Еще до того, как Белла вышла из машины, она уже кричит, что Камилла сжульничала.

– Это полная херня! Ты пыталась столкнуть меня с дороги! – кричит она.

– Я не коснулась тебя, – говорит Камилла.

– Потому что тебе насрать, даже если ты поцарапаешь свою дерьмовую машину! – яростно кричит Белла.

Она поворачивается и ударяет ботинком по боку Транс Ам Камиллы, оставляя вмятину на панели со стороны водителя.

Это табу в уличных гонках. Нельзя портить чужую тачку.

Камилла бросается на Беллу, но ее удерживают Патриция и Карло, которые встали между девушками.

– Эй, эй, успокойтесь! – говорит он, жестко разводя их в противоположные стороны.

– Вот ИМЕННО, блядь! – кричит Камилла.

– Ты не выглядишь спокойной, – усмехается Белла в ответ.

– Вот, – Гриша сует Камилле в руку пачку купюр. – Ты победила. Здесь немного больше – на ремонт машины.

Белла ухмыляется, довольная тем, что ее парень заплатил за ее ошибки.

Камилла берет деньги, но она так зла, что ее трясет. Она злится, что Белла даже не заплатила свою ставку, не говоря уже об ущербе. Похоже, Камилла молча считает до десяти, прежде чем отворачивается от Беллы и открывает капот своей машины, откуда валит облако дыма с масляным оттенком.

– Гребаный мусор, – шипит Белла, не уточняя, говорит ли она о Камилле она или о ее машине.

Камилла игнорирует ее, сосредоточившись исключительно на своей тачке.

Мэйсон, Карло и я ходим вокруг нее, не в силах сдержать любопытство и посмотреть, что пошло не так. Я стою рядом с Камиллой, заглядывая ей через плечо. Точно такую же позу мы заняли, когда она сегодня утром осматривала мою машину.

– И мы снова здесь, – говорю я.

Она бросает на меня раздраженный взгляд, не видя в этом юмора.

– Черт возьми, – говорит Мейсон. – Выглядит не очень хорошо…

– КОПЫ! – кричит кто-то.

Эффект мгновенный. Это слово подобно гранате, брошенной в центр группы. Все разбегаются.

Не то чтобы я сильно забочусь о штрафе. Это было бы не в первый раз. Но я не хочу провести остаток ночи в комнате для допросов, если копам придет в голову блестящая идея попытаться засадить меня, пока у них есть такая возможность.

Я уже собирался тронуться, пока не увидел Камиллу, беспомощно стоящую рядом со своей машиной.

– Давай же! – зовет ее Патриция. – Поехали с нами!

Патриция забирается в Супру Мейсона. Она отчаянно жестикулирует, приглашая Камиллу присоединиться к ним.

– Я не могу оставить свою машину! – кричит Камилла в ответ.

Я слышу сирены, приближающиеся с двух сторон.

Я должен просто уйти.

Если Камилла хочет, чтобы ее арестовали, это ее глупый выбор.

Камилла кладет ладонь на свою машину, выражение ее лица страдальческое. Как будто это убьет ее, если она покинет свой Транс Ам. Будто это ее ребенок.

– Забудь о машине, – рявкаю я Камилле. – Ты можешь вернуться за ней завтра.

Она бросает испуганный взгляд в сторону полицейских машин, но все еще прикована к дымящемуся Транс Ам. Я слышу, как гонщики разбегаются во все стороны, а я все еще стою здесь, как дурак.

Движимый раздражением, я поднимаю Камиллу и перекидываю ее через плечо.

– ЭЙ! – кричит она. – Отпусти меня! Что ты…

– Заткнись, – рычу я, подбегая к своей машине.

Я толкаю Камиллу, но мне все равно. Рывком открываю пассажирскую дверь и бросаю ее внутрь.

– Мне не нужно, чтобы ты…

Я захлопываю дверь перед ее носом и бегу к водительской стороне.

Патрульная машина направляется прямо к нам. Мы единственные идиоты, которые все еще припаркованы вдоль главной дороги. Мейсон уже уехал, как только увидел, что я схватил Камиллу.

У полицейского воет сирена, и горят фары. Через громкоговоритель он рявкает:

– Оставайтесь на месте!

Вместо этого я ставлю ногу на педаль газа и вдавливаю ее до упора в пол.

