Стемнело еще до того, как мы решили остановиться на небольшой лужайке. Для укрытия мы натянули большой плащ над крепкими кустами, прочно укоренившимися в камне, и, к счастью, смогли разжечь небольшой костерок. Получилось довольно уютно, лучше, чем за все последнее время. Даже ручной ворон Лобковица примостился на верхушке куста с видимым удовольствием. Разумеется, я хотел, чтобы Лобковиц рассказал мне что-то новое, то, что он теперь мог открыть. Что угодно, лишь бы оно не повлияло на нашу тропу времени.

Он извинился, сказав, что нового очень мало. Идти нам осталось недалеко. Он хмуро взглянул на птицу, словно надеялся, что она даст дельный совет, но ворон уже уснул на насесте.

Лобковиц отчего-то осторожничал, вероятно, мы слишком близко подошли к цели, чтобы рисковать. Он сделал пару затяжек из глиняной трубки, чтобы успокоить нервы, и с удовольствием любовался темнеющими красновато-синими в сумерках горами, расчистившимся небом и сверкающими на нем колючими звездами.

– Однажды я путешествовал по мирам, которые почти полностью отражали мои настроения, – сказал он. – Этакий мрачный, почти хитклиффский[8] экстаз.

Он осмелел и сделался разговорчивей.

– Мы имеем дело с основами самой жизни, – сказал он. – Вы уже знаете о Серых Пределах – субстанции, которая составляет мультивселенную и по воле человека может обретать самые неожиданные формы. Она подпитывает мультивселенную, а та, в свою очередь, питает наши мысли и сны. Один вид жизни поддерживает другой. Взаимозависимость – это первое правило существования, а изменчивость – второе.

– Боюсь, я не в состоянии уловить все, что вы рассказываете, – вежливо произнес я. – И никак не могу сосредоточиться. По сути, мне лишь нужно узнать, насколько мы близки к спасению Уны.

– Если нам повезет, если хватит отваги и будут хоть какие-то преимущества, то думаю, что завтра мы пойдем по Сияющей тропе, которая ведет к острову какатанава. Нам должны встретиться еще трое. «Трижды три и трижды три, к Древу скрелингов приди», ха-ха! Это весьма сильное чародейство, дорогой Улрик. Тройки и девятки. Это означает, что все тройки должны совпасть и все девятки объединиться, чтобы создать могущественную силу, способную восстановить Равновесие. Но перед тем как мы увидим Золотой город изнутри, придется многое преодолеть.

Костер согревал нас всю ночь, а утром все, кроме нашего зеленого пятачка, покрывал легкий снежок. Мы аккуратно сложили пожитки, закрепили котомки и оружие, поскольку знали, как опасно спускаться по скользкой горной тропе.

Ветер вернулся еще до полудня и принялся хлестать нас со всех сторон, словно хотел лишить нас равновесия на горном склоне и сбросить в ущелье, полностью скрытое от глаз плотными белесыми облаками. Руками в перчатках мы крепко держались за трещины в скале и старались не рисковать и ступать медленно и осторожно.

Наконец мы спустились с горы в длинную долину, которая выходила на берег озера. В отличие от замерзшей воды, долина зеленела, снег тронул лишь вершины вокруг. Тут было намного теплее, особенно когда мы добрались до пожелтевших деревьев.

Лицо Лобковица застыло непроницаемой маской, он не отрывал взгляда от просвета между холмами, где сияла золотая пирамида.

Вскоре облака вновь расступились, и солнце засверкало на стенах невообразимо огромной крепости. Когда мы приблизились к ней, я осознал, какое это необычайное строение. Я видел зиккураты индейцев майя и пирамиды Египта, но это массивное здание возвышалось на десятки этажей. Едва заметные струйки голубого дыма поднимались над ним – вероятно, это местные жители разводили огонь в очагах. Великий город располагался внутри одного строения, возведенного посреди пустоши доколумбовой Америки! Сколько прекрасных цивилизаций возникло и сгинуло, не оставив почти никаких следов? Неужели и нас ждет такой же конец? А может, это естественный процесс мультивселенной?

Подобные мысли роились в моей голове, пока этой ночью я лежал и смотрел на россыпи звезд в небе надо мной. Уснуть было почти невозможно, но перед рассветом я наконец задремал.

А когда я проснулся, оказалось, что князь Лобковиц исчез. Свою саблю он забрал с собой, но седельные сумки оставил. К одной из них была приколота записка:

Я думал, что ворона-альбиноса он тоже забрал, пока на миг не увидел, как птица кружит надо мной, но вскоре она скрылась, улетев дальше по каньону. Возможно, ворон следовал за Лобковицем?

Делать было нечего, оставалось лишь терзаться страхами, князя я прождал весь день и целую ночь. Он так и не вернулся. Я суеверно предположил, что мы слишком рано начали радоваться.

Горюя о своем товарище, я собирал наши пожитки. Куда подевалась птица? Полетел ли ворон за ним и его судьбой или двинулся другой дорогой? Затем я начал долгий путь к замерзшему озеру и серебристой тропе, которая вела через него.

Я молился, чтобы Уна наконец нашлась в великой золотой пирамиде, которую какатанава называли своим общинным домом.

Поначалу спускаться к берегу озера казалось на удивление легко. А затем, как обычно, поднялся ветер, и мне пришлось бороться, чтобы устоять на ногах. Он нападал на меня со всех сторон. Теперь и у меня появилось странное ощущение, что ветер не просто разумен, но, ко всему прочему, и ненавидит меня и пытается мне навредить. Тем решительнее стало мое стремление добраться до дна долины. Пронизывающий холод проникал сквозь несколько слоев одежды, он резал мою шею и бросал в глаза пригоршни ледяных иголок. Рука, которой я пытался прикрывать лицо, обветрилась и онемела.

Не раз на сложной части горной тропы возникший ниоткуда резкий порыв ветра пытался сбросить меня в глубокий обрыв, и временами ему это почти удавалось. Порой ветер бил меня кулаком в спину, в другой раз бросался в ноги. Я начал считать его дьяволом, злобной личностью, которая решила убить меня. В одно ужасное мгновение я едва избежал схода лавины, но продолжил идти, цепляясь за трещины и кустики травы, ветрище же рвал меня и метал, пытаясь сбросить со склона. Каким-то образом мне все-таки удалось спуститься в долину.

И вот я стоял на плоской земле и глядел на длинное узкое ущелье перед озером. На берегу я заметил несколько точек и надеялся, что одна из них – Лобковиц, который ждет меня.

Я не думал, что он предал меня и просто бросил. В ночь перед исчезновением он был в таком приподнятом настроении, ждал, что мы снова увидим проход и золотую пирамиду Какатанавы.

Чем ближе я подходил, тем сильнее меня впечатлял зиккурат.

С этого расстояния я уже мог заметить признаки того, что в нем обитают люди. Огромный сложно организованный город, способный бросить вызов любому из величайших городов Европы, и при этом весь в одном громадном строении! В разных частях пирамиды зеленели огороды, виноградники и даже маленькие деревья; от небольших костров в чистое небо поднимался голубой дымок. Повсюду кипела жизнь. Город полностью обеспечивал себя всем необходимым и выглядел совершенно неприступным. Он мог пережить тысячу осад.

Огромная стена окружала его основание. Высокая, способная выдержать любую атаку. Маленькие точки оказались людьми, которые суетились среди повозок, запряженных животными, перевозившими пассажиров и грузы. Чувствовались бурная деятельность, привычный порядок и непобедимая мощь. Если подобный город когда-нибудь и существовал в истории моего мира, то о нем сохранились лишь легенды. Как вообще можно полностью забыть о таком великолепном городе таких невероятных размеров?