Я вижу, как она стоит на тротуаре, выглядя потерянной, как будто она не может решить, куда идти дальше. Издалека она кажется маленькой. Когда она стоит прямо передо мной, с горящими глазами и скрещенными на груди руками, она выглядит устрашающе. Я забываю, что она на самом деле очень миниатюрная.

– На что ты смотришь? – нетерпеливо спрашивает Белла.

– Ни на что, – отвечаю я, качая головой.

Я хочу дать себе пощечину. Мне следует вернуться в игру и успокоить Беллу. У нее всегда были проблемы с Камиллой.

– Что она вообще здесь делает? – огрызается Белла. – Я чувствую, что она везде, куда бы я ни посмотрела в последнее время! Боже, это хуже, чем в старшей школе! Почему бы ей просто не сидеть в своей дерьмовой, маленькой мастерской, как раньше?

Хочу сказать Белле, что если ты не получаешь пятизначное пособие от папы каждый месяц, тебе вроде как приходится ходить куда-то и что-то делать. Но я запихиваю эту мысль поглубже, натягивая на лицо улыбку.

– Значит, ты не можешь сама спуститься в хранилище? – говорю я Белле, делая вид, что смотрю на часы. – Тогда я лучше пойду. Не думаю, что у меня есть время ждать твоего отца…

– Я очень хотела, чтобы он познакомился с тобой, – дуется Белла.

Да, держу пари, Рэймонд Пейдж тоже был бы рад со мной познакомиться. Мой отец – один из немногих влиятельных людей в Чикаго, который не хранит свои деньги здесь. По иронии судьбы, это потому, что он считает Рэймонда слишком грязным. Папа всегда говорит: «Не нарушай закон, пока нарушаешь закон». Он имеет в виду, что ты должен совершать только одно преступление за раз. В противном случае, привлечешь к себе внимание. В конце концов, Аль Капоне никогда бы не попался на незаконной продаже алкоголя, если бы федералы не привлекли его к ответственности за уклонение от уплаты налогов.

Именно из-за того, что Галло не имеют дел с Пейджем, у меня нет проблем с тем, чтобы ограбить его вслепую. Он не под нашей защитой.

– Ну, – нерешительно говорит Белла. – Мы все еще можем спуститься вниз. Мы просто не сможем войти внутрь без папы.

– Ты уверена? – спрашиваю я.

– Да, конечно! – отвечает она, пытаясь казаться более уверенной, чем выглядит.

Она ведет меня к частному лифту, охраняемому хмурой гориллой в костюме.

– Привет, Майкл, – говорит ему Белла. – Я хочу показать моему другу хранилище.

– Он есть в журнале записей? – ворчит Майкл.

– Нет, – хихикает Белла. – Мне никогда не нужно записываться.

– Я лучше позвоню мистеру Пейджу, – говорит Майкл, его короткие пальцы тянутся к рации.

– Хорошо, – небрежно говорит Белла. – Он сейчас на деловой встрече за обедом.

Майкл колеблется.

– Все в порядке, – говорит Белла пассивно-агрессивным тоном. – Он разозлится меньше, если ты его прервешь, чем, если ты не поможешь мне.

Майкл отбрасывает рацию.

– Хорошо, – говорит он. – Можете спуститься. Но ничего не трогайте.

– Конечно. – Белла мило улыбается.

Майкл нажимает кнопку лифта и впускает нас внутрь. Двери закрываются, и мы спускаемся в подземное хранилище.

Пока мы спускаемся, я говорю Белле:

– Держу пари, твой папа знает всех важных людей в Чикаго.

Белла краснеет от удовольствия.

– Он знает всех, – соглашается она. – Каждый раз, когда он берет меня на вечеринку, он называет мне имена всех, и все они знают его. Мэр, генеральные директоры, даже знаменитости…

Пока Белла говорит, я запоминаю панель управления в лифте и расположение каждой камеры и датчика.

Когда мы входим в хранилище, я иду медленно и неторопливо, считая шаги. Эти дурацкие запонки на мне не только для того, чтобы я мог выглядеть финансовым придурком. Каждый раз, когда я поправляю тот, что находится на правом запястье, он делает снимок. Я могу повернуть запонку в любом направлении, чтобы сделать снимки лифта, комнаты хранилища и самой двери хранилища.

Здесь внизу нет никаких декоративных украшений. Никаких удобных ниш или ваз, которые я мог бы использовать в качестве укрытия. У меня есть дополнительная камера, которую я хочу спрятать на месте, но я вижу только одно подходящее место для нее: рядом с огнетушителем. Я иду в том направлении, спрашивая Беллу:

– Так что находится в хранилище? Золотые слитки или что-то в этом роде?

– Все виды богатств, – отвечает она. – Вообще-то…– Белла бочком подходит ко мне, понижая голос. – Я услышала, как мой отец разговаривал по телефону с кем-то. Он сказал, что этот большой бриллиант достался ему от какого-то русского парня... Но, я полагаю, он умер? И с тех пор никто не возвращался за камнем. Он думает, что никому об этом неизвестно.

Мое сердце замирает. Мне трудно сохранять нейтральное выражение лица, как будто это ничего для меня не значит.

Этой зимой Гриффины убили Колю Кристоффа. Он был главой Братвы. И он был пафосным ублюдком. Так и вижу, как он прячет здесь какой-то камень, не сказав об этом остальным своим людям.

Бедный Рэймонд, должно быть, испытывает ужасное искушение... зная, что никому неизвестно о гигантском камне, но он боится продать его, на случай, если русские узнают...

Может быть, мне следует решить эту проблему, избавив его от бриллианта.

Пока я разговариваю с Беллой, я тянусь за спину, вне поля зрения камер наблюдения, и засовываю свою маленькую камеру под сопло огнетушителя.

Единственная проблема с этим крошечным устройством заключается в том, что я должен разместить приемник над землей, в пределах ста метров от хранилища.

– Значит, твой отец недавно построил этот банк? – спрашиваю я Беллу.

– Три года назад – если это можно считать недавно, – хихикает она.

– Они построили хранилище в то же время?

– Думаю, да. – Она снова хихикает. – Оно определенно было здесь, когда я приезжала. Хочешь посмотреть что-нибудь еще?

– Неа, – ухмыляюсь я. – Я все понял.

Когда мы возвращаемся наверх, я говорю Белле:

– Похоже, ты довольно хорошо знаешь Майкла.

– Он всегда охраняет лифт, – говорит Белла. – Немного туповатый, но достаточно милый.

Это значит, что, в конце концов, он позволяет ей делать то, что она хочет.

Двери открываются, и я протягиваю руку Майклу.

– Спасибо, что позволил нам совершить экскурсию, – говорю я, пожимая его мясистую лапу.

Тем временем я кладу свой приемник прямо на его рацию. Это черный металл, размером примерно с шуруп. Если он не посмотрит внимательно на свои антенны, он вообще этого не заметит.

Он будет беззвучно передавать изображения со скрытой камеры из этого здания прямо на мой домашний ноутбук.

– Приходи еще, – вежливо говорит Майкл.

Так и сделаю.

15. Камилла

Когда я прихожу домой, я стучу в дверь Вика.

– Заходи! – кричит он.

Толкаю дверь, открывая ее. Его спальня крошечная. У него только маленькое окошко на одной стене, расположенное высоко, как в тюремной камере. Однако ему, похоже, все равно – он оклеил стены плакатами со всеми своими любимыми музыкантами, и в помещении все так же завалено и грязно, как в комнате любого подростка.

У него есть стол, втиснутый рядом с кроватью. Сейчас он работает за ним, склонившись над ноутбуком, который я купила ему пару лет назад.

Он слишком быстро садится, когда я вхожу в комнату.

Я автоматически бросаю взгляд на экран, чтобы проверить, делает ли он свою курсовую работу.

Вместо этого я вижу какую-то музыкальную программу. Это выглядит как набор бегунков и волнистых графиков.

– Что это? – спрашиваю я его.

– Ну... – Вик выглядит виноватым.

– Давай. Выкладывай.

– Это вещь для создания битов, – признается он.

– Каких битов?

– Ну, ты знаешь. Минусовки к песням.

Я, правда, не знаю, но мне интересно. Подхожу ближе и сажусь на край его кровати.