У Лиама ничего не получилось. Но, судя по отчаянию, горевшему в глазах пленника, парень понимал, что спасти сегодня его ничто не сможет — мощь оставшихся двух альф, в отличие от моей скрытой, он чувствовал отчётливо. Ральфу не хватило совсем немного, чтобы дожать шпиона — тот скулил от давления и боли, но привязка к Вожаку ещё держалась. Тогда вступил Себастьян. Много времени ему не понадобилось: уже через несколько секунд пума громко болезненно вскрикнул, съёжился на стуле, рефлекторно пытаясь сделаться как можно незаметнее, и запросил пощады.
Оставалось лишь задавать вопросы. Ничего особенного: правая рука Вожака одного из многочисленных кланов пум решил самостоятельно выяснить правдивость множества слухов, ходящих о моём клане и обо мне лично. Радовало лишь, что это оказался не родной клан Лиама. Выяснив всё, что только можно было, я быстро подошла к несколько заторможенному шпиону и резким движением свернула ему шею. Никто из альф не проронил ни слова — красноречивых вопросительных взглядов было достаточно.
— Преступник, совершивший особо тяжкое преступление, лишается права на жизнь. Если тот, на чьей территории совершено преступление не решит иначе. Шпионаж является именно таким преступлением, а я не решила иначе.
Себ удивлённо вскинулся.
— Но он же был подчинён! И теперь ни за что не посмел бы пойти против воли нового Вожака.
— Себастьян, не будь так наивен. Подчинённый насильно никогда не будет искренне верен, а постарается найти малейшую лазейку, чтобы отомстить. Тем более такой, который прошёл достаточную подготовку, дабы стать шпионом.
Пантера слегка сощурил глаза и подозрительно спросил:
— А диверсанты? Дар позавчера передал двоих твоим полицейским. Это не шпионы, а воины, на них закон не распространяется. Но их здесь нет.
Я промолчала — что тут скажешь? Себ и так всё поймёт. Зато Ральф молчать не стал.
— Что? Были ещё и диверсанты? Кира…
Вздохнула. Придётся объяснять. Не Себу — он пусть и не одобряет, но понимает причины моего решения. Мы слишком похожи. Но вот простые оборотни… Даже если они сильные альфы, даже если они могут быть достаточно жестокими и беспощадными к врагам, у них остаются своеобразные догматы, понятия о правильном, честном. Я воспитана иначе. Они бойцы, я — убийца. Однако объяснить причины своего решения мне необходимо, ибо нет ничего страшнее, чем беспричинное лишение жизни.
— Да, они воины. И если бы дело было только в них, я действовала бы иначе. Но за ними стоят те, кто хочет навредить моему клану. Согласитесь, мирно настроенным Вожакам незачем засылать куда-то того, кто обучен вести подрывную деятельность, сеять смуту и сомнения. Потому мне приходится быть жестокой — превентивно. Чем скорее недоброжелатели поймут, тем быстрее прекратятся бессмысленные попытки что-либо предпринять и бездумная трата спецов. Я отвечаю за всех, кто пришёл в клан. И среди них немало тех, кто бежит и прячется от неприятностей. Несущих хоть какой-то негатив в отношении клана мы сразу заворачиваем. Ральф, ты не можешь не помнить таких случаев, — волк согласно кивнул. — И никого из них до сих пор я не тронула, так как угрозы не было. Сейчас ситуация совершенно иная. И вы должны помнить, что, пусть диверсанты и не считаются преступниками, но если пойманы, то судьба их принадлежит Вожаку территории. А те двое сознательно шли на риск. Более того, их планы включали и возможность жертв среди членов клана.
Оборотни поражённо замерли. Трагедия Туин-Фолса была слишком дикой, а я тут им сказала о возможности повторения, пусть и не в таких масштабах. Но сейчас не война, и гибель самок и детёнышей воспринимается болезненно всеми. И пусть такие планы были только у одного из диверсантов, а второй «просто» собирался устроить несколько пожаров и краж. Они хотели навредить. А я защищаю членов своего клана так, как считаю нужным и максимально эффективным.
— А потому все диверсанты и шпионы, после получения от них необходимых сведений, будут всегда казниться на месте. Таково моё решение. Но и я не буду молча ждать и смотреть на попытки проникновения. Ведь однажды можем кого-то и пропустить. Завтра я расскажу о ситуации Главе Совета, а также обзвоню Вожаков, приславших своих спецов — сообщить об их судьбе. А ты, Себ, передай Даррену, чтоб переходил на режим повышенной бдительности.
— У нас она всегда повышенная на контрактах, — проворчал пантера, но согласно кивнул.
Напряжение и удивление потихоньку сходили на нет — самцы теперь понимали мои мотивы и согласились с ними. Я тоже могла расслабиться, не переставая, впрочем, думать о том, как же сложно отвечать не только за себя, а также переживать, что можешь потерять доверие тех, кто рядом и многое значит в твоей жизни. Но я бы ни за что не хотела, чтобы было как-то иначе. Теперь у меня очень большая семья, и если ради её благополучия потребуется сделать всё и ещё немножко, так тому и быть.
О намерениях я говорила альфам чистую правду, так что на следующий же день позвонила первым делом Леону и описала ситуацию и свои действия. Глава Совета находился слишком далеко, чтобы почувствовать его эмоции, но в тот момент мой дар и не требовался: отношение ягуара к произошедшему ясно прослушивалось в экспрессивных выражениях. Когда поток ругательств иссяк, ягуар спокойно продолжил разговор.
— Кира, так действовать не принято.
— Но не незаконно?
— Нет, ты в своём праве. Но…
— Леон! Я не буду ждать, когда появится реальное основание для убийства. Мне достаточно намерений. И я сделаю всё, чтобы предотвратить даже гипотетическую угрозу своему клану. Но я не кровавый маньяк, и именно поэтому звоню тебе. Предупреди всех Вожаков, сам. Мне они могут и не поверить, решат, что блефую. И будут ещё жертвы. А если хотя бы одна попытка навредить увенчается успехом, я сильно разозлюсь. И трупов будет гораздо больше. Потому что виновника я всё равно найду. И тоже буду в своём праве. Я уже сейчас знаю, кто именно подсылал мне шпионов, и после тебя отзвонюсь по адресатам. Но если позвонишь ещё и ты, все мы избежим ненужных проблем.
После тяжёлого разговора последовало ещё два, не более лёгких. Вожаки отрицали своё участие, но узнав о смерти диверсантов, кричали и сыпали угрозами обратиться к Главе Совета с жалобами. Впрочем, после извещения об осведомлённости Главы и его признании соответствия моих действий рамкам закона, крики прекращались. Только с Вожаком пум удалось поговорить относительно спокойно — тот и в самом деле не подозревал о самодеятельности своей правой руки. И очень расстроился. До угрожающего рыка. Кажется, у кого-то скоро сменится заместитель.
В этот же день наёмники выловили очередного диверсанта. На следующий — диверсанта и шпиона, а потом ещё двух шпионов. С каждой группой действовали по проверенной схеме. Вот только Себ настоял на присутствии во время сеанса «допроса» последнего диверсанта. Хотел понять, каким образом я столь быстро и без лишних воплей со стороны жертвы получаю интересующую меня информацию. А я подумала, да и согласилась.
Прошла почти неделя с момента первой совместной пробежки по лесу, и с тех пор Себ присоединялся всегда, кроме двух ночей, когда дежурил. Маяк молчал — пантера ни с кем не обсуждал то, что открывалось его глазам при нашем ежедневном общении. Что ж, оставалось провести последнюю проверку на верность, и я могла быть уверена, что этот самец и в самом деле не предаст. Через час мы снова встретились в подземелье.
— Ты всё ещё осуждаешь мои действия в отношении диверсантов?
Мужчина удивлённо моргнул.
— Я никогда не осуждал. Просто неожиданно — встретить подобное безразличие к чужой жизни у самки. Обычные оборотни, не прошедшие жёсткой закалки специфическим обучением, реагируют иначе. А твои объяснения мотивов… Я тренирован как убийца, хороший убийца. Но даже я несколько раз подумал бы, прежде чем решиться так просто убить чужого воина, не сделавшего мне пока ничего плохого.
Я улыбнулась, зло.
— Сначала дождался бы, пока не появились жертвы среди мирных? Чтобы было за что убивать?
