С тех пор как начались мои приключения, я увидел, как погибла целая цивилизация. И понимал, что даже невозможное возможно: люди и архитектура могут исчезнуть с лица Земли, будто их никогда не существовало.

Неужели по какому-то ужасному совпадению я увижу и конец Англии, крах Британской империи?

То, что я увидел, была эскадрилья юнкерсов Ю-87, знаменитых пикирующих бомбардировщиков – люфтваффе обычно использовало их при первых нападениях на другие страны. Мы пролетели чуть дальше; облака, скрывавшие воздушный флот под нами, рассеялись, и перед взором предстали волны истребителей – «мессершмиттов», эскадрильи «юнкерсов» и «хейнкельсов» – все это неуклонно двигалось в сторону истерзанной Британии, у которой не было столько самолетов и столько сил, чтобы отразить воздушную атаку.

Неужели именно потому Гейнор повел нас на Запад? Чтобы мы смогли стать свидетелями начала конца? Последней битвы, исход которой обеспечит господство Владык Высших Миров на Земле? А сохранят ли мир эти владыки? Или в ту же секунду начнут воевать друг с другом?

Неужели нас ждет Рагнарёк?

Самолеты улетели. Небеса наполнились странным безмолвием.

Словно весь мир погрузился в ожидание.

Все ждал и ждал.

Издалека раздался непрерывный механистичный грохот пушек и бомб, визг истребителей и трассирующих пуль. Далеко на востоке над всполохами оранжевого пламени поднимался жирный дым, взрывались снаряды, сверкали вспышки. Черноносый сделал длинный изящный поворот к восходящему солнцу, и вскоре шум боя остался позади. Англия не сможет и дня простоять. Война против Европы закончится победой Гитлера. Куда он направится дальше? В Россию?

Я оплакивал падение Англии со смешанными чувствами. Высокомерие, небрежное могущество, презрение к прочим странам и народам не покидали ее до самого конца. Именно из-за них она недооценила Германию. Но всей своей отвагой, упорством, ленивым добродушием, изобретательностью и способностью сохранять хладнокровие под обстрелом она наделила свои боевые корабли – каждый из них стал маленьким воюющим островом со своим маленьким народом.

Ее военные моряки правили миром и разбили Наполеона на море, пока мы вместе сражались с ним на земле. Возможно, Британия кровожадна и прагматична и даже где-то гордится своей жестокостью и грубостью. Но ее герои проявляли упорство, рисковали жизнью и благополучием и достойны звания могущественной нации. А ведь среди этих великих людей было немало великих поэтов и историков. И если Британия пришла в упадок, то лишь потому, что в ней больше не осталось людей такой чести и широты взглядов.

Настал день расплаты. Рано или поздно он наступал для всех великих империй – Византии и Карфагена, Иерусалима и Рима. Неспособные осознать свою смертность, они познали горечь поражения и рабства. В своей империи Гитлер снова ввел рабство. Британцы, пример для всего мира в уничтожении этой порочной практики, вновь испытают унижение и глубокое отчаяние подневольного труда. Последний оплот Европы на время забыл о своих национальных пороках и воззвал к добродетелям в борьбе за свою свободу и свою славу. Если Британию и ждет поражение, она все равно докажет, что добродетель сильнее порока, а отвага встречается чаще трусости, что и то и другое существует одновременно, и спустя годы мы будем вспоминать лучшее, а не худшее. Мы увидим, что добропорядочность сделала нас сильнее и принесла столько безопасности, сколько цинизм никогда бы не смог. Почему мы опять и опять должны проходить один и тот же урок?

Что за философские размышления во время величайшей физической радости полета на драконе! Как же это для меня типично! Я ничего не мог поделать, сердце мое скорбело о великой стране, которую многие немцы считали своим прирожденным партнером, нацией намного лучшей, чем они сами.

Вода. Спокойная, синяя, сверкающая. Зеленые холмы. Желтые пляжи. Снова вода. Ленивый солнечный свет, словно мир всегда был настоящим раем. Маленькие городишки, будто выросшие из земли сами собой. Реки, леса, долины. Уютная красота английских графств. Что станет со всем этим, когда Германия разгромит британские воздушные силы и «германизирует» мир, превратив его наследие в очередную «оперу-буфф»? Унылые черные города, так презираемые британцами, защищали всю эту безмятежность, этот идеал от тирании, что собиралась навсегда разрушить их образ жизни, во имя сохранения его.

Меня обуревали такие противоречивые чувства, что я бы с большим удовольствием снова столкнулся с опасностями Му-Урии. Это было бы проще. Неужели Гейнор в самом деле уничтожил добрый народ офф-му и в живых осталось лишь несколько из них?

Мы снова летели над морем, подхваченные нежным южным ветром, направляясь к маленькой зеленой точке – она казалась холмиком посреди воды и пенящихся волн. Дракон, летевший впереди, вновь накренился и сделал круг над островом в полмили шириной. Я увидел строение эпохи Тюдоров, разрушенный монастырь; белый мыс, словно крысиный хвост, служил естественным причалом. Никто не собирался встречать нас; казалось, в этом месте давно никто не живет. Центр острова представлял собой травянистый холм, его венчали неровные гранитные глыбы – похоже, когда-то здесь проводились древние ритуалы. Давным-давно эти валуны стояли прямо, являясь обсерваторией, храмом и местом для размышлений.

Так мы прибыли на остров Морн, к горе Мараг, «где так давно сошлись все добродетели английского народа», как описал их героический поэт Уэлдрейк. Одно из священных мест Запада, чья история намного древнее, чем история Гластонбери или Тинтагеля. Драконы мягко приземлились на чистый белоснежный песчаный пляж Морна, море било по скалам, как боевой барабан, и я понял, почему Гейнор здесь.

Остров Морн был одним из величайших мест силы, которое признавали даже нацисты, хотя заложили его кельты, а не саксы. Сюда древние расы всего мира посылали своих ученых – обмениваться идеями и обсуждать природу бытия, различия и сходства религий, – в том самом Серебряном веке, еще до начала тевтонского пробуждения. До того, как начались завоевания и насилие.

В Морн прибывали епископы, раввины, мусульманские мудрецы, буддисты, индуисты, гностики, философы и ученые, чтобы делиться друг с другом знаниями. Они собирались в монастыре у подножия холма. В университете для всех народов, памятнике доброй воли.

А затем на своих кораблях-драконах прибыли сюда норманны, и все закончилось.

Я спешился, почесал дракону шею под чешуей и поблагодарил за услугу. Снял скефлу, сложил и спрятал под рубаху. Уна, спотыкаясь, подошла ко мне по мягкому песку, ноги ее слегка затекли после долгого полета.

Она указала на песчаную косу. Там стояла на приколе немецкая подводная лодка с двумя охранниками-солдатами на низкой палубе.

Совпадение? Разведчики германского флота, идущего в наступление? Или же Гейнор, чтобы сбежать отсюда, если понадобится? Но зачем? Он не мог знать, что мы последуем за ним. Слишком большие предосторожности на случай, если его здесь найдут.

Какой бы ни была причина, прямо сейчас нацистская подлодка опасности не представляла. Даже если они нас заметили, то вряд ли поверят, что это реально. Драконы очень редко высаживаются на маленьких островах посреди Ирландского моря.

По одному слову Элрика огромные создания поднялись в воздух и стрелой взмыли в верхние слои атмосферы, где могли подождать нас, не привлекая внимания.

Передохнув лишь краткий миг, мы начали пробираться по запутанным улицам заброшенного поселка. Мимо большого дворца, где до 1918 года правил независимый герцог Морна, теперь все окна в нем были заколочены. Мимо двух ферм – их жители, видимо, эвакуировались в преддверии войны. По петляющей тропе, что вела на вершину травяного холма к кольцу из камней. Пока мы не нашли здесь ничего необычного. Над волнами и над берегом с криками носились чайки. Деревья раскачивал ветер, а в их ветвях пели дрозды, в разросшихся кустах шныряли воробьи, вдалеке успокаивающе шумели волны.

Не без усилий мы взобрались на вершину холма, где, словно старики, прислонялись друг к другу гранитные плиты. Они все еще составляли круг.