— Это не болезнь, — насупился Ким. — Пшеница так не болеет.

— Но и не проклятье.

— Почему?

— Не знаю, не могу толком объяснить… Но все-таки давай попробуем провести аналогию. Я умею накладывать проклятья на людей, и точно могу сказать: это так не работает.

— Но ведь то люди, а это — поле. Может тут проклятье действует немного не так?

Я устало прикрыл глаза и выдохнул. Упрямство Кима начинало подбешивать.

— Хорошо, смотри. Я никогда этого не делал, но сейчас попробую наложить проклятье на пшеницу.

Вкинув всю ману в заклинание, я пафосно выкрикнул:

— Будь проклято!

К моему удивлению перед глазами выскочило сообщение Системы:

Выберете объект, который желаете проклясть:

1. Пшеничные колосья — 10 штук

2. Земля — 23 см квадратных

3. Грунтовые воды — 1,2 литра

4. Подземные пещеры — 5 см квадратных

Ого. Неожиданно. Оказывается проклятье способно запустить щупальца куда угодно. Ну, почти куда угодно, ведь испортить воздух и стратосферу мне не позволили. Зато, как выяснилось, тут есть грунтовые воды и какие-то пещеры, которые не отмечены на карте.

Я выбрал пшеничные колосья.

Какое-то время ничего не происходило. А когда бар маны упал в ноль, десять пшеничек-счастливчиков завяли. Окончательно и бесповоротно.

— Никакой черной слизи. К тому же моей силы хватило всего на десять колосков. А кто мог бы проклясть целое поле? Саурон, что ли? — я присел на корточки и потрогал увядший колосок. — Вот. Совсем мертвый стал…

Мое внимание привлек выпущенный мною энергетический поток и черная слизь. Она будто отреагировала на энергетику проклятья и зашевелилась: медленно текла по земле в мелких миллиметровых желобах. Слизь. Текла. Прям как жидкий металл, влекомый магнитом.

— Ким, глянь сюда, — подозвал я.

— Куда?

— Да сюда смотри! Не туда! Не на колосья! На землю смотри. Вот, правильно, молодец. Ведешь, слизь течет?

— Ничего себе… — обронил Ким. — Я со своим улучшенным зрением не сразу заметил, а как ты смог увидеть?

— Я не совсем увидел, скорее — почувствовал. Когда я наложил проклятье на колоски, то направил энергию, и она потекла… Я заметил ее, а потом увидел слизь. Они текут вместе.

Ким встал во весь рост, приложил ладонь козырьком и вгляделся вдаль. Затем достал карту и долго изучал.

— Слизь течет на север, — с довольным видом резюмировал Ким, оторвавшись от карты.

— Эмм… спасибо, кэп. Что еще?

— Там небольшой пролесок и рудники.

Я нахмурился.

— Рудники действующие?

— Тут не написано. Но рудники совсем рядом.

— Значит надо проверить.

Ведущая от поля дорога уперлась в пролесок с колючим кустарником. Лошадь недовольно заржала, но будучи не в силах противиться воле всадника, все же сунулась в кусты. Сунулась и завязла. Веко лошади рассекло острыми шипами, кровь залила кобыле глаз, по бокам тоже потекли алые струйки. Лошадь болезненно повела мордой и встала как вкопанная.

— Ан-ну, пошла! — пришпорил Олаф.

Но лошадь и не думала сдвинуться с места.

— Сука! — выругался Олаф. — Еще боевой конь называется! Вернемся в город — сдам на мясо!

Безбожно матерясь, Олаф спешился и потянул поводья, чтобы вывести из ловушки нерадивую скотину. Лошадь фыркнула, и неуклюже попятилась. Шипы кустарника продолжали до крови царапать бока лошади, и Олаф решил немного добавить — с размаху ударил кобылу по морде.

— Наглая тварюка! На мясо пойдешь! — рявкнул Олаф, и обернулся к магу, который не спешил гнать свою лошадь в кусты. — Ульрих, ты совсем мозги растерял? Может расскажешь, как получилось, что ты не заметил эту хренову слизь! И почему мы теперь премся следом за двумя баранами? Как, дилдо тебя имей, высокоуровневый маг прое*ЦЕНЗУРА *… энергетический след?!

Ульрих ответил с невозмутимым видом:

— Потому что мне не доступен этот тип энергии. Я, что б ты понимал, маг Пяти Стихий, а это — энергия смерти. Она запрещена в моей школе.

— Ну и на хрен ты нужен такой красивый? Может от твоего ученика будет больше пользы? — буркнул Олаф скорее для усмирения гнева, нежели для устрашения Ульриха.

Маг сделал вид, будто не услышал. Спешился, привязал свою лошадь у ближайшего обгоревшего дерева, и сказал:

— Кто-то из этих двоих способен видеть энергетические потоки Темного плана. Не думаю, что это следопыт, скорее тот второй — Леха, чей класс мы так и не узнали. По твоей милости, между прочим. Не надо было их прогонять, нормальные ведь ребята.

— Издеваешься?! — снова начал закипать Олаф. — Может их еще и в долю надо было взять? Мы ведь договорились: валим всех, снимаем проклятье и делим деньги. Или ты хочешь вечность проторчать на Втором круге? Часики ведь тикают, Ульрих. Тик-так, тик-так…

Конечно же, Олаф знал куда бить — при упоминании таймера Ульрих сразу скис, браваду и человеколюбие смело на раз-два. Чтобы скрыть замешательство, маг растерянно поправил расшитый золотом голубой балахон. Встречаться взглядом с Олафом он избегал.

— Вот так бы сразу, — смягчился Олаф. — Теперь выкладывай как нам найти то, что увидели эти недоумки.

— Да-да, конечно. Сейчас все будет.

Ульрих спешно расстелил расшитое рунами красное покрывало и достал из седельной сумки хрустальный шар. Сев в позе лотоса, маг прикрыл глаза, монотонно зашептал заклинание. Он поводил ладонью над шаром, вскоре в мутной сердцевине начали вырисовываться размытые образы, отрывисто и хаотично поплыли тени. А маг все шептал и шептал свою тарабарщину, пока, наконец, не открыл глаза.

— У них нет магической защиты, — хмыкнул Ульрих. — Я проследил за ними. Они идут по следу из энергии Темного плана. Идут к заброшенным рудникам.

— Отлично, — кровожадно ухмыльнулся Олаф, потирая руки. — Я как раз знаю короткий путь к рудникам. Этим недоумкам не должно попасть в руки то, что там спрятано.

С этими словами он громко свистнул. На сигнал и из-за холма понеслись вооруженные до зубов всадники — двенадцать будущих Палачей из отряда Олафа.

Ким хоть и обладал навыком «чтение карт», но видимо читал жопой, потому как «совсем рядом» превратилось в час унылой пешей прогулки вокруг поля через бурелом и овраги. Я сильно подозревал, что мы ходим кругами. Конечно, я мог бы идти в правильном направлении, но не хотелось обижать друга. К тому же приходилось сбавлять темп, то и дело становиться на карачки и высматривать в сухой траве крохотные ручейки слизи, улавливать энергию. Все это время меня терзали вопросы: что за рудники? Кто на них работает? Что там добывают?

— Сейчас оно напоминает речушку, — с улыбкой сказал Ким, рассматривая текущую под ногами слизь. Мелкие потоки и ручейки слились воедино, и теперь действительно походили на мелкую речку.

Я заткнул ладонью нос.

— Очень вонючая речушка, надо сказать.

— Не придумывай. Она почти не вонючая, я уже привык к этому запаху. Если мы пройдем еще метров сто, то увидим, как в нее впадают новые ручейки, — Ким указал в сторону поросшего кустарником холма. — Есть что попить? — спросил он. — У меня вода во фляге закончилась.

Я демонстративно потряс своей флягой, внутри печально плюхнул одинокий глоток воды.

— Ничегошеньки не осталось.

Тяжело вздохнув, Ким сглотнул вязкую слюну.

— Есть святая вода, — тут же добавил я, и достал из сумки серебряную флягу. — Будешь?

— Конечно! Пить хочется, как в пустыне! У меня во рту пересохло, и язык к нёбу прилипает. Последний раз такое было после эля, которым ты меня угощал в Городе.

— Ха! Мой корейский друг, не путай сушняк и жажду.

В этот момент Ким как раз жадно пил. Пил кореец так жадно, что умудрился расплескать драгоценную воду. Из фляги потекло прямо на землю, а вернее — на черную слизь. Слизи такой поворот событий не понравился, и она зашипела, пошла паром, будто в нее сунули раскаленный докрасна паяльник. Когда пар перестал валить, стало ясно, что в том месте, где попала святая вода, образовалась брешь, и ручей отсекло от речки. Выглядело это так, словно чудищу отрубили щупальце, и теперь оно валяется рядом бесполезной сосиской.