7. Камилла

– Что ты делаешь?! – кричу я, когда Неро уносится прочь от копов.

За нами гонятся две патрульные машины, яростно воя сиренами. Полицейские ездят на Чарджерах – самых агрессивных служебных машинах из когда-либо изготовленных. Они новые, быстрые и сконструированы как танк, с передними стойками, чтобы смести нас с дороги, если они хотя бы приблизятся к нам.

Неро смотрит прямо перед собой. Его лицо невозмутимо. Хотя нет, забудьте – я думаю, что он действительно наслаждается этим. Его вечный хмурый взгляд исчезает, и в уголках его губ появляется малейший намек на улыбку.

– Эй, психопат! – кричу я ему. – мне кажется, они хотят, чтобы ты остановился!

– Я не собираюсь этого делать, – спокойно говорит Неро.

Иисус Христос. Как раз в тот момент, когда я думаю, что я не могу иметь больше проблем, я уклоняюсь от ареста.

Мы мчимся по Уокер Драйв, приближаясь к концу полосы, на которой относительно нет ни машин, ни светофоров. Скоро мы застрянем на перекрестках.

– Держись, – говорит Неро.

– Что? Почему...

Он тянет ручник, разворачивая нас в узком кругу. Шины визжат, и запах расплавленной резины наполняет машину. Весь мир вращается, как карусель.

Теперь мы оказались лицом к двум полицейским машинам, которые неслись на нас, и Неро снова нажимает на газ. Мы несемся к ним, словно в игре «кто первый струсит». Я съеживаюсь на своем сиденье, не желая, чтобы меня заметили, и в то же время, чувствуя, что наша машина вот-вот столкнется с полицейскими.

Но вместо этого он пролетает в промежуток между двумя полицейскими машинами, на расстоянии в дюйм с каждой стороны. Однако боковое зеркало врезается в зеркало патрульной машины, отрывая его.

Затем мы снова несемся по дороге, двигаясь в противоположном направлении. Я слышу визг патрульных машин, пытающихся затормозить и развернуться. Чарджеры быстры, но они определенно не такие маневренные. И, по-видимому, офицеры, управляющие ими, на самом деле заботятся о том, чтобы остаться в живых, поэтому они не мчатся, как демоны в гоночных авто.

– Просто остановись! – умоляю я его. – Ты нас убьешь!

– Возможно, нет, – он говорит как будто ему все равно.

Неро резко поворачивает влево вниз по Адамс, отбрасывая меня к пассажирской двери.

– Тебе следует пристегнуться.

Я пытаюсь натянуть ремень безопасности поперек тела, что нелегко сделать, когда Неро поворачивает на каждом новом повороте так, словно пытается запутать себя, и выворачивает руль в сторону только тогда, когда мы почти проезжаем его.

Мы петляем по Грик-Тауну. Я все еще слышу сирены, но не вижу патрульных машин. Сложно сказать, находятся ли они позади нас или в одном квартале от нас.

Неро, похоже, точно знает, где они находятся, потому что он продолжает возвращаться, чтобы запутать след.

Я должна признать, что он мастерски водит машину. Я никогда не видела, чтобы кто-то так управлял авто, особенно старым Мустангом, который точно не был предназначен для этого. Он плавно переключает передачи, сухожилия выступают на руке и предплечье. Его кожа гладкая и темно-оливковая, на предплечьях нет волос, так что я вижу каждую рябь напряжения, пробегающую по коже.

Его черные волосы падают ему на лицо, когда мы сворачиваем за угол. Он снова отбрасывает их назад движением головы, как беспокойная лошадь. Его челюсть так же напряжена, как и рука. Она сжимается каждый раз, когда он стискивает зубы.

Пока я смотрю на него за рулем, вместо того чтобы смотреть на дорогу и другие машины, в которые мы почти врезаемся, моя паника начинает улетучиваться. Я загипнотизирована его видом. Никогда не видела никого настолько сосредоточенным.

И я никогда раньше не смотрела на Неро так долго.

Мне никогда не удавалось.

Я могла только украдкой бросать взгляды, зная, что он такой напряженный и бдительный, что каждый раз я смотрела на него, он обращал на меня этот пылающий взор, превращая меня в ничто под жаром его взгляда. Мне не хотелось привлекать его внимание. Я не хотела, чтобы он унижал меня за то, что я осмелилась взглянуть на него.