Пейзаж маленького городка редел. Небольшие ухоженные домики шли на убыль, попадаясь все реже и реже, чем сильнее мы приближались к выезду. Жилые участки сменились густой растительностью, шумящими в темноте ветвистыми деревьями, листья с которых вот-вот опадут, чернеющими раскидистыми кронами в темноте. Сливаясь в плотные, живые стены на обочине.

Вереница фонарей оранжевыми, размытыми шарами тянулась вдоль дороги, выстилая наш путь. Им вторила флуоресцентная разметка, змеящаяся по асфальту под колеса машины. Дорожные указатели поблескивали в свете фар яркими вспышками.

Дорога убаюкивала, даря покой сердцу и мыслям. Машина стала маленьким островком безопасности в суровой реальности, которую мы силились разгрести всеми силами. Мчались по серпантину неизвестности, пути «Жизнь» от рождения до смерти. Короткий миг, длиной в несколько десятков лет.

Кейт похлопала себя по боку, удивлённо нахмурилась и расстегнула парку. В бледном свете уличного освещения блеснуло что-то маленькое и круглое. Она задумчиво покатала находку пальцами и повесила на зеркало заднего вида, перекидывая цепочку назад. Теперь я смог рассмотреть предмет получше. Им оказался маленький кулон. Прозрачная сфера с переливающимися внутри густыми сине-фиолетовыми вкраплениями с множеством блёсток. Вселенная. Космос. Бесконечная, холодная пустота. Беспощадно неприветливая и завораживающе прекрасная.

— Откуда это у тебя?

— Подарили, — ответила она, напуская на себя загадочности.

— Это кто тебе дарит украшения? — в голосе засквозила ревность.

— Люцифер, — ей явно польстила моя реакция. Она сдержанно улыбнулась, фокусируя внимание на подвеске. — Парень Линды, — Кейт запнулась, — отдал.

Кейт замолчала, тронула пальцем прозрачный шар, он завращался, мерно покачиваясь с движением машины.

— Сказал, хотел порадовать ее, перед тем, что произошло, — Уилсон замолчала, кусая губы в глубоких раздумьях. — Теперь наполнять эту вселенную смыслом будем мы с тобой. Знаешь, — она играючи провела пальцами по ручке двери, — эта машина, как наша маленькая вселенная, где мы в безопасности, и нет ничего, кроме нас двоих.

Я крепче сжал руль, в глубине души желая никогда не покидать это свободное от бед пространство.

Огни встречных машин масляными отблесками лизали поверхность шара, зажигая искры-звезды внутри. Прозрачная гладь бликовала, разбрасывая сверкающие всполохи по салону. Кейт открыла окно. Свежий ночной воздух ворвался внутрь, взметнув ее растрепанные волосы вверх. Пряди разметались по плечам и груди, вторя потокам ветра. Она положила руку на раму, ловя пальцами встречный ветер, пробуя простор ночной дороги, притрагиваясь к свободе похолодевшими длинными пальцами.

Блики пробегали по белоснежной коже, охваченной в темноте голубоватым свечением. Мелькали цветными вспышками на ее одежде и протянутой в окно руке, словно говоря мне: «Эй, смотри. Вот она. Она твое спасение. Она то, что ты искал. Она есть, она здесь и она тебе ничего не должна. Твои ожидания — это твои проблемы. Цени ее, идиота ты кусок».

Кейт закрыла глаза, утопая вместе со мной в ритме песни, разливающейся по салону дрожью вибрации. Вот бы закольцевать этот миг, нестись в бесконечной петле покоя и ветра в чертовом куске стали.

Я ведь уверен, сука, на сто процентов уверен, что все будет хорошо. Что все сложится, удастся и разрешится. Убеждён: будем вместе, будет дом, будет семья, будет и пляж, и Диснейленд. Тогда почему так свербит глубоко внутри больная, неуместная тревожность?

На обочине показался знак. Стрелка и надпись «Озеро «Парадайс». Я сбавил скорость и свернул на грунтовую дорогу. Освещение пропало. Теперь нас направлял лишь свет фар, прыгающий среди мрачных деревьев. Сверкнуло крошечное озеро с темной, рябой от ветра поверхностью. Вода — тягучий, черный сироп расплескавшийся в ночной тьме.

Я припарковал машину боком, недалеко от воды, оставив противотуманные фары спереди включенными, в качестве небольшого источника света. Кейт закрыла окно и, не проронив ни слова, выскочила на улицу, обмирая в немой задумчивости. Благословенная тишина, вокруг ни души. Рядом с водой холоднее, чем обычно. Я достал плед из багажника и термос с чаем.

— Давай, — поставил термос на крышу, завернул Уилсон в плед и, подняв на руки, усадил на багажник. — Замерзнешь ещё, — закутал по самый подбородок.

Кейт шмыгнула носом и спрятала лицо в мягкой ткани. Две дорожные кружки с термоса наполнились ароматным напитком, приятно согревающим руки. Пар был едва различим в ночи. Уилсон приняла чай из моих рук, высунув одни только пальцы из пледа, осторожно подула, пробуя губами температуру.

— Божественно, — выдохнула она, сделав глоток.

— Если бог существует, он сейчас обиделся на то, что в его ведении такие мелочи, вроде чая, — усмехнулся я, вставая рядом и опираясь на машину спиной.

Кейт задрала голову наверх, рассматривая удивительно звёздное небо, не скрытое тучами.

— Почему ты потерял веру? — она шумно вдохнула. — Ну, то есть, в какой момент ты понял, что тебе она не нужна?

— Моя вера, — я ещё раз прокрутил в голове мысль, прежде чем высказать вслух, — результат воспитания моих родителей. Они привили мне ее, убедили, что она нужна, и растили с такой установкой в голове.

Я замолчал, сделал глоток чая, смачивая горло. Кейт тихо ждала продолжения, гипнотизируя одну точку на земле.

— Жил и верил — все вокруг по законам кого-то сидящего свыше. Важного, кто решает за нас. И если что-то происходит, значит так нужно, — я вспомнил события многолетней давности, вновь почувствовав себя в болезненном миге. — Только когда ты держишь в руках остывшее тело того, кого любишь, верить, что это нужно и правильно, как-то тяжело.

Уилсон отрывисто вздохнула, успокаивающе положила руку на мое предплечье, сминая пальцами ткань пальто.

— После смерти моих родителей, — осторожно начала она, — состояние у меня было крайне тяжёлое. Если бы не Кэсси, вряд ли я хотя бы с кровати смогла подняться. — Кейт замолчала, рассматривая чай в моей кружке. — В церкви, когда проводили мессу, я стояла сама не своя. Смотрела по сторонам и не понимала, как бог допустил такое?

Она отвернулась, вглядываясь в отблески на озере, и закончила мысль, обращаясь к ночной пустоте:

— В группах поддержки нам говорили, что бог даёт испытания по силам. Только сил у меня не осталось уже, а испытания так и не закончились, — ее голос дрогнул, обнажая больную тему.

— Иди ко мне, — я обнял худые плечи и поцеловал ее в висок. — Все закончится. Я приложу максимум усилий, чтобы наши жизни стали такими, каких мы заслуживаем.

— Почему ты так стремишься взять ответственность на себя за все вокруг? — Кейт повернула голову, всматриваясь мне в глаза.

В слабом свете фар выражение лица было не очень различимо, но я на каком-то инстинктивном уровне понял: она меня жалеет. Дернулся, нервно, стыдливо. Ночь частично скрывала нас друг от друга, одновременно обнажая души. Черт, почему так сложно говорить о том, что внутри?

— Отец, — я стиснул кружку, давя порыв закрыться, — всегда убеждал меня, что я должен быть взрослым и ответственным. Однажды стану мужем, отцом, а без этих качеств муж и отец из меня получится паршивый.

— Только стараешься ты уж слишком сильно. Можно иногда позволить себе слабость и чуточку лени.

— Наверное.

Мы помолчали, допивая первую порцию чая. Кейт разлила по новой. Каждый переваривал разговор, натужно шевеля усталым мозгом.

— Черт, — я выругался, едва не кинув от досады кружку. — Так тупо, разменяв четвертый десяток, понять, что не обязательно жить как сказали родители.

«Чувствую себя взрослым идиотом».

— Чувствуешь себя идиотом? — словно прочла мои мысли Уилсон.

Я недовольно крякнул, запивая негодование.

— Тебе хотя бы сказали, как жить. Ну, — она пожала плечами, — попытались, как могли.

— А ты? — я оживился. — У тебя разве не было такого?

Кейт болезненно усмехнулась.