— Входи, — позвала она.

Дверь медленно распахнулась, и появился Уэс, доказывающий их статус полной противоположности, появившись без рубашки в спортивных штанах, в то время как она была в шелковом неглиже.

— Я чувствую себя слишком одетой, — сказала она.

— Вынужден согласиться, — протянул он, неторопливо входя, весь такой дерзкий и самоуверенный, и пинком закрывая за собой дверь. — Не волнуйся, у меня есть план, как это исправить.

— О, неужели ты…

Бетани с визгом замолчала, когда Уэс безошибочно схватил ее за лодыжку. Ее перевернули на спину и притянули к краю матраса, шелк ее нижнего белья натягивался все выше и выше, пока не собрался под грудью. Опасно подмигнув, Уэс наклонился и поцеловал ее в пупок своим горячим дыханием.

— Во всяком случае, теперь твои трусики. — Он прикусил пояс зубами, и ее тело запело, как хор ангелов. — Прелестная вещица, не правда ли? — Кончик его языка задел шелк. — Давай посмотрим, что он скрывает.

— Подожди! — Она засмеялась сквозь волну возбуждения. — Подожди!

Ей показалось или Уэс был еще настойчивее, чем обычно? Бог свидетель, она не возражала, она жаждала почувствовать его вес на себе, но почти неслышный шепот в ее голове, говорил, что что-то не так. Они только что сделали этот огромный шаг, съехавшись вместе, и им нужно поговорить. Как он со всем справлялся? Как он говорил о переезде со своей племянницей и что она сказала? Понравился ли ему ее дом или он подумал, что он похож на ледяной замок?

Уэс прижался лбом к ее животу.

— Перестань думать, Бетани.

Была ли в его голосе резкость?

— Я просто подумала, что нам стоит немного поговорить, — сказала она, выбираясь из-под него и поднимаясь с кровати, жар от огня лизал ее голые икры и бедра. — У нас впереди вся ночь, верно? У нас есть каждый вечер.

Когда его глаза нашли ее, взгляд несколько смягчился. Означало ли это, что у них и раньше были сложности?

— Конечно, давай поговорим. — Уэс сократил расстояние между ними и использовал завязки ее халата, чтобы притянуть ее в свои объятия, положив щеку на ее макушку. — Что у тебя на уме, детка?

— Ты!

Его крепкое тело немного напряглось.

— Я?

Она отстранилась, чтобы посмотреть на него снизу вверх.

— Эээ. Да, ты, Уэс. Ты берешь на себя всю эту новую ответственность, когда даже не планировала оставаться в городе.

— Теперь я остаюсь, — вмешался он, протягивая руку, чтобы развязать завязки ее халата и стянуть его с ее плеч. — Все очень просто.

Что с ним происходит?

— Просто это огромный шаг.

— Почему бы тебе просто не сказать мне, о чем ты беспокоишься? — спокойно сказал он.

Слишком спокойно?

— Я ни о чем не беспокоюсь, — тихо сказала она. — Я хочу знать, не беспокоит ли тебя что-нибудь.

— Ничего, — сказал он твердым голосом, приподнимая ее подбородок, чтобы она могла посмотреть ему в глаза. — Я тверд как скала, Бетани. Ясно? Положись на меня, поверь. Я здесь с тобой, потому что ты была моей женщиной с самого начала, даже до того, как осознала или приняла это. Я стою прямо здесь и останусь здесь. Ни ты, ни кто-либо другой не могли бы сделать ничего такого, что заставило бы меня захотеть быть там, где я не мог бы тебя обнять.

Она не находила слов, ее сердце бешено стучало в ушах. Что она могла сказать в ответ на столь прекрасное? Что она любила его, да. Но, Боже, они съехались два часа назад, для этого было достаточно времени.

— Уэс, — прошептала она, скользя руками вверх по его груди, в его волосы. — Ты мне нужен.

Это были не те слова, которые были у нее на сердце. Но она имела в виду то, что выходило за рамки физической потребности. Она нуждалась в его присутствии, его любви, его сердце, его характере, его юморе, его самоотверженности, его преданности и его техасском темпераменте. Ей нужно было все это. И она хотела объяснить это Уэсу, но он сказал:

— Черт возьми, ты мне тоже нужна, детка, — когда его рот начал путешествие вниз по ее горлу, вверх по шее и в волосы, разрушая их вместе с любым подобием рационального мышления и самоконтроля.

Жадные руки взялись за бретельки ее пеньюара, стягивая его до талии, чтобы он мог прикоснуться ртом к ее груди. Как только шелк упал на пол, оставив ее в одних трусиках, его руки обхватили ее зад и приподняли Бетани на цыпочки, чтобы он мог пососать ее соски, втягивая их в тепло своего рта с долгими, гортанными стонами и дразня ее мимолетным облизыванием.

Оба раза, когда они с Уэсом занимались любовью, за этим стояла порочная настойчивость, но сегодня Бетани почувствовала в нем перемену. Что-то другое. Как будто он отчаянно пытался подавить ее чувства, и, к счастью, или к несчастью, это сработало. Так хорошо. Он ни разу не позволил ей оторваться, чтобы перевести дыхание, его рот творил волшебство с ее грудями, указательные пальцы зацепились за края ее трусиков, и они соскользнули к лодыжкам. Она вцепилась в его плечи, это было все, что она могла сделать, чтобы сохранить равновесие.

— Я тверд, как скала, — сказал он, снова находя ее рот и нападая горячим, мародерствующим языком. — Сегодня ты получишь не только слова. Ты все почувствуешь. — Он шлепнул ее по заду, достаточно сильно, достаточно, чтобы покрыть ее тело мурашками и перехватить дыхание. — Лучше всего ты почувствуешь все, стоя на четвереньках. Ты сделаешь это для меня?

— Да, — прохрипела она, дрожа. Как будто она могла сказать нет? Ее лоно было влажным для него, оно сжималось, ища ту его твердую часть, чтобы заполнить ее. Ни один из ее парней никогда раньше не осмеливался отшлепать ее, и мужчина, которому она доверяла, сделать это, позволил ей насладиться возбуждением, оставшимся после. Она хотела встать перед ним на четвереньки и стать объектом его удовольствия.

Бетани повернулась и прижалась спиной к Уэсу спереди, скользя изгибом своей задницы из стороны в сторону по его коленям, вызывая низкий мужской стон, прежде чем опуститься на колени. А затем вперед, на руки. Камин отбрасывал отблески света, позволяя ей увидеть силуэт своего обнаженного тела на противоположной стене, и это вырвало стон из ее горла. Стон, который превратился в крик

— Сейчас, детка, сейчас, — Уэс встал позади нее, позаботившись о презервативе, прежде чем приподнять ее бедра выше. — Почувствуй это, детка. — Он вошел в нее своим членом и глубоко вжался в нее. — Боже, это так хорошо, так хорошо, — вызывая эротическую дрожь в бедрах Бетани. — Разве это похоже на человека, который не знает точно, чего он хочет?

— Нет, — выдохнула она, когда он начал двигаться. — Уэс…

— Как насчет сейчас? — Он упал на нее сверху, чуть не придавив ее к земле, всегда удерживая ее бедра приподнятыми своей мощной рукой, и он плотно прижимался нижней частью тела к ее ягодицам снова и снова, его эрекция наполняла ее сильными, скользящими движениями. — Есть ощущение, что я мог бы прожить без тебя хоть одну гребаную секунду, Бетани?

Сильная дрожь прошла по ней, остановив сердце и запустив его. Боже, она любила этого мужчину. Он мог бы поставить ее на якорь и отправить ее взлетать в тот же миг.

— Нет, — выдавила она на неровном выдохе. — Ты не мог бы.

— Нет. Я не мог, — он стиснул зубы на изгибе ее шеи, сила его толчков становилась мучительной. — Черт. Вот так ты становишься еще крепче. Я чувствую, что ты готовишься кончить, но ты останешься со мной еще немного. Ты так хорошо работаешь с моим членом, когда поднимаешься. Грязно и отчаянно, да?

Она кивнула, чтобы ей не пришлось давать устные гарантии, что она сдержит свой оргазм. Его толщина входила в нее под таким углом, что она по-новому оценила математику, потому что это давало непрерывное трение ее клитору и точке G, пока она, тяжело дыша, не упала на ковер и не молилась, чтобы он не изменил темп или эти резкие толчки.

Не меняйся. Никогда не останавливайся.

— Нет, ты не понимаешь, — хрипло пробормотал Уэс в ее волосы. — Ты само совершенство.

Подожди. Она что, говорила вслух?