо, навечно превратив грузовики в неподвижный металлолом.

Хранившиеся внутри запасы препаратов по большей части сгорели или были испорчены каким-нибудь обрушением. Но кое-что ещё можно было найти.

Конечно, внутрь старались пролезть и другие ушлые ребята, кроме меня. Особенно во времена Весеннего Мора. Пришлось показательно вывесить на воротах несколько особо наглых шмелей. В таком виде, чтобы ни у кого не оставалось сомнений о том, что поселившееся в «Катрене» зло лучше лишний раз не беспокоить.

Этому мнению отлично помогал тот факт, что после зимних сражений и весенних попыток найти антибиотики, территория комплекса была просто усеяна трупами, которые никто не спешил хоронить или хотя бы сжигать. Сотни убитых юных солдат и тысячи жертв тифа, холеры и дизентерии превратились в небольшие истлевшие мумии. Больше всего их накопилось там, где окна вторых этажей уцелевших зданий были наиболее легко доступны. У кого-то так и не хватило сил, чтобы залезть туда по верёвкам или по кучам мусора. А у иных — не хватило сил остановить конкурентов.

Вот и вокруг нашей фуры лежали десятки жертв, когда-то совершенно напрасно пренебрегавших личной гигиеной.

— Это ты их всех? — Кира помнила о том, что зловещие слухи об этом месте — во многом моя заслуга. Ожидая, пока все остальные переберутся по лестнице внутрь, она не выглядела напуганной